Экономического чуда, которое обещали украинцам «свидомые» реформаторы в 1990‑е годы, до сих пор не произошло. Напротив, из передовой республики Советского Союза Украина превратилась в восточноевропейского аутсайдера. В этих условиях соседняя Польша представляется украинцам землей обетованной. Но на деле успехи Польши оборачиваются ее слабостями, а украинцы оказывают на ее экономику скорее негативное влияние. Аналитический портал RuBaltic.Ru продолжает обсуждать украино-польские отношения с политологом, публицистом Рональдом ЛАСЕЦКИ:
— Г‑н Ласецки, Польша, пожалуй, считается самой успешной страной бывшего социалистического лагеря. В чём секрет ее успеха и почему подобных результатов не смогла добиться соседняя Украина?
— Я бы не стал преувеличивать успехи Польши. Достигнуты лучшие экономические результаты и более высокий уровень благосостояния, чем, например, в Эстонии и Чешской Республике, но моральным лидером в Центральной Европе стала Венгрия под руководством Виктора Орбана. Значение Польши в основном связано с ее размером. У поляков также есть национальная идея, которая четко осознана польской элитой в форме республиканства. Эта идея ложна и вредна для Польши, но она дает силы польским элитам проводить обширную политику прометеизма в таких государствах, как Грузия, Азербайджан и Украина, а также в странах Балтии. Среди польских элит есть также консенсус вокруг западной ориентации цивилизации Польши и политики атлантизма. Это позволило превратить Польшу в военно-политический протекторат США и поглотить ее западными структурами на пороге XXI века.
Но то, что выглядит силой Польши, является на самом деле ее слабостью. Польская политическая и военная элита была полностью преобразована в американских агентов.
Польские интеллектуальные слои стали копировать американские идеи. Даже самые глупые и примитивные из этих идей трактуются в Польше с набожной преданностью. Польские СМИ и польская экономика были куплены и теперь находятся в руках немецкого и американского капитала, что также влияет на форму информационного пространства в Польше.
Общество, постоянно питающееся ошеломляющей американской поп-культурой, полностью утратило способность к критическому и творческому мышлению. Сегодня это практически американцы, говорящие по-польски.
Польская католическая церковь лишена моральной силы и оппортунистически служит политическому классу. В прошлом году, опасаясь снижения популярности в обществе, она призвала отказаться от законопроекта, призванного обеспечить защиту зачатой жизни, а ранее она критиковала отсутствие толерантности к сексуальным девиантам.
Польского движения за независимость от Соединенных Штатов в принципе не существует. Оно создается буквально тысячами человек в национальном масштабе, лишено какой-либо социальной поддержки и просто неправильно понимается обществом. Более того, это движение разделено внутри страны с точки зрения идеологии и преследуется не только польскими спецслужбами. Масштаб политической паранойи, особенно после 2014 года, растет, и за критику членства Польши в НАТО и вассального подчинения нашей страны Соединенным Штатам можно попасть под надзор контрразведки, можно потерять работу и даже попасть в тюрьму.
Уже второй год пророссийский деятель Матеуш Пискорский содержится под стражей без официального обвинения против него, а депутаты, ученые и журналисты, которые пытаются с ним контактировать, запуганы польскими спецслужбами. Трудно говорить о каких-либо особых успехах Польши, когда она стала колонией США.
Ситуация на Украине несколько отличается. Как я уже говорил, безусловно, важно, что украинцы — народ, лишенный государственной традиции. Их национальная традиция в своем основном «приднестровском» мейнстриме носит мятежный и анархический характер, что создает еще больше проблем, чем антигосударственное польское шляхетское республиканство.
Также важно, что Украина — искусственное государство, лишенное собственной идеи, что несколько напоминает некоторые постколониальные африканские страны.
Хорошей иллюстрацией этого являются производящие жалкое впечатление результаты попытки создать в 1990‑х годах метафизическую основу для отдельного Украинского государства в форме Украинской автокефальной церкви.
Нельзя забывать, что Украина не является единым государством. Галиция имеет совершенно иную традицию и идентичность, нежели так называемая Великая Украина (исторически расположенная в пределах Российской империи). Каждая из ее земель делится на более мелкие исторические и географические области, которые иногда имеют отличительную этническую и историческую специфику (например, Буковина). Совершенно отдельный мир — Закарпатье, слабо связанное с Украиной. Последняя четверть века на Украине — это в основном процесс навязывания галицийской идентичности как «Великой Украине», так и Закарпатью. Этот де-факто националистический (нациотворческий) процесс протекает очень медленно и сталкивается с сильным сопротивлением. Хотя после революции 2014 года, последующей войны в Донбассе, отрыва Украины от Крыма и вступления полуострова в состав России этот процесс явно ускорился.
Однако стоит спросить, как получилось, что Галиция, которая была последней и с точки зрения количества жителей, и с лингвистической стороны, смогла доминировать над остальной Украиной? В случае Закарпатья это связано с большей силой Галиции, но это объяснение не работает для русскоязычной Украины. Почему Львов стал колыбелью украинской идентичности? А не Донецк, Харьков или Днепропетровск, экономически более важный, чем Львов.
Ответы нужно искать в большей моральной силе и динамизме галицкой гуманитарной интеллигенции, чем российской технической интеллигенции Запорожской, Харьковской, Луганской, Донецкой областей.
Русскоязычная техническая интеллигенция создала экономическую и технологическую мощь Донбасса и всей Восточной Украины. Но она не создала ни привлекательной идеи украинской идентичности, ни концепции организации украинского политического сообщества.
Львовская, галицийская и украинская интеллигенция в изгнании создала идею украинского национализма и Украины как унитарного национального государства. За это время Восточная Украина и Киев не создали никаких концепций, и единственное, что они могут противопоставить украинскому национализму, — постсоветский сентимент и мафиозно-коррупционный уклад. Между тем, mens agitat molem («ум двигает массу» — прим. RuBaltic.Ru).
Галиция, которая была в меньшинстве, победила. Идея «русской весны» продвигалась слишком поздно и была слишком непоследовательной, чтобы сыграть роль эффективного противовеса украинскому галицийскому национализму. Хотя, несомненно, эта идея была шагом в правильном направлении.
— Недавно посол Польши в Украине Ян Пекло сообщил, что в Польше находится порядка двух миллионов украинцев. С каждым годом эта цифра растет. Власти страны и обычные поляки не задумываются о том, что когда-нибудь украинцев в Польше станет чересчур много? Лично Вы считаете это проблемой?
— Проблема заключается прежде всего в том, что правящая в Польше демолиберальная олигархия не информирует общественность о размерах украинской иммиграции. Информация по этому вопросу редко дается, она не сопровождается открытыми дискуссиями или более обширными комментариями, за исключением тех, что поступают от проукраинских пропагандистов, таких как депутат Павел Коваль, академик Казимир Войцицкий, советник правящей партии Пшемыслав Журавский-Граевский и многие другие.
Польские граждане не информированы властями о том, сколько мигрантов из Украины есть в Польше и каковы последствия этой миграции.
Это одна из тем в Польше, вокруг которых системные СМИ сохраняют завесу молчания, поэтому также нет открытой дискуссии по этому вопросу и свободного представления возражений.
Тем временем об инцидентах уже сообщалось. Более трех тысяч украинцев учатся на люблинской границе с Украиной, не считая старшеклассников. Уже в октябре 2014 года студенты университета в Перемышле сфотографировались с флагом Бандеры. В июне 2015 года студент из Украины продемонстрировал оскорбительные жесты в бывшем концентрационном лагере в Майданеке. В июле того же года ситуация повторилась с участием еще одного студента из Украины. Были также фотографии Misanthropic Division (украинская экстремистская организация, запрещена в РФ — прим. RuBaltic.Ru), сделанные в Польше, и на Facebook появилась страница польского отделения этой организации. Сообщалось также о распространении бандеровской идеологии в люблинской грекокатолической семинарии.
В июле 2015 года пара украинских студентов была поймана при разграблении склепов в базилике Божьего Тела в Кракове. В декабре 2015 года украинец, вооруженный арбалетом, в одном из люблинских общежитий угрожал сотрудникам. Когда вмешалась полиция, в его комнате была обнаружена польская национальная символика с нарисованными гениталиями. В августе 2015 года волонтер из батальона «Азов» Зоряна Коноваляк опубликовала в своем профиле в Facebook слова «Польша еще не умерла, но должна умереть». В июне 2016 года тот же лозунг звучал на грекокатолической процессии украинцев в Перемышле, что вызвало драку с участием польских патриотов и избиение нескольких украинских провокаторов.
Согласие правительства на эксцессы, связанные с украинскими иммигрантами, сопровождается репрессиями, направленными против польских патриотов, и одновременной пропагандой украинской миграции в обществе.
После столкновений в Перемышле обвинение возбудило дело не против украинских провокаторов, а против вмешавшихся польских патриотов. У одного из люблинцев, у которого имелся баннер с надписью «Убьем бандеровцев», также были юридические проблемы. Местная прокуратура обвинила его в «разжигании национальной розни» (как будто бандеровцы были «нацией»). Так правящая польская «независимая» PiS‑клика (правящая партия «Право и справедливость» — «ПиС», или по-польски PiS — прим. RuBaltic.Ru) поворачивается против своего народа во имя укрощения украинского национализма, который затем должен выступить против России.
Это не первая ошибка такого рода со стороны польских властей. Перед началом Второй мировой войны придерживавшаяся идеи прометеизма правящая группа Юзефа Пилсудского воспитывала в милитаристском, ядовито-националистическом духе молодых украинцев из таких организаций, как «Сокіл», «Пласт» и т. д., в надежде, что их можно будет использовать против Советского Союза в случае возможной польско-советской войны. Затем польская сторона предоставила украинцам тренировочные лагеря, деньги и военных инструкторов. Этой политике следовал волынский воевода Генрик Юзевский. Последствия были драматичны: вместо того чтобы бороться с Россией, украинские националисты убили известного политика Тадеуша Голувко, а потом польского министра внутренних дел Бронислава Перацкого. Во время Второй мировой войны прошедшие эту школу пополнили ряды УПА (Украинской повстанческой армии, организация запрещена в России — прим. RuBaltic.Ru) и СС «Галичина» и устроили Волынскую резню.
— Украинские политики часто подчеркивают, что украинцы оказывают большое влияние на развитие польской экономики. Российские СМИ, напротив, утверждают, что украинцы в Польше чаще всего выполняют «грязную» работу. Где здесь правда?
— В обоих этих мнениях есть часть правды. Украинцы действительно занимают в основном места рабочих в строительном и сельскохозяйственном секторах. Когда вы идете по улицам Варшавы и встречаете группу строителей, вы можете быть уверены, что услышите русский язык. Путешествуя на велосипеде по Польше, во время полевых работ я часто вижу объявления в сельской местности, предлагающие услуги украинских рабочих. В свою очередь, на улицах польских городов есть реклама телефонных карт и обмена валют для украинцев, а также пункты обслуживания для иностранцев из Украины. Недавно в Ченстохове я даже видел группу «свидетелей Иеговы» (запрещенная в России организация — RuBaltic.Ru), распространяющих свои листовки на украинском языке!
В Польше, однако, украинцы выполняют не только простую работу: в апреле 2014 года мэр Гданьска Павел Адамович совместно с генеральным консульством Республики Польша в Львове и представителями бизнеса в Гданьске решил привезти в Польшу студентов украинского университета им. Ивана Франко и Львовского политехнического института, которые позже были награждены стажировками не только в частных польских компаниях, но и в государственном нефтяном концерне PKN Orlen, а также в мэрии Гданьска и в Национальном банке Польши — в субъектах стратегического значения для Польского государства и его безопасности. Это повторилось в последующие годы.
Независимо от того, где работают украинцы, они играют всё более важную роль в польской экономике. Но, к сожалению, их влияние скорее негативное.
Прежде всего, они занижают уровень заработной платы и социальных стандартов в Польше. В результате польские рабочие эмигрируют на Запад, чтобы работать там в лучших условиях и за большие деньги. Во-вторых, в Польше есть аналогичное западному явление: поляки менее склонны брать на себя «непрестижные» физические работы, полагая, что они подходят только для мигрантов. Но кто-то всё-таки должен выполнять эту работу. Таким образом, польская экономика зависит от внешнего элемента.
— С каким отношением сталкиваются украинцы в Польше? Изменилось ли оно за последние годы?
— Мне тяжело сделать здесь более общие выводы. Я сам вижу украинцев на строительных площадках, во время ремонтных работ, а также в роли сотрудников сетевых магазинов и супермаркетов. У меня нет никаких контактов со строителями, но украинские продавцы, кажется, очень хорошие люди с «мягким» восточным акцентом. Я считаю, что отношения с польским персоналом верные. Я когда-то видел, как сотрудники одного из супермаркетов терпеливо и медленно объясняли обязанности и правила работы молодой украинской сотруднице, говоря, что они могут помочь ей во многих формальных вопросах.
Это, конечно, только мое личное впечатление. Однако в комментариях журналистов из социалистических и левых кругов иногда высказываются мнения об эксплуатации украинских рабочих польскими капиталистами и «использовании» украинцев за смехотворно низкие зарплаты.
