Вопрос участия в том или ином интеграционном проекте для Украины становится все более насущным, что связано, прежде всего, с необходимостью дальнейшей геоэкономической самореализации страны в условиях формирования новых экономических и политических центров в Европе и мире. В связи с этим в политико-экспертном сообществе Украины все больше набирает популярность идея практически полного заимствования польского опыта евроинтеграции. Однако при этом игнорируется тот простой факт, что польская модель достижения европейского успеха в украинских реалиях вряд ли возможна.
Украинское руководство не скрывает, что в качестве примера евроинтеграции и осуществления модернизации по европейскому образцу она видит именно Польшу. В частности, в марте 2012 г. тогдашний глава МИД Украины Константин Грищенко отметил, что «Украине нужна европейская политика, близкая к польской», но «все же с выраженной украинской спецификой». Данный тезис с тех пор не потерял свою популярность среди украинской правящей элиты.
Контакты Киева и Варшавы относительно вхождения Украины в состав Евросоюза имеют давнюю историю, которая насчитывает не меньше лет, чем нахождение Украины в СНГ. Еще на заре 1990-х гг. президент Украины Леонид Кравчук обратился к своему коллеге, главе Польши Леху Валёнсе, с предложением о создании зоны стабильности и безопасности в Восточной и Центральной Европе.
Однако Польша сочла тогда совместную с Украиной стратегию неперспективной.
Такой поворот в польской политике был обусловлен рядом причин. С одной стороны, в дело вступили экономические реалии. Начавшиеся в Польше после деконструкции социалистической системы изменения в экономике привлекли в страну европейских инвесторов, что создало возможности для достаточно быстрого и стабильного экономического роста. Украина же, несмотря на то, что у нее с Польшей достаточно схожие ресурсы, после обретения независимости на некоторое время оказалась в экономической изоляции из-за разрыва налаженных связей с другими бывшими союзными республиками, в стране началась гиперинфляция. Переход к капиталистическому способу ведения хозяйства, прошедший в Польше резко, с короткой рецессией (1989-1992) и в условиях конструктивного диалога власти и общества, в Украине шел болезненно, сопровождаясь внутренней нестабильностью, общественным разобщением и длительной рецессией (по некоторым оценкам, затянувшейся до 2002 года). В этих условиях, если во второй половине 1990-х гг. ВВП Польши на душу населения рос на 6 %, то Украина даже в 2010 г. занимала по аналогичному показателю, согласно оценкам журнала The Economist, последнее место в Европе. К моменту прихода к власти президента Януковича украинская инфляция переступила порог 12 %, тогда как в Польше она не достигла и 3%.
С другой стороны, речь идет об идущих рука об руку с экономикой политических особенностях и общественном консенсусе.
Как элиты, так и население Польши в начале 1990-х гг. поддерживали идею «возвращение в Европу» и стремление избавиться от социалистического прошлого. Линию на евроинтеграцию поддерживали руководившие Польшей в 1990-е – первой половине 2000-х Лех Валёнса и Александр Квасьневский. Диалог между властью и обществом, равно как и политическая воля польского руководства в проведении экономико-политических преобразований, закрепили их. Политические и рыночные реформы, в свою очередь, вызвали интерес Евросоюза к Польше как образцу стабильности в Восточной Европе. Впоследствии в ходе референдума о членстве Польши в ЕС в 2004 году без малого 77,4 % населения высказались за евроинтеграцию. В итоге в наши дни Польша имеет возможность влиять на самые различные процессы, касающиеся Европы – польский клуб в Европарламенте насчитывает 51 депутата. В 2008 г. вместе со Швецией польская сторона представила программу «Восточного партнёрства» – проекта, подразумевающего вовлечение ряда стран бывшего СССР, в том числе, Украины, в европейскую орбиту взаимодействия.
В Украине же на фоне фактического раскола общества к середине 1990-х гг. и периодически возникающих политических кризисов руководство страны до сих пор не может выработать цельную концепцию внешнеполитического позиционирвания и найти пути достижения внутриполитического консенсуса. В этой связи, несмотря на украинскую активность по вопросам, касающимся евроинтеграции, настроение широких масс не склоняется целиком к Евросоюзу: согласно исследованиям Института Горшенина, на настоящий момент европейский вектор развития поддерживают около 42% украинцев, тогда как вступление в Таможенный союз по душе почти 35 % опрошенных.
Стремление же Евросоюза, как принято отмечать в среде украинских экспертов, «солидаризировать украинское общество на основе преемственности нормативно-ценностных евростандартов», при атомизированности этого общества, наоборот, приводит к возникновению искусственного и не соответствующего действительности общественно-политического ландшафта.
Вместе с тем, во время «европеизации» Польши в Украине, напротив, произошло снижение уровня демократии и экономических свобод (161 место на 2013 г., по оценке Heritage Foundation), а также появились примеры «политически мотивированных судебных решений». Все обозначенные пункты, с точки зрения Евросоюза, являются критическими для Украины, если она желает и дальше действовать на треке европейской интеграции. На это, в частности, указывал и вице-президент Европарламента Яцек Протасевич на состоявшемся в мае этого года экспертном форуме «Украина-2013. Повестка дня», и президент Ассамблеи Совета Европы Жан-Клод Миньон в ходе своего последнего визита на Украину, и многие другие высокие европейские политики. Кроме того, очевидно, что политическое руководство Украины стремится получить бенефиции, избегая конкретных обязательств. В пользу этого говорит и многолетняя нерешительность элит, и расплывчатый договор об ассоциированном членстве в ЕС при том, что в Киеве уже считают деньги от будущего экономического взаимодействия с ЕС: по оценкам Киевской школы экономики, в долгосрочной перспективе это дополнительный прирост экспорта на 19-26 млрд. долларов в течение трех лет.
Стоит заметить, что Брюссель, со своей стороны, в данном случае скорее стал наблюдателем, чем активным действующим лицом, отдав украинские дела «на откуп» Польше, инициировавшей диалог в рамках «Восточного Партнёрства». Но упомянутая нерешительность постепенно вызывает беспокойство, а порой и раздражение у Варшавы.
Если год назад евроинтеграция Украины была названа президентом Польши Комаровским одним из приоритетных направлений внешней политики Варшавы, то в апреле этого года глава польского МИД Радослав Сикорский весьма скептически оценил возможности этого вектора украинской внешней политики, заявив, что, если бы тогда речь шла о подписании Соглашения об ассоциации и зоне свободной торговли между Украиной и ЕС, то «ответ был бы нет».
Польские экспертное сообщество не демонстрирует единодушия относительно вопроса вхождения Украины в ЕС. К примеру, эксперты, опрошенные влиятельной польской газетой «Республика», с сомнением относятся к будущему украинской интеграции в ЕС. Но при этом, например, ведущий польский политолог Вальдемар Кучинський воспринимает евроинтеграцию Украину достаточно положительно, видя в этом обеспечение общеевропейской безопасности, и указывая на перспективность рынков Украины и всего СНГ для Евросоюза.
Тем не менее, главным камнем преткновения становится вопрос изменения самой властной парадигматики в странах «Восточного партнерства» и доведения существующих в этих странах общественно-правовых норм и отношений до уровня Евросоюза.
На это было обращено особое внимание в письме экспертов восьми польских аналитических центров (в их числе директор Центра международных отношений в Варшаве Бартоломей Новак и президент Института публичных отношений Яцек Кухарчик), опубликованном в «Газете выборчей» еще накануне нового 2012 года. Летом 2013 г. эту же мысль в более резкой форме озвучил депутат сейма Польши от консервативной партии «Право и справедливость» Бартош Ковнацкий, заявивший, что евроинтеграция обяжет Украину «соблюдать определенные правила поведения», свойственные Евросоюзу.
В целом, если сравнивать позиции Польши и Украины перед вступлением в Евросоюз, то следует иметь в виду не только различия первоначальных позиций двух стран, но и наличие у польского руководства гораздо большей политической воли и чёткой программы для поступательного развития в сторону евроинтеграции. В случае с Украиной мы имеем противоположную ситуацию, ввиду которой польский сценарий для Киева представляется мало выполнимым в силу обозначенных объективных предпосылок как в экономической, так и политической и социо-культурной сферах.
В мае этого года, выступая на радио, посол Польши в Украине Генрик Литвин призвал Киев не копировать польский путь евроинтеграции, подчеркнув различия двух стран.
Теперь, в условиях вероятных подвижек в программе «Восточного Партнерства», Украина может оказаться в числе тех стран, с которыми Варшава начнет интенсивный диалог. Другой вопрос, насколько будет нужна такая активность Киеву, который, как уже было сказано, не стремится брать на себя лишнюю ответственность, ограничиваясь политической демагогией.
