Литовские власти на протяжении многих лет ведут бескомпромиссную борьбу с Россией за энергетическую «независимость» своей страны. Как только ни пытались они вытеснить «Газпром» с местного рынка: изменяли тарифное законодательство, вводили в самом жестком варианте Третий энергопакет ЕС. Итог один — российская компания всё равно доминирует на литовском рынке энергоресурсов.
По данным газопередающей компании Amber Grid, «Газпром» по итогам 2017 года увеличил долю рынка сбыта в Литве до 60% (2016 год — 40%). На этом фоне доля поставляемого Statoil через терминал СПГ в Клайпеде норвежского газа сократилась до 40%.
Как это было
«Газпром» в 2004 году приобрел пакет акций литовской распределительной газотранспортной компании Lietuvos dujos, а также приватизировал Каунасскую ТЭС. Сделке помогло желание руководства республики провести либерализацию газового рынка согласно европейской директиве. Однако спустя десять лет российский холдинг избавился от собственности на территории Литвы из-за отказа местных властей выполнить взятые на себя ранее обязательства.
Российский газовый концерн с 2003 года (когда приобрел Каунасскую ТЭЦ) обеспечивал в течение последующих пяти лет тариф на тепло, который был вдвое ниже среднего по Литве. Немалые средства были вложены и в модернизацию самой ТЭЦ. Но когда подошло время для установки цены на тепло по фиксированной формуле, Сейм Литвы отменил старый договор и ввел государственное тарифное регулирование.
Выход «Газпрома» в 2014 году из литовских активов совпал по времени с подписанием Вильнюсом контракта с норвежской компанией Statoil на поставку сжиженного природного газа (СПГ) в Литву и запуском плавучего терминала СПГ в Клайпеде.
Руководство государства отрапортовало о достижении энергетического суверенитета и избавлении от диктата «политических» цен «Газпрома». Начался новый этап работы российского концерна на местном газовом рынке — конкуренция на общих условиях наравне с другими игроками.
Вместе с тем уже спустя год после ввода в строй нового терминала СПГ из-за падения потребления газа в стране литовские власти сократили его загрузку до 20% (минимальный технологический объем — прим. RuBaltic.Ru). Государство даже попыталось с помощью нерыночных механизмов стимулировать рост внутреннего потребления более дорогого по сравнению с российским трубопроводным аналогом норвежского газа.
Был принят закон «О терминале СПГ», обязавший крупных промышленных потребителей и коммунальные компании закупать треть необходимых объемов газа у терминала СПГ. Это было сделано для того, чтобы разделить бремя издержек содержания нерентабельного терминала (по договору с норвежской компанией HoeghLNG плата за аренду судна в день составляет 189 тыс. долларов, за десять лет — 689 млн долларов).
Не помогло. Такая политика привела только к закономерному росту цен на коммунальные услуги, не говоря о ее несоответствии европейскому законодательству (нарушение принципа свободы конкуренции — прим. RuBaltic.Ru). Литовцам пришлось упрашивать норвежцев пересмотреть условия договора в связи с сокращением потребления газа в стране. В итоге был подписан новый договор, по которому Норвегия обеспечила себе рынок сбыта не на пять, а уже на десять лет с обязательством Литвы приобрести 3,7 млрд куб. м газа (ранее — 2,7 млрд куб. м газа), еще сильнее укрепив свои позиции в прибалтийской республике.
В состоянии ли Statoil потеснить «Газпром» на европейских рынках?
Обе компании являются важными игроками на европейском газовом рынке, потребность которого в голубом топливе оценивается ориентировочно в 450 млрд куб. м газа в год. По итогам 2017 года норвежская компания поставила 100 млрд куб. м, российская — 194 млрд куб. м.
Если эти компании сравнить по таким показателям, как объем и темпы добычи газа, то по запасам они попадают в разные классификации. Основное нефтегазовое месторождение Норвегии «Тролль» c запасами в 1,3 трлн куб. м (добыча газа ведется с 1996 года) вряд ли может конкурировать с российскими аналогами «Штокман» (5 трлн куб. м) и «Бованенковское» (4 трлн куб. м), которые входят в перечень крупнейших в мире.
В северной стране есть и относительно небольшие месторождения, среди которых «Снёвит», где Statoil добывает и производит СПГ (в перспективе — газовое месторождение «Оста Ханстин» в Норвежском море и нефтяное «Юхан Свердруп» в Северном море), а также разведанные запасы в Баренцевом море («Голиаф»). Последнее введено в строй в 2016 году (прогнозируемый выход на рентабельность к 2022 году).
Однако в этой части акватории все залежи являются трудноизвлекаемыми и государству приходится субсидировать 80% затрат на геологоразведку и бурение через возврат налогов.
В этой связи в Норвегии после 2020 года по причине истощения основных запасов и отсутствия перспектив открытия новых месторождений в Северном море (в 2017 году разведка достигла минимума за последние одиннадцать лет) прогнозируется спад добычи. В свою очередь, аналитики Norwegian petroleum опубликовали расчеты, согласно которым Норвегия к 2035 году сократит добычу со 120 до 60 млрд куб. м.
Другим важным критерием конкурентоспособности является себестоимость добычи газа. Согласно отчетам Statoil, этот показатель составляет 1,04 доллара за 1 млн британских тепловых единиц (Btu) — эквивалент 28,26 куб. м газа. То есть за 1 тыс. куб. м — 36,8 доллара. У «Газпрома» — 20 долларов за тысячу «кубов». Самый низкий показатель в мире.
Получается, российский трубный газ по этому показателю на 45% дешевле норвежского СПГ.
Но этого недостаточно, чтобы ответить на вопрос, чей газ экономически выгоднее. Нужно также учитывать другие составляющие: транспортировку, экспортную пошлину, налог на добычу полезных ископаемых, налог на прибыль и т. д.
«Газпром»
Транспортировка
Затраты на транспортировку (среднее расстояние от месторождений «Газпрома» до границы — 3 200 км) составляют 60–70 руб. за 1 тыс. куб. м на 100 км. То есть 2,2 тыс. рублей за 1 тыс. куб. м (40 долларов).
Экспортная пошлина
Она фиксирована — 30% от стоимости 1 тыс. куб. м газа, рассчитанной по соответствующему экспортному контракту. С учетом диапазона цены экспортных контрактов «Газпрома» в 2017 году для Европы 180–190 долларов за 1 тыс. куб. м, она могла составить 54–57 долларов за 1 тыс. куб. м.
Налог на добычу полезных ископаемых
Текущая ставка — 800 рублей за 1 тыс. куб. м (ориентировочно 14 долларов).
Налог на прибыль
Он составляет 5%, и его удельный вес в общих издержках несущественен.
Таким образом, конечная цена российского газа на экспорт может составлять в районе 135–140 долларов за 1 тыс. куб. м.
Statoil
Транспортировка
Вся газотранспортная система (офшорные трубопроводы, платформы, заводы СПГ, плавучие терминалы за рубежом) принадлежит компании Gassled. Деятельность оператора ГТС регулируется специальным актом правительства Норвегии (Petrolium Act), где, в частности, установлены и транспортные тарифы. Все нефтегазовые компании платят монополисту за использование инфраструктуры (в среднем 40 долларов за 1 тыс. куб. м газа).
Единая налоговая ставка
В Норвегии для компаний нефтегазового сектора действует единая налоговая ставка — 78% на чистую прибыль. У Statoil чистая прибыль за девять месяцев 2017 года от поставок нефти и газа (50 млн т и 100 млрд куб. м) составила 2 млрд долларов (по году — ориентировочно 2,5 млрд долларов). Налог для Statoil составил 2 млрд долларов.
Таким образом, в конечной стоимости газа для европейского потребителя должно закладываться на 1 тыс. куб. м газа ориентировочно 100 долларов налога. Итого цена на выходе для европейского потребителя ориентировочно 177 долларов.
Цифры говорят сами за себя: на выходе российский газ для Европы — 135 долларов за 1 тыс. куб. м, норвежский — 177 долларов при средневзвешенной цене в Европе 190 долларов. Таким образом, в 2017 году маржа «Газпрома» была в разы больше, чем у Statoil. Всё это позволяет российской компании проявлять дополнительную гибкость в отношении постоянных клиентов, надежно защищая свой рынок сбыта. Норвежская же компания лишена такой возможности. Ко всему прочему, ее акционерный состав (государству принадлежит 67%, частным инвесторам — 33%) усложняет процедуры принятия оперативных решений.
Российский газ по всем показателям экономически привлекательнее своих аналогов, норвежского и американского, что и объясняет рекордный рост поставок «Газпрома» в ЕС в 2017 году, а также увеличение его доли на рынке Литвы. Востребованность российского поставщика у европейских потребителей обусловливает и реализацию новых совместных энергетических проектов, таких как «Северный поток — 2».
