США и их сателлиты заблокировали резолюцию Генассамблеи ООН о международной кооперации в период пандемии коронавируса, потому что проект документа предполагал отказ от торговых войн и односторонних ограничений в период кризиса. Такая реакция Запада показывает, что он сам отказывается от глобализации и выбирает вместо строительства открытой экономики разделение мира на крупные экономические блоки с жесткими ограничениями против «чужих».
Россия и еще 28 стран предложили на рассмотрение ООН проект резолюции об объединении усилий в борьбе с последствиями пандемии коронавируса. Декларация солидарности в борьбе с COVID-19 указывала ведущую роль Всемирной организации здравоохранения в сдерживании пандемии, призывала к сотрудничеству друг с другом и ВОЗ по вопросам лечения новой инфекции, разработки вакцины, взаимной гуманитарной помощи.
Декларация предлагала отказ от дискриминации государств, народов и физических лиц в связи с пандемией, противодействие финансовым спекуляциям с товарами первой необходимости. Содержала призыв оказать международную помощь наиболее пострадавшим от коронавируса странам, разработать программу поддержки наиболее уязвимых в условиях глобального кризиса развивающихся стран.
Частью этой программы предлагалось сделать отказ от торговых войн и любых односторонних ограничений в международной торговле.
Именно на этот пункт в первую очередь обратили внимание США, страны ЕС, Великобритания, Грузия и Украина, которые заблокировали резолюцию.
Вместо объединения усилий президент США Дональд Трамп заблокировал финансирование ВОЗ, заявив, что организация плохо помогала Соединенным Штатам справиться с вирусом. Тем самым Вашингтон показал, что в момент мирового кризиса он готов разрушать международные институты.
Принципиальным моментом стало то, что отказ от односторонних ограничений распространяется на санкции против России. На Западе к тому времени не единожды было признано, что антироссийские санкции не работают. Они никак не влияют на внешнюю политику России и никак не способствуют урегулированию конфликта в Донбассе.
Однако за годы действия санкции против России обрели самоценность. Они нужны не для того, чтобы Кремль «изменил свое поведение», а для отсечения российской экономики от европейской.
В этом смысле ограничения деятельности России в Европе были не следствием, а целью США и их сателлитов в Восточной Европе в организованной ими эпопее 2014 года вокруг Украины.
Главным вопросом ассоциации Украины и других постсоветских республик с ЕС с самого начала был вопрос отношений с Россией. Установки Москвы все это время были очень скромны. Задача российской внешней политики состояла в выходе на трехсторонние переговоры с Европейским союзом и странами «Восточного партнерства» об условиях участия Грузии, Молдавии и особенно Украины в интеграционных проектах.
В планах ассоциации бывших советских республик с ЕС Москву волновала в первую очередь экономическая составляющая. Украина, Молдавия, Грузия были странами — членами СНГ и имели в ближайшем прошлом 70 лет общей хозяйственной жизни с Россией в составе СССР. За эти десятилетия между странами сформировались общие рынки, традиционные цепочки сбыта, кооперация промышленных предприятий.
Ассоциация с ЕС, сопровождаемая созданием всеобъемлющей зоны свободной торговли между странами «Восточного партнерства» и Евросоюза, все это разрушала.
Срывалась работа межгосударственных предприятий-смежников, разрывались производственные цепочки.
Так что у Москвы были объективные интересы добиваться трехсторонних переговоров об условиях ассоциации постсоветских республик с ЕС. Эти интересы совпадали с интересами миллионов людей в странах «Восточного партнерства», у которых был бизнес с россиянами или в России, деловые, дружеские или семейные связи с Востоком.
Украине, Молдавии или Грузии были выгодны такие переговоры, поскольку они устраняли риск гражданского конфликта между ориентированной на Россию и стремящейся к вступлению в ЕС частью общества. Украине трехсторонний диалог гарантировал отсутствие проблем с сепаратизмом на востоке и юге страны, для Грузии и Молдавии создавал предпосылки для реинтеграции Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья.
Однако со стороны ЕС последовал категорический отказ обсуждать условия евроассоциации стран «Восточного партнерства» с Россией, да и с самими республиками бывшего СССР — тоже.
Инициативы Москвы были отвергнуты как «не имеющие прецедентов» в европейской практике. Стремление России к трехсторонним переговорам устами Восточной Европы было объявлено «имперским синдромом». Особенно старалась по этому поводу тогдашняя страна — председатель Евросоюза: Литва.
При этом и для стран «Восточного партнерства» не могло быть и речи об обсуждении той части Соглашения об ассоциации с ЕС, которая грозила им экономическим кризисом. Украине было отказано как в облегчении доступа украинских товаров на европейские рынки, так и в финансовой помощи предприятиям и экспортерам продукции, которые работают со странами СНГ и попадут под удар после сближения с Евросоюзом.
Украинская история наиболее отчетливо показала, что развивать отношения с РФ при ориентации на ЕС невозможно: Западный блок этого не допустит, потому что ему нужно изолировать и «сдержать» Россию, и бывшие советские республики ему нужны в качестве лимитрофов, из которых формируется антироссийская «буферная зона».
Такая участь ждет всех, кто думает, что с Западом можно играть по своим правилам, вопреки «генеральной» установке США и их союзников на «сдерживание» России, в том числе путем разрушения единого экономического пространства бывшего СССР.
«Европейский выбор» неизбежно подразумевает присоединение к санкциям против России, вне зависимости от того, выгодны ли стране эти санкции или вредны. Экономическое «сдерживание» России — это западная догма, и санкционный курс в отношении Москвы воспроизводится при любых международных катаклизмах.
Спустя 6 лет после украинской катастрофы оказывается, что та ситуация была модельной. В 2013–2014 годах страны ЕС и НАТО отказались от перспективы создания единого экономического пространства с Россией и свободного доступа на огромный восточный рынок. Трехсторонние переговоры об условиях ассоциации бывших советских республик с ЕС такие перспективы давали, и российская сторона предлагала такой сценарий. Однако для Запада оказалось важнее оторвать постсоветские республики от Москвы.
Сегодня Запад делает такой же выбор в глобальном масштабе, отказываясь от глобализации и построения мировой экономики в пользу разделения мира на несколько больших экономических блоков, чтобы сохранять свое уменьшающееся могущество санкциями, торговыми войнами и прочими жесткими ограничениями против «чужих».
