В Калининграде 14 декабря состоялось заседание дискуссионного клуба RuBaltic.Ru. На нем выступил основатель отрасли IT Беларуси, генеральный директор группы компаний BelHard Игорь Мамоненко. В интервью RuBaltic.Ru белорусский предприниматель рассказал, как работают белорусские разработчики, каких успехов им удалось достичь и благодаря чему IT-прорыв стал возможен в Беларуси и не состоялся в Латвии и Литве.
— Г-н Мамоненко, журналисты Financial Times в своей статье о Минском парке высоких технологий написали, что Беларусь неожиданно оказалась Кремниевой долиной Восточной Европы. Общаясь с американцами и европейцами, приходится сталкиваться с удивлением по поводу уровня развития IT-сферы в Беларуси?
— Те гости, которые приезжают к нам, уже знают, куда едут, поэтому явного удивления в беседах не выказывают. Они приезжают в Беларусь делать выгодный для них бизнес.
Наша компания является третьим по объему экспортером услуг в США. Мы взаимодействуем с американскими партнерами и знаем их требования. С ними интересно работать: наши совместные проекты на год-два опережают существующие технологии. Поэтому волей-неволей мы становимся свидетелями того, что появится на рынке через 2–3 года, и того, какие технологии будут применяться.
В Беларуси используются 3 модели присутствия на IT-рынке: аутсорсинг, создание собственного продукта и стартапы.
Аутсорсинг — классическая модель, которая используется в BelHard с самого его создания. В рамках этой модели мы фактически работаем как удаленные исполнители проекта. Авторы, владелец идеи, финансисты проекта находятся за рубежом, а мы — расширение штата. Это самая простая модель, потому что не нужно вкладывать деньги в маркетинг продукта и нести другие затраты: все риски берет на себя заказчик. Мы же только договариваемся о цене услуг — работы, которую мы будем для них делать.
В аутсорсинге стоимость услуг состоит из зарплаты разработчикам плюс нормированной прибыли. Но чтобы быть конкурентоспособным, Вы должны владеть самыми разными передовыми технологиями. Вас могут попросить написать, допустим, базу данных, которая называется Elixir. Она очень сильно экономит железо. Вашим проектом пользуются миллионы людей, а сервера, которые его обслуживают, можно уместить на столе. Без Elixir, если Вы работаете с Oracle или другой базой данных, они бы заняли все здание. Такой эффект достигается за счет оптимизации трафика между облачным хранилищем и компьютерами клиентов.
И вот потенциальный заказчик спрашивает, знаете ли Вы Elixir, а Вы должны не только сказать: «Я знаю», но также показать и проект, который Вы сделали на нем, и квалифицированный штат, который выполнит работу.
Возьмем такую фирму, как ePam (крупнейший мировой производитель заказного программного обеспечения, резидент Минского парка высоких технологий — прим. RuBaltic.Ru) с капитализацией порядка 16 млрд долларов — это одна из крупнейших аутсорсинговых компаний — и численностью штата 18 тысяч человек. Есть еще индийские гиганты, в которых под сотню тысяч человек, но все равно для Беларуси это очень большой масштаб.
Вторая модель, которая на данный момент получила в Беларуси развитие, — продуктовая. Самый известный из проектов — это Wargaming. Его капитализация, если все будет нормально, составит порядка 50 млрд долларов. Это история успеха Виктора Кислого — достаточно молодого белорусского парня. Сейчас он, правда, живет на Кипре. Команда проекта находится, в основном, в Минске; частично в России, на Украине и в некоторых других странах, но ядро — в Минске. Численность штата превышает несколько тысяч разработчиков.
По последним данным, порядка 130 млн человек в мире играет в World of Tanks и тратит на игру в среднем 10 долларов в месяц. Можно играть и бесплатно, но игра очень увлекательная.
Я считаю историю Wargaming очень поучительной. Можно ли стать богатым человеком, можно ли осуществить свою идею? Да, можно.
И таких примеров достаточно много. Есть продукты, которые были проданы Google, Facebook и другим международным IT-гигантам. К примеру, Viber гораздо меньше по масштабам, чем Wargaming, но это тоже очень успешный проект. Он был продан японской фирме Rakuten почти за миллиард и развивается в Минске.
В продуктовой модели вы выпускаете некое программное обеспечение и продаете его как лицензию. Благодаря интернету и системам электронных платежей проект можно легко продвигать, получая доход от пользователей по всему миру.
Третья модель — это стартапы. Речь идет о сотнях молодых компаний в Беларуси, более 80 из которых работают в области искусственного интеллекта (ИИ). У них тоже есть возможность повторить финансовый успех Wargaming.
Сейчас практически любой проект на Западе требует применения искусственного интеллекта, потому что это гарантированная оптимизация по сотням параметров.
Беларусь в сфере ИИ оказалась не скажу впереди планеты всей, но в очень хорошей позиции. Из 10 тысяч дипломированных специалистов в области ИИ во всем мире 1800 находятся в Беларуси. Один из лучших, а может быть, и наилучший искусственный интеллект IBM Watson был фактически создан в Минске.
В этой работе очень важна безупречная репутация. То есть Вы не можете создать продукт и за полцены продать его конкурентам или что-то в этом роде.
Тот, кто не соблюдает этих правил и поддается соблазнам, отсеивается на ранних этапах. Ему не суждено стать главой большой фирмы, которая будет участвовать в мировой системе разделения труда.
— Вы — автор концепции Беларуси как IT-страны. Почему, на Ваш взгляд, в Беларуси эта концепция сработала, ведь сейчас нет в мире государства, в котором чиновники не рассуждали бы об инновационной экономике? Тем не менее такими результатами, как Минский парк высоких технологий, они похвастаться не могут.
— Беларусь — не сырьевая страна. У нас нет нефти, газа, металлов. Есть немного калийной соли, но этого недостаточно. В советские времена в Беларуси было порядка 200 предприятий радиопрома, был НИИ ЭВМ (научно-исследовательский институт электронных вычислительных машин — прим. RuBaltic.Ru), который фактически выпускал продукты — клоны американской IBM. То есть Беларусь занимала IT-нишу уже в те времена.
Когда Союз распался, часть людей эмигрировала из Беларуси, а часть нашла работу внутри страны. Работа разработчика не требует большого количества оборудования. Вам нужны только компьютер и интернет. Не нужно никуда выезжать, а результат можно показывать сразу после специального обучения.
Можно сравнить Беларусь с Россией. В России есть полезные ископаемые. С одной стороны, это подарок судьбы, с другой — своего рода наркотик. В России все призывают слезть с углеводородной «иглы» и разумно использовать доходы, инвестируя в будущее и современные технологии. Это правильный подход.
У Беларуси нет денег, чтобы инвестировать в развитие IT-технологий. Поэтому государство пошло по другому пути, предоставив налоговые льготы. Это тоже вариант инвестиций, только вложения делают сами игроки рынка и уже из заработанных денег.
В Беларуси резиденты ПВТ (Парк высоких технологий Беларуси, он же Минский парк высоких технологий — прим. RuBaltic.Ru) платят государству только один процент. Нет налога на прибыль и НДС, снижены почти в три раза требования по ФСЗН (Фонд социальной защиты населения в Беларуси — прим. RuBaltic.Ru), подоходному налогу. То есть государство никому не дает деньги напрямую. Но бизнес имеет возможность экономить и поэтому заинтересован реинвестировать.
Эта модель сработала благодаря наследию Советского Союза, отсутствию других возможностей для людей реализовать себя, льготам со стороны государства и развитию технологий, которые позволяют работать удаленно.
— Вы сравниваете Беларусь с Россией, у которой есть полезные ископаемые. Но ведь у других соседей Беларуси тоже нет сырьевых ресурсов. У стран Балтии единственный природный ресурс — это выход к морю. Но ничего подобного BelHard в Латвии и Литве нет. Вы задумывались об этом? Почему Беларусь — более технологически развитая страна?
— В Прибалтике все, с одной стороны, проще, с другой — драматичнее. Когда, допустим, Латвия вошла в ЕС… Мы все помним с советских времен крупные известные марки, такие как РАФ (Рижская автобусная фабрика — прим. RuBaltic.Ru). Они создали первый в мире минивэн, который появился раньше Reno eSpace.
Представим себе рынок маршрутных такси. Это сотни тысяч автомобилей, которые постоянно нужно менять и чинить, но РАФ уже нет. Этот момент был упущен.
Рижский вагоностроительный завод выпускал машины на десятки миллиардов долларов: поезда, трамваи, составы метро и электрички. И этот бизнес тоже был закрыт, став частью единого рынка Европы.
Мы помним, как в Ташкенте построили завод Ил-76. Туда перевезли специалистов, пытались вовлекать местных и развивать школу. Это была часть политики СССР по равномерному развитию регионов. В Европе такого нет. Если немецкий производитель на данный момент технологически и финансово сильнее своих конкурентов, он не будет раздумывать. Европейский бизнес заинтересован в том, чтобы конкурент закрылся. Так и произошло, и больше всего потеряла Восточная Европа.
Когда на ринг выходят профессиональный боксер и школьник-любитель, понятно, кто из них выиграет. И Европа никаких бонусов не дала своим членам, кроме организационной и финансовой помощи. Но, как смеются сами балтийцы, сначала из Европы идут вагоны с евро, а потом — вагоны с мерседесами.
Прибалтику превратили в рынок сбыта и рынок рабочей силы. В Литве считается, что четверть населения уехала на Запад, реально же — половина рабочего населения. В Латвии та же история. Эти страны были опустошены.
С чем это связано? Если Вы — водитель трамвая или в Риге, или в Мюнхене, Ваша зарплата будет различаться в 10 раз, так же как уровень жизни и социального обеспечения. Это мы видим по мигрантам, которые не хотят ехать в Прибалтику.
Если у человека есть возможность работать в любой стране Европы, но где-то за тот же самый труд он может получать больше и жить комфортнее, начинается трудовая миграция. В Беларуси этого фактора нет.
Благодаря интернету любой человек с компьютером становится автоматически работником фирмы под названием «Планета Земля», а дальше он выбирает, сколько ему денег заработать. Получая в Беларуси 2 тысячи долларов, можно себе позволить то, на что в Германии нужно было бы потратить 10 тысяч евро. Зачем ехать в Германию, если я могу находиться среди своих друзей, говорить на своем языке и иметь при этом то же количество благ?
