Парадокс покупки электромобиля заключается в том, что вы приобретаете только «историю про будущее», так как, несмотря на «зеленое лобби», большинство электроэнергии производится из тех же углеводородов. О том, какое влияние на нефтяную отрасль окажет электрификация транспорта, аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал политолог, основатель и директор Фонда национальной энергетической безопасности (ФНЭБ) Константин СИМОНОВ:
— Г‑н Симонов, в декабре агентство Bloomberg опубликовало 8 пессимистических прогнозов развития событий в мире до 2028 года. Один из сценариев называется «Конец нефтяной эры». Согласно прогнозу, прорыв в разработке аккумуляторов приведет к падению цен на нефть, развалу ОПЕК и политическим кризисам в России и Саудовской Аравии. Считаете ли Вы такой сценарий реалистичным?
— Электромобили сейчас продвигаются примерно как коммунизм. Один в один. Если ты сомневаешься в электромобилях, ты — дурак, ретроград, консерватор и сволочь. Это основные аргументы, которые мы слышим. Когда люди прогнозируют, их главный аргумент — «ученые что-нибудь придумают».
Вопросу об аккумуляторах уже более 10 лет. И все говорят: обязательно что-нибудь придумают. А если не придумают? Откуда такая уверенность в том, что эта революция произойдет? Почему она должна обязательно произойти? Но проблема аккумуляторов — это не единственное «узкое место» развития электромобилей.
Представим, что проблема аккумуляторов решена. Из чего делают эти аккумуляторы, из каких металлов? И выясняется, что необходимые металлы: литий, медь, никель — сконцентрированы по миру гораздо компактней, чем нефть. То есть нефть является более диверсифицированным ресурсом, нежели те виды металлов, которые необходимы для производства электромобилей.
Даже если предположить, что ученые в подвалах придумают какой-то супераккумулятор, это будет означать, что спрос на некоторые виды металлов резко вырастет, а значит, [вырастет] и цена на них.
Экономика электромобилей, которая и так страдает, просто вылетит в трубу. Почему-то на этот сценарий любители электромобилей совершенно не рассчитывают.
— Вы считаете, что пока рано начинать копить на «Теслу»?
— В слове «электромобиль» есть слово «электричество». Откуда оно будет браться? Из зеленой энергетики? Речь идет о кардинальном замещении бензина и гелия — это означает совершенно иную структуру и объем потребления электроэнергии и ее производства.
Зеленая энергетика развивается достаточно быстро, вопросов нет. Но определенные пределы роста уже достигнуты. И это не только вопрос производства. Это вопрос транспортировки, помимо прочего.
Зеленая энергетика физически не справится с лихорадочным переходом на электромобили. Это означает, что углеводороды всё равно будут нужны, чтобы генерировать электроэнергию.
Это реальность, с которой мы имеем дело. У электромобилей, на самом деле, еще много слабых мест. Например, их стоимость.
— А если стоимость электромобилей резко упадет, как быстро рынок сможет адаптироваться к новым условиям?
— Сегодня главный вопрос заключается не в том, перейдут ли развитые страны на электромобили. Вопрос в том, как быстро развивающиеся страны будут автомобилизироваться и на какой тип автомобилей они будут переходить. В этом плане ключевые страны для будущего автомобилей — это Китай и Индия.
Посмотрите, что происходит сегодня в Индии: люди со слонов пересаживаются на бензиновые автомобили. И если вы их будете заставлять пересаживаться на электромобили, это будет означать, что вы просто убиваете всю эту историю (автомобилизацию в принципе — прим. RuBaltic.Ru), потому что у индусов нет денег.
Если вы, конечно, хотите лишить людей возможности приблизиться к цивилизации, вы можете заставить их потреблять электромобили, тогда это будет совершенно единичное локальное потребление.
«Посмотрите, что происходит сегодня в Индии: люди со слонов пересаживаются на бензиновые автомобили» / Фото: livejournal.com
У электромобилей есть попытка продать «историю про будущее». Поэтому я и сказал, что электромобили продаются как коммунизм. «Будущее такое и только такое, а тот, кто против, — враг человечества».
— В конце года цены на нефть достигли 63 долларов за баррель. Ждет ли мир новый период дорогой нефти? Каков Ваш прогноз?
— Если бы в 2013 году Вы сказали, что цена на нефть в 60 долларов — это очень дорого, мы бы посмеялись. Казалось, что цена в 100 долларов — это новая реальность, к которой нужно привыкать.
Я не думаю, что цена на нефть будет расти в ближайшей перспективе. Хотя есть эксперты, которые считают, что рост возможен. Объясняется это очень просто. Последние три года из отрасли уходят инвестиции, что привело к закрытию новых проектов. Эксперты ожидают, что это серьезно отразится на объеме предложения и тогда начнут работать рыночные механизмы.
Но в реальности мы видим, что возможный дефицит можно закрывать за счет новой нефти — североамериканских сланцев. Необходимо также учитывать возможности стран, которые входят в ОПЕК+. Той же Саудовской Аравии не нужны большие инвестиции, чтобы увеличить добычу. Учитывая прирост сланцевого производства в Северной Америке, не думаю, что рынок столкнется с сильным дефицитом нефти в ближайшей перспективе.
— Многие эксперты уверены в том, что у нефти нет будущего. Что Вы об этом думаете?
— Спрос на нефть растет достаточно консервативно. Я категорически не согласен, что к 2030 году торговля нефтью прекратится, но и рассчитывать на серьезный рост спроса на нефть в мире не приходится. Так или иначе она всё равно будет довольно востребованным товаром.
Но поскольку роста нет, потери инвестиций в нефтяной отрасли будут компенсированы за счет тех проектов, которые можно быстро реализовать и которые позволят вывести на рынок дополнительные объемы при необходимости.
— А каковы в таких условиях перспективы сланцевых проектов?
— Есть популярное объяснение, что сланец выступает в роли «переключателя»: если цена на нефть выше 50 долларов за баррель, проекты становятся рентабельными и инвестиции быстро приходят в отрасль. За счет этого на рынок выбрасываются дополнительные объемы. Если цена опускается (из-за избытка предложения), то «переключатель» переходит в режим «выкл.»: инвестиции уходят, добыча сланца падает.
Я думаю, что из-за этого «переключателя» мы должны ориентироваться на среднюю цену производства сланца в Штатах.
Техническая революция протекает консервативно. Резкого сокращения себестоимости, подобного тому, что мы наблюдали ранее, уже нет. Мы видим, что себестоимость снижается не так быстро. А значит, ориентироваться необходимо на существующую себестоимость производства сланцевой нефти, которая не будет сильно меняться в ближайшей перспективе.
— Какой цены на нефть нам стоит ожидать в 2018 году?
— Я думаю, что цена, при всей волатильности, будет сохраняться на уровне 50–55 долларов. Вряд ли цена в 65 долларов может долго держаться сегодня на рынке, но, может быть, это не так и плохо.
Дорогая нефть таит в себе проблемы. Когда нефть стоит 100 долларов за баррель, начинается истерика по поводу того, что «опять эти русские и арабы на нас зарабатывают, давайте что-то с ними делать». Это приводит к тупому субсидированию зеленой энергетики — бессмысленному и беспощадному.
А когда нефть по 60 долларов, мы видим, как грустят производители зеленой энергии, понимая, что мир довольно быстро возвращается к нефти.
— Выходит, что России и другим крупным экспортерам не нужны высокие цены на нефть?
— Дорогая нефть является элементом отторжения от потребления этого товара, а дешевая — стимулирует спрос. В Штатах это очень ярко видно. Как только цена на нефть упала, опять восстановилась динамика покупки автомашин, опять американцы пересели на большие машины. И посмотрите на долю продажи электромобилей — она даже процента не превышает.
Вся эта электромобилизация является большим подколом. И в Штатах, когда нефть дешевая, никому не нужны электромобили.Нефть по 50–60 долларов — это вполне комфортный показатель, от которого нужно отталкиваться. Нефть по 80–100 — вещь, хорошая для заработков, но стратегически это опасная цена.
