Аналитический портал RuBaltic.Ru продолжает виртуальный тур по специфическим музеям бывшего «соцлагеря», очерняющим целые десятилетия истории. Миновав страны Прибалтики, Украину и Венгрию, двинемся дальше на юг, в солнечную Грузию. Там, в столице страны, находится еще один интересующий нас объект — Музей советской оккупации, самый молодой из подобных музеев.
Строго говоря, его открытие состоялось раньше, чем того же киевского музея, — в 2006 году, но почти сразу же здание, в котором располагалась экспозиция, закрыли на ремонт. Повторное «рождение» произошло совсем недавно — в 2011 году, так что ему не исполнилось еще и семи лет. Еще одно отличие грузинской «достопримечательности» в том, что она находится в здании Национального музея имени Симона Джанашиа (Джанашиа — грузинский историк и общественный деятель, один из учредителей и член Академии наук Грузинской ССР; советские власти после смерти ученого присвоили его имя музею — прим. RuBaltic.Ru).
Если уж придираться по полной, то два зала определенной направленности (а точнее, один, разделенный надвое) вовсе не тянут на статус самостоятельного музея — это скорее отдел или филиал. Но над главным входом в здание красуется огромный плакат, именующий его именно так. Там же, на плакате, указаны и временные рамки событий, освещаемых на выставке: 1921–1991 годы.
Также затруднительно отнести экспозицию к платным или бесплатным. Единый билет, приобретаемый в кассе Национального музея, позволяет осматривать все залы и отделы, в том числе и описываемый нами. То есть, чтобы попасть в этот конкретный зал, не нужно платить дополнительных денег, но и совсем бесплатно в само здание не попадешь.
Несмотря на свои скромные размеры, Музей советской оккупации стал довольно знаменитым. И это притом, что в Грузии, государстве с древней историей и интересной культурой, можно найти куда более достойное занятие, чем посещение очередной сделанной под штамповку экспозиции об «ужасах СССР».
Но иностранным туристам преподносят музей как must see. А кого миновала информация об этом «культовом месте», того догонит реклама в метро — именно так о музее узнает немало приезжих. Но перестанем же топтаться на пороге и тоже посмотрим, что так привлекает туристов в этом месте.
Еще даже не войдя внутрь мрачноватых, специально затемненных залов, мы уже на главной лестнице, ведущей на нужный нам четвертый этаж, видим, так сказать, прелюдию к дальнейшему — этакую суперобложку книги, описывающей семьдесят лет истории грузинского народа. Большое панно почти во всю стену изображает коренного грузина — молодого и полного энергии Иосифа Виссарионовича в окружении настороженно озирающихся соратников. Раньше этот объект настенной росписи скрывали слои штукатурки, теперь же лик товарища Джугашвили снова предстает глазам туристов, готовящихся увидеть всю правду о «страшном коммунистическом иге».
Войдя наконец в двери зала, мы попадаем… в тюрьму из американских фильмов. Причем, видимо, после отбоя. Потому что здесь довольно темно и слишком чисто. А еще играет тихая сумрачная музыка, перемежающаяся со вскриками и звуком выстрелов, что только подкрепляет киноассоциации. Но первое впечатление быстро рассеивается: даже в тюрьмах, сооруженных Голливудом, не бывает паркетных начищенных полов. Вагонов, впрочем, тоже не бывает.
Видимо, каждому такому музею жизненно необходимо обзавестись каким-нибудь монументальным экспонатом, выглядящим солидно и пугающе, да чтобы еще правильные ассоциации создавались. У одних это паровозы (смотри Таллин), у других танк (привет из Будапешта), а в Тбилиси вот вагон.
Правда, не целиком. Всего лишь одна стенка оного, щедро изрешеченная маленькими дырочками. Происхождение дырочек ни у кого не должно вызывать сомнений, посему напротив этого вагонного остова установлен многозначительный пулемет. Вагон этот удостоился чести быть предъявленным публике за то, что в 1924 году в нём — по крайней мере, так утверждают сопроводительные материалы — расстреливали противников режима, поднявших восстание.
Больше крупных объектов в зале нет, если не считать таковым костюм мятежного князя Кайхосро Чолокашвили. Самого деятеля в Грузии «реанимировали» в конце 1980‑х годов, тогда же начали почитать за национального героя и использовать его портреты как символ сопротивления.
По стенам музея довольно скромно висят стенды собственно экспозиции, а доступ к ним символически преграждают тяжелые окованные двери с характерными квадратными окошками — по двери между каждой парой колонн.
В конце зала красноречиво стоит массивный деревянный стол, покрытый зеленым сукном, с черным старинным телефоном, портретами Ленина: один в овальной рамке, а другой на стоящей тут же кружке — и забранными под стекло бумагами с бросающимися в глаза крупными буквами «Дело».
Освещается вся эта инсталляция не в пример лучше основного помещения: на столе горит советская лампа в стеклянном абажуре. Ее света хватает и на то, чтобы разглядеть карту Советского Союза, вывешенную на стене позади стола. Авторы экспозиции россыпью алых точек обозначили на карте… нет, не передовые предприятия и не житницы страны Советов, а места лишения свободы. Чего и следовало ожидать.
Различных документов и фотографий в зале очень много. Значительная часть бумаг — личные дела «подрывных элементов», постановления Верховного Совета, приказы о расстрелах и отправке в ссылку и так далее. В связи с этими приказами хочется упомянуть, что Великая Отечественная война не освещена в музее от слова совсем. Точнее, единственное упоминание о ней сводится к сравнению количества жертв сталинских репрессий в Грузии и погибших на войне. Причем последняя цифра — около четырехсот тысяч человек — в итоге прибавлена к расстрелянным и сосланным.
То есть солдаты родом из Грузии, которые шли в бой вместе с выходцами из других республик против германских захватчиков, тоже оказываются жертвами не вторгшихся нацистов, а «советской оккупации».
Не забыты и плакаты, и агитационные лозунги, портреты Сталина и Ленина и, конечно, фотоколлажи, которые, по замыслу авторов экспозиции, должны сформировать у и так впечатленных туристов окончательно «правильное» видение ситуации. Всё это подкрепляется видеоматериалами, которые транслируются на мониторах в зале, и информацией на стендах, набранной крупным шрифтом на двух языках: грузинском и английском.
…Русский перевод сопроводительных материалов не предусмотрен.
Посмотрим, с помощью чего создатели экспозиции передают дух этой «страшной эпохи». Из материальных экспонатов здесь в изобилии представлены элементы вооружения красноармейцев: винтовки, штыки, боеприпасы, — а также имеются шинели, буденовки, сёдла и прочая амуниция. Есть и советские монеты, и красные флаги с Ильичом и серпами-молотами. Не обошлось и без транспарантов с каноничными фразами про дружбу народов.
Имеются также предметы, показывающие обратную сторону медали, например аппаратура для прослушивания, использовавшаяся спецслужбами, наганы с россыпями патронов, под которые подложены фотографии детей и мирных обывателей, а блестящие денежки соседствуют с потемневшими тяжелыми связками ключей, которые наверняка подходят к тем дверям, что высятся по всему залу.
Балкон же — еще более затемненный и мрачный — полностью отведен под скопированные в большом формате фрагменты расстрельных списков, где, как и ожидалось, мелькают в подавляющем большинстве грузинские фамилии.
Как и в случае с Голодомором на Украине, который там считают спланированной акцией, направленной непосредственно и только против украинцев, так и в грузинском Музее оккупации информация подается так, чтобы посетители свято верили: расстреливали всегда только грузин.
Кто расстреливал — это уже другой вопрос. Видимо, у страшного и жестокого «большевика» нет национальности по определению.
Но страшилки страшилками, а кушать хочется всем — и руководству музея тоже. Поэтому собственная сувенирная продукция отличается умом и сообразительностью (зачеркнуто)… затейливостью и разнообразием. Как вам, к примеру, национальный грузинский напиток по имени чача, разлитый в тару в виде интернационального грузинского вождя Иосифа Виссарионовича? И даже не знаешь: это больше смешно или всё-таки грустно?
Закончить же наш рассказ стоит еще одним экспонатом: картой Грузии с выделенными красным территориями Абхазии и Южной Осетии и подписью на двух языках: «Оккупация продолжается».
