Россию обвиняют в политизации поставок «голубого топлива» в Европу, в агрессивной дипломатии «газовой трубы». Под предлогом борьбы с этим давлением страны Прибалтики ратуют за альтернативу российским поставкам — терминалы сжиженного природного газа (СПГ). Действительно ли «Газпром» руководствуется политическими, а не экономическими мотивами в отношениях с европейскими покупателями и является ли СПГ конкурентоспособной заменой традиционному трубопроводному газу, аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал глава Фонда национальной энергетической безопасности Константин СИМОНОВ:
— Г‑н Симонов, в начале октября в Вильнюс приезжала комиссар ЕС по вопросам конкуренции Маргрет Вестагер. Президент Литвы Даля Грибаускайте призвала Вестагер оштрафовать «Газпром» за то, что компания злоупотребляла монопольным положением и выставляла Литве неадекватно высокую цену на газ. Вы согласны с тем, что цена на газ в Литве до получения 20‑процентной скидки в 2014 году не была рыночной?
— Начнем с того, что в этом обвинении нет никакой политической компоненты. Даже президент Литвы, небезызвестная дама, говорила о том, что «Газпром» завышал цену. Надо зафиксировать, что даже она не связывала это поведение «Газпрома» с политикой.
Есть попытки заявить, что с несчастной Литвы брали повышенную цену. Здесь нет фактора политического давления. Политическое давление — это когда мы требуем политических уступок и угрожаем перекрыть газ.
Теперь разберемся с ценами. Я, конечно, не согласен с такой формулировкой. Ладно я — дело в том, что с этим не согласен Стокгольмский арбитраж. Я напомню, что летом 2016 года Стокгольмский арбитраж вынес решение по иску Литвы, совершенно обескуражившее литовское руководство. Стокгольмский арбитраж признал, что никакого злоупотребления не было и цены для Литвы не нарушались.
Литва проиграла этот иск, она была в шоке, но это не помешало в этом году снова начать демагогию: «Вы, пожалуйста, разберитесь, они же известные монополисты». И обратите внимание, к кому они апеллируют. Они постоянно апеллируют к чиновникам, а не идут в арбитражный суд. Потому что Литва уже там была и проиграла.
Если у вас есть спор хозяйствующих субъектов, надо идти в Европейский суд. Вот они пошли в Европейский суд и продули дело. Теперь получается, что они сами пытаются использовать политические инструменты, чтобы «выбить» коммерческие уступки.
Как известно, Европейская комиссия фиксировала антимонопольное разбирательство в отношении «Газпрома» , которое длится уже, мягко говоря, много лет. В рамках этого разбирательства «Газпром» обвиняют в том, что он «использовал монопольное положение на рынках определенных стран». Три страны Балтии в этом списке тоже оказались. Это обвинение уже очень давно находится в арсенале Европейской комиссии.
Поэтому, когда президент Литвы говорит еврокомиссару такие вещи, — это выглядит глупо. Потому что Европейская комиссия на протяжении многих лет эту тему перерыла. Не в том состоянии эта тема находится.
Европейская комиссия, несмотря на то, что уже много лет ведет расследование, несмотря на то, что она провела обыски во всех компаниях, которые закупают газпромовский газ, получила коммерческую информацию, — несмотря на всё это так и не сумела внятно сформулировать заявление и передать его в суд. Европейская комиссия предложила «Газпрому» заключить компромиссное соглашение.
В ходе данной процедуры сначала ему предъявили претензии, «Газпром» на основе этих претензий написал некие положения, компромиссы, потом эти положения разослали в разные страны. В пяти странах они вызвали вопросы: в Литве, Латвии, Эстонии, Польше и Болгарии. Названные страны посчитали, что эта версия «Газпрома» недостаточна, но компромисс точно будет найден.
Самое главное, что Европейская комиссия не нашла доказательной базы, чтобы антимонопольное расследование против «Газпрома» перевести в судебную плоскость. В этом плане никаких документов для суда ни у Литвы, ни у Европейской комиссии пока нет.
Это самое главное. Ведь они что говорят: надо убрать политику — пожалуйста, озвучивайте политические интересы и идите в суд. Но у них нет доказательств, поэтому они постоянно переходят на эмоции и всё время требуют вмешательства политиков.
Кстати, после того, как Литва стала покупать СПГ (сжиженный природный газ — прим. RuBaltic.Ru), все аргументы вообще закончились. Потому что цены СПГ теперь под секретом, так как газ закупается по более высоким ценам, чем российское предложение.
Как можно обвинять Россию в поставках газа по завышенным ценам, если они берут «конкурентный» газ по более высоким ценам?
Страна покупает товар дороже — вот это и есть политически мотивированные действия. А здесь, я еще раз могу сказать, в Стокгольмский арбитраж ходили, Брюссель искал-искал — не нарыл. Можно, конечно, сотрясать воздух и делать эмоциональные заявления, но реальной доказательной базы против «Газпрома» никому не удается найти.
— Официальная позиция Литвы состоит в том, что российский газ для литовцев подешевел на 20% из-за того, что «Газпром» испугался конкуренции со стороны СПГ-терминала. В октябре 2014 года терминал зашел в Клайпеду, а за полгода до этого «Газпром» дал скидку в 20%. Вы согласны с таким объяснением политики «Газпрома» в отношении Литвы?
— Не совсем согласен. Цена российского газа упала не из-за конкуренции, а потому что весной 2014 года обвалилась цена на нефть. Резкое снижение ценности нефти привело к тому, что контракты, которые были фиксированы в привязке к нефтяным ценам, соответственно подешевели.
Российский газ стал дешевым для Европы не потому, что появилась какая-то жесткая конкуренция или Европа применила конкретные меры. Самое главное, что подешевела нефть. Ценовая привязка привела к снижению цены на газ.
Что касается конкуренции, еще раз повторю: сейчас Литва продолжает закупки сжиженного газа по более высоким ценам и никак коммерчески это объяснить нельзя.
— Сами литовские политики вплоть до премьер-министра говорят, что СПГ‑терминал — убыточный проект и он не окупается. Сколько, на Ваш взгляд, он еще протянет?
— Я рад, что там еще здраво смотрят на вещи. Мы тоже расчеты по этому поводу неоднократно делали. Экономической выгоды в проекте СПГ‑терминала для Литвы, конечно, нет. Но я думаю, что этот проект всё равно еще будет жить. Это как в анекдоте: «Мышки плакали, а мы продолжали их кормить». Вот это и есть политически мотивированное решение. Когда нет никакого коммерческого смысла, но люди продолжают рассказывать сказки о том, что это чудесная конкуренция, и продолжают закупать сжиженный газ.
Более того, мы знаем, что и соседние страны убеждают Евросоюз дать им денег на строительство еще нескольких терминалов: в Эстонии и Латвии. В этом плане, я думаю, никакой успокоенности там не будет. Хотя это очень грустная история не только для Клайпеды, но и для соседней Польши. Участь терминала печальна: он недозагружен, цены существенно выше, чем в контракте, но тем не менее и поляки продолжают рассказывать страшилки о русских, которые их мучают трубопроводным газом.
— Является ли СПГ альтернативой российскому газу в Европе?
— На этот вопрос очень легко ответить, опять же используя технические данные. Ведь СПГ‑терминалы понастроены уже по всей Европе, какова же средняя загрузка СПГ‑терминалов? По итогам 2016 года 75% мощности пустовали. То есть три четверти терминала стоят пустыми — вот вам и ответ. Если бы мог СПГ заменить российский газ, то цифры были бы другими. Нет СПГ по комфортным ценам.
СПГ из Соединенных Штатов будет в тех странах, куда не дотягивается российская «труба», то есть в Испании, Португалии. Будут разные поставки в другие страны, которые будут носить разовый характер.
В этом плане думать, что США «выбьют» нас с европейского газового рынка, достаточно затруднительно. Чем больше говорят, что российский газ никому не нужен, тем больше увеличиваются поставки.
— В чём тогда политическая выгода тех деятелей, которые, несмотря на все минусы и экономическую непривлекательность, всё-таки выбирают СПГ?
Логика заключается в том, что надо избавляться от страшных политических мифов. Мы от них избавились, а кто-то еще нет. Представьте, что у вас есть водопровод, но всё время вам говорят, что это опасно, кто-нибудь может перекрыть кран, и поэтому вы строите во дворе колодец, в котором нет воды. С Прибалтикой примерно то же самое.
