Торговые войны, развязанные Соединенными Штатами Америки, набирают обороты. В противостояние с Вашингтоном ввязываются все новые и новые страны. «Мы живем в военное время, — пишет аналитик Дмитрий Голубовский. — Началась глобальная торговая война всех против всех». Зачем она понадобилась американцам и как под ее влиянием меняются правила игры мировой геополитики? Об этом аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал известный эстонский экономист Ханон БАРАБАНЕР.
— Г-н Барабанер, еще пару месяцев назад мы в основном говорили о торговых войнах США и ЕС или США и Китая. Но сегодня в глобальное противостояние втягиваются и другие страны: Иран, Индия, Турция. Это уже какая-то мировая торговая война. Неужели Соединенные Штаты настолько уверены в себе, что готовы противостоять всему миру?
— Да, со стороны складывается такое впечатление. Дело в том, что еще 10–15 лет назад мир представлялся однополярным. После распада СССР осталась одна страна, волей которой решались все главные вопросы. Но долго это продолжаться не могло. В те годы я писал, что в ближайшее время ситуация должна измениться, и она действительно изменилась. Резко начал расти Китай, существенно усилила свои позиции Индия, поднималась с колен Россия. Это вызвало, так скажем, фантомные экономические боли в Соединенных Штатах. Вашингтон принялся судорожно искать способы сохранить свое положение.
Параллельно с этим происходили определенные чисто экономические процессы.
Пока США считали себя гегемоном, большинство производственных процессов уходили из Соединенных Штатов, причем уходили с попустительства самих американцев.
Вашингтон становился как бы надсмотрщиком над растущими экономиками других стран. Речь идет и об Индии, и о Китае, и о России, и о Южной Америке. Даже о Евросоюзе!
В самих же Штатах появились два мощных лагеря, которые выступали за гегемонию США, но по-разному видели пути достижения этой цели. Одна группа предлагала действовать грубой силой, как это было раньше, то есть продолжать цепляться за роль мирового жандарма. Другая группа, которую представляет президент Дональд Трамп, считает первоочередной задачей для США возвращение производственной экономики. А параллельно с этим нужно по возможности тормозить рост экономик других стран. Торговые войны — пример того, как на практике реализуется эта концепция.
Многие не понимают, что Трамп — это не какой-то чудак, не тот, кем кажется на первый взгляд. Он является олицетворением определенной доктрины.
В прессе об этом мало говорят, хотя серьезные эксперты, авторы научных работ раскрывают суть происходящих процессов.
Сегодня мы наблюдаем еще одно интересное явление: борьбу между финансовым и производственным капиталами. Мир стоит на пороге серьезных изменений, и я надеюсь, что они не приобретут характер силовых столкновений.
— В последние годы у нас много пишут о транснациональных корпорациях, которые не привязаны к конкретным странам, не признают национальных границ и даже готовы нарушать законы государств, на территорию которых проникают. Являются ли для них проблемой «заборы», возводимые Трампом?
— Хороший вопрос. Недавно бытовала такая точка зрения: глобализация приводит к тому, что реальная власть оказывается в руках транснациональных корпораций. Они начинают править миром, а понятие «национальное государство» вообще отмирает. Многим казалось, что это естественно.
Но одновременно усиливались позиции тех, кто этому сопротивлялся. Они запустили процесс регионализации — создания региональных блоков государств. Можно назвать это экономическим национализмом. Он проявился в довольно крупных государствах, не желающих прогнуться под машину транснационального капитала.
Идея национальных государств сегодня снова в тренде. И она усиливается благодаря появлению стран, которые могут на равных конкурировать с США.
Не случайно многие экономисты считают, что уже сегодня Китай не просто догоняет Америку — по многим показателям он выходит на первое место!
Процесс глобализации был похож на каток, который все сминает на своем пути, и его двигателем были транснациональные корпорации. Но оказалось, что у них есть серьезный противовес. Это доказывает, что мы живем в очень интересное время. Происходит столкновение противоположностей.
Кстати говоря, в философии столкновение противоположностей рассматривается как движущая сила человечества. Но чем закончится сегодняшняя борьба, я думаю, никто не может сказать с уверенностью, потому что меняются сами правила игры, формируется новая геополитическая и экономическая реальность. Мы одновременно и наблюдатели этого процесса, и его участники.
— Вы упомянули о «катке глобализации». Большая торговая война тоже чем-то напоминает каток: она поглощает все новые и новые страны. Если кто-то начинает «баловаться» протекционистскими мерами, то остальные игроки вынуждены делать то же самое. В противном случае они окажутся неконкурентоспособными.
— Да, об этом я и говорю. Глобализация вызвала мощную противоположную реакцию, которая поначалу воспринималась, простите за тавтологию, как нечто реакционное, как неправильное понимание происходящего в мире. А сегодня уже очевидно, что это здоровое явление, что у каждой страны должны быть своя экономика, своя политика, свои цели. В Европе понимание этих вещей может привести если не к распаду ЕС, то к появлению новых принципов его функционирования.
— Или к созданию новых политических блоков?
— Именно! Старая истина гласит, что политика — это, в конечном счете, наиболее сильное выражение экономики. Поэтому блоки государств формируются не просто потому, что какие-то страны хотят «дружить» друг с другом. Они формируются, прежде всего, на основе экономических процессов.
Новые блоки уже начинают создаваться. Возьмем, к примеру, недавно подписанную Конвенцию о правовом статусе Каспийского моря. На наших глазах сформировалась пятерка владельцев Каспия.
Это вопрос геополитики, ведь конвенция зафиксировала, что в море не могут находиться военные силы посторонних держав. Согласитесь, говорить о чисто экономическом характере соглашения здесь не приходится.
Еще один пример формирования новых блоков — это БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, Южно-Африканская Республика — прим. RuBaltic.Ru). К нему невозможно относиться несерьезно, ведь в странах БРИКС проживает более 40% населения мира. При этом некоторые эксперты полагают, что на эти страны приходится больше половины мировых природных богатств.
— Неудивительно, что уже и Турция попросилась в БРИКС.
— Вообще, [президент Турции] Реджеп Тайип Эрдоган — весьма интересная фигура. Он много лет стучался в закрытую дверь Евросоюза, где его не очень хотели видеть. Вступление Турции в ЕС изменило бы одну из доминант этого объединения. Я имею в виду, что Евросоюз — это союз христианских государств. И именно поэтому многие страны — члены ЕС не разделяли энтузиазм турецкого лидера. В этой ситуации заявления Эрдогана о его желании вступить в БРИКС являются своеобразной формой политико-экономического шантажа.
— Экономика здесь не на последнем месте: Эрдоган явно негодует из-за падения курса турецкой лиры, которая бьет рекорды по темпам девальвации. С подобной проблемой сталкивается не только Турция, но и другие страны. Означает ли это, что валютная война — это закономерный итог и следующий этап войны торговой?
— Так и есть. Доллар борется за свое владычество. По сути, мы много десятилетий находились во власти зеленой бумажки. Если помните, Шарль де Голль когда-то потребовал от американцев обменять долларовую массу на золото.
— …И самолеты с золотом полетели из США во Францию.
— Да. А что повлияло на решение де Голля? Мало кто знает эту историю. Дело в том, что американцы купили целый ряд картин французских импрессионистов, выставленных на аукцион. Де Голль очень хотел, чтобы эти творения остались во Франции. Он выразил сожаление, на что премьер-министр резонно заметил, что американцам своих денег не жалко, они еще напечатают. Де Голль возмутился: как так? Ведь доллары должны быть обеспечены золотом.
Именно после демарша французского лидера американцы в одностороннем порядке отказались от золотого обеспечения доллара.
Лет 20 назад я писал, что мы станем свидетелями заката долларовой гегемонии. К этому все идет, и даже процессы, которые с долларом на первый взгляд никак не связаны.
К примеру, как можно интерпретировать появление виртуальных валют? Как попытку изменить мировую валютную политику. Есть и другие предложения, сейчас много говорят о валютных корзинах. Да и сами американцы поднимают вопрос о создании так называемой амеро — единой валюты США, Канады и Мексики.
— Что ожидает в мировой экономической «мясорубке» Прибалтийские республики? На европейском континенте они явно слабое звено, а слабым, как известно, всегда приходится тяжелее остальных…
— Я не боюсь, что оппоненты обрушатся на меня с критикой, поэтому позволю себе заметить следующее: исторически Прибалтика формировалась как некий мост между Восточной и Западной Европой. А мостов с односторонним движением не бывает! Прибалтика не может быть односторонней. Она всегда выигрывала, когда работала одновременно и с Россией, и с Западом, и проигрывала, когда уходила в ту или другую сторону.
Совершенно необъяснимое и не обусловленное объективными причинами противостояние с Москвой — одна из главных ошибок политиков Литвы, Латвии и Эстонии. И лучше им побыстрее это осознать. Если осознают, то положение Прибалтики может оказаться весьма благоприятным.
