Пока литовские политики и инженеры думают, как технически защитить свою страну от «вредоносной» энергии, в Беларуси начинают готовиться к запуску первой в истории страны атомной электростанции. Аналитический портал RuBaltic.Ru обратился к истории создания БелАЭС и выяснил, почему официальный Вильнюс обижается на ближайшего соседа.
Решение Беларуси о постройке АЭС, принятое в 2006 году, было достаточно неожиданным, учитывая последствия Чернобыльской катастрофы, на устранение последствий которой ушло почти 15 лет. В 1998 году и вовсе был принят 10-летний мораторий на любые проекты, связанные с атомной энергетикой.
Тем не менее, в БССР еще с начала 1960-х годов существовала своя школа атомщиков, созданная Андреем Капитоновичем Красиным, одним из соратников профессора Игоря Курчатова. Специалисты Объединенного института энергетических и ядерных исследований «Сосны» сумели сохранить коллектив специалистов и после 1991 года.
Это был тот самый случай, когда несчастье действительно помогло: без профессионалов «Сосен» республика не смогла бы справиться со всеми последствиями Чернобыля. Огромный объем работы, связанной с дезактивацией «чернобыльского следа» и требовавшей решения невиданных ранее проблем, лег на плечи Объединенного института, который в итоге сумел добиться всех поставленных целей.
К середине 2000-х были приняты «Основные направления энергетической безопасности» и «Концепция энергетической безопасности Беларуси». Оба документа были разработаны научным коллективом «Сосен» под руководством директора института Александра Александровича Михалевича. То, что эту работу выполняли именно атомщики, и привело белорусское руководство к принятию решения: республике необходима своя АЭС.
Поскольку основой электрогенерации в республике все же является российский природный газ, параллельно со строительством атомной станции Беларусь расширяет объемы газохранилищ. К сегодняшнему дню общий объем Мозырского, Прибугского и Осиповичского подземных хранилищ превысил 1,5 млрд кубометров, а к 2020 году он должен вырасти до 2 млрд.
В ноябре 2007 года Александр Лукашенко, действуя в строгом соответствии с рекомендациями МАГАТЭ, подписал указ «О некоторых мерах по строительству АЭС». На основании этого указа в Беларуси появился надзорный орган — Департамент по ядерной и радиационной безопасности. Ему была отведена особая роль: в республике слишком хорошо знают, насколько велика может быть цена любой ошибки. В том же указе научное руководство подготовкой и строительством атомной станции было поручено уже проверенному институту «Сосны», причем начинать следовало с выбора наиболее надежной технологии.
Первой страной, приветствовавшей начинания Лукашенко по созданию первой в республике АЭС, стала тогда вовсе не Россия, а… Литва.
Посол Литовской Республики в Минске Эдминас Багдонас на пресс-конференции сообщил, что руководство его страны «считает самым перспективным направлением сотрудничества двух государств именно атомную энергетику».
Да, начиналось все именно так: Литва выступила «адвокатом» Беларуси перед Евросоюзом, который весьма скептически отнесся к идее строительства БелАЭС. Еще работала Игналинская АЭС, а страны Прибалтики и Польша весьма активно пытались продвинуть проект строительства новой станции на территории Литвы. Выбор реакторной технологии для этих стран был очевиден: разработка должна быть НЕ российской, остальное не так важно.
И на Беларусь прибалты и поляки рассчитывали как на потенциального клиента тех же поставщиков технологий. В конце концов, если заказывать строительство не одной, а двух АЭС сразу, можно рассчитывать на значительные скидки.
Второй резон тоже вполне очевиден: если бы в Беларусь пришли западные атомные технологии, то ее разрыв с Россией стал бы только вопросом времени.
Сферы влияния бывают разные — военные, политические, но есть и технологическая. Зависимость от атомных технологий, от поставок свежего ядерного топлива, от решения проблем с отработанным материалом — это основы так называемой «ядерной дипломатии», искусство которой тому же Росатому покорилось далеко не сразу.
На 2007 год пришелся очередной раунд хронической «газовой войны» между Москвой и Минском, и Литва тактически выбрала очень правильное время, предложив белорусам «на полном серьезе» присоединиться к переговорам с французской компанией AREVA.
Более того, в Беларуси нашлись политики, которым такая идея понравилась. Переговоры с французами действительно начались, и как знать, какие результаты дала бы литовская инициатива, если бы научное руководство проектом БелАЭС было поручено не институту «Сосны», а менее квалифицированным специалистам.
Белорусские атомщики прекрасно понимали два основных момента: сами они никогда участия в строительстве АЭС не принимали, и потому технологию надо выбирать не под влиянием рекламных акций, а на основании реальных достижений потенциального поставщика.
В 2007 году AREVA вела строительство станции «Олкилуото» в Финляндии на базе реактора EPR-1600. В то же время Росатом сдавал в эксплуатацию первые два реактора ВВЭР-1000 на АЭС «Тяньвань» в Китае. И белорусские ученые, убрав на дальнюю полку все рекламные проспекты, отправились в дорогу, чтобы посмотреть все на месте, а затем уже сделать выбор.
В конце концов, речь шла не только о диверсификации энергетических ресурсов, но и о физической безопасности населения, из памяти которого тяжелые воспоминания о Чернобыле никуда не делись. С этой точки зрения осторожность белорусских специалистов понять несложно.
То, что атомщики института «Сосны» увидели в Финляндии, наверняка произвело на них неизгладимое впечатление. Строители, работавшие на площадке, оказались не французами и не финнами, а гастарбайтерами из Румынии и Польши: генеральный подрядчик таким способом пытался сэкономить. Выяснилось, что компоненты оборудования на «Олкилуото» поступают от 2 098 производителей, расположенных по всему свету. При этом специалисты AREVA вели монтаж в буквальном смысле слова прямо на строительной площадке.
Государственный надзирающий орган Финляндии — STUKA — безостановочно что-то браковал, заставлял переделывать снова и снова. Какие сроки, какое качество? Договор о строительстве АЭС «Олкилуото» Финляндия подписала в 2003 году, с конца 2004-го начались работы, которые должны были закончиться в 2009-ом. Чтобы больше не вспоминать о «французском шарме», напомню, что эту АЭС строят и сейчас. Сдать в эксплуатацию ее обещают в следующем году, а итоговая смета по сравнению с первоначальной ценой выросла в три раза.
Совсем иначе выглядела обстановка на Тяньваньской АЭС. Ни одного срыва по срокам выполнения этапов, никаких сторонних подрядчиков, корректировок проекта, ни одной реляции со стороны китайского «Атомнадзора». На реакторах ВВЭР-1000 впервые в истории мировой атомной инженерии была обустроена «ловушка расплава», которая должна предотвратить проникновение расплавленного ядерного топлива в грунт. Именно этот сценарий имел место во время аварии на японской АЭС «Фукусима-1».
Выбор белорусскими специалистами «Росатома» — это не следствие политических пристрастий руководства страны, а логичное решение в условиях превосходства российских технологий. И то неприятие, которое демонстрирует сегодня Вильнюс в отношении БелАЭС, основано, в первую очередь, на этом выборе. В конце концов, обидно же, что проект новой «атомки» в Литве оказался всего лишь иллюзией.
