Польская партия власти «Право и справедливость» заявила о планах реанимировать проект по строительству подводного газопровода Baltic Pipe для поставок норвежского североморского шельфового газа транзитом через территорию Дании. В планах Варшавы соединить норвежскую и датскую газотранспортные системы с последующим строительством по дну Балтийского моря ветки из Дании в Польшу. Насколько это реалистично? И почему Польша даже после ввода в строй собственного терминала сжиженного газа так и не приобрела желанной энергетической «независимости» от России?
Впервые о проекте Baltic Pipe заговорили еще в 2001 году, когда датская нефтегазовая компания DONG и польская PGNiG подписали соглашение о строительстве газопровода пропускной мощностью 5 млрд куб. м в год. Тогда проект так и остался на бумаге в силу экономических соображений. В 2016 году Польша обрела энергетическую «независимость» от России в виде собственного терминала сжиженного природного газа (СПГ). Но уже спустя год после его ввода в строй польские власти вновь заговорили о необходимости строительства газового коридора в Норвегию.
На этот раз планы куда масштабнее — запустить к 2022 году, к моменту истечения долгосрочного контракта с «Газпромом» (8,5 млрд куб. м газа в год), подводный трубопровод мощностью 10 млрд куб. м, полностью отказавшись от российского «голубого топлива», доля которого в газовом импорте страны достигает 80%.
Так чем же на самом деле обусловлено решение возродить проект Baltic Pipe? В первую очередь, нерентабельностью введенного в строй в 2016 году СПГ‑терминала. Его строительство было инициировано премьер-министром Польши Дональдом Туском и обошлось государственной казне почти в 1 млрд долларов США.
Особенностью этого инфраструктурного проекта стало то, что он, будучи еще не достроенным, уже стал приносить государству убыток. Польские власти еще на стадии проектировки терминала (само строительство, начатое в 2011 году, должно было закончиться в 2013 году) заключили с катарской компанией QatarGas 20‑летний контракт на поставку СПГ на условиях «бери или плати». Польша обязалась начиная с 2014 года принимать до 1,5 млрд куб. м газа в год.
По всей видимости, никто из польских политиков даже не озаботился возможными финансовыми рисками при срыве сроков ввода терминала в строй — так сильно было желание «пропиариться» на «контракте века». Но ровно это и произошло. Первый коммерческий груз был принят лишь летом 2016 года. Вместе с тем Катар потребовал от Польши выполнения условий договора. В результате компромисса катарцы согласились до ввода в строй терминала продавать польский газ другим покупателям, а Варшава обязалась компенсировать ценовую разницу, а также выкупить объемы, которые не удастся продать QatarGas.
То есть, не имея еще технической возможности принять газ, Варшава уже начала нести убытки, оплачивая издержки этого ближневосточного государства.
В 2017 году стороны подписали дополнительное соглашение к контракту, согласно которому Польша обязалась начиная с 2018 года закупать ежегодно уже до 2,7 млрд куб. м газа (срок действия контракта — до 2034 года). В этом же году был заключен пятилетний контракт с Centrica LNG на поставку (начиная с 2018 года) СПГ из США (девять поставок c СПГ‑терминала Sabine Pass LNG в штате Луизиана).
Так почему же, имея гарантированные долгосрочные контракты, польские власти хотят продвигать альтернативу СПГ‑терминалу?
Это решение обусловлено в первую очередь нерентабельностью терминала и высокими издержками на его содержание. Сравнительный анализ цен на поставляемый в Европу российский, американский, катарский и норвежский газ говорит сам за себя. В 2017 году средняя цена голубого топлива «Газпрома» для европейского потребителя колебалась в диапазоне 180–190 долларов США за 1 тыс. куб. м. Американский газ поставлялся в Европу по цене ориентировочно 280 долларов США. Норвежский — 190 долларов США. Катарский — 300 долларов США.
Да и текущее обслуживание терминала обходится польским властям недешево. По данным управляющей компании терминала Polskie LNG, ежегодные затраты на его эксплуатацию составляют ориентировочно 50 млн долларов США.
Во сколько же обойдется Польше строительство норвежского газового коридора и составит ли этот газ конкуренцию российскому «голубому топливу»?
Согласно польским расчетам, инвестиции составят 1,8 млрд евро. За заполнение «трубы» будет отвечать дочерняя структура PGNiG — PGNiG Upstream Norway, которая участвует в 21 концессии, добывая газ и нефть из залежей Skarv, Vilje, Morvin, Vale, Gina Krog. За последние 10 лет поляки инвестировали в разработку норвежского континентального шельфа порядка 1 млрд евро. На сегодняшний день с момента начала добычи в 2012 году получено около 2 млрд куб. м газа (в год по 0,4 млрд куб. м). В планах Польши нарастить к 2022 году добычу на польских концессиях до 2,5 млрд куб. м в год.
Это не решает вопрос замещения российского газа. Нужно еще найти порядка 6 млрд куб. м. У Норвегии свободных объемов газа нет. Она сегодня и так поставляет своим клиентам в рамках долгосрочных контрактов 90% добываемого газа (в 2017 году — 120 млрд куб. м).
Текущие уровни добычи — это предел возможностей норвежского нефтегазового сектора. В будущем темпы и объемы будут только снижаться. В этой связи возникает риск того, что «труба» будет загружена лишь на треть.
Что касается самой экономики проекта, то она также вызывает вопросы. Примерная стоимость строительства газопровода протяженностью 230 км составит 1,8 млрд евро (себестоимость 1 км — 7,8 млн евро). Для сравнения, у «Северного потока», протяженность которого 1 224 км (объем инвестиций — 9 млрд евро), 1 км обошелся в 7,3 млн евро. Окупаемость таких проектов составляет ориентировочно 14–15 лет. То есть, чтобы отбить инвестиции в проект, цена на газ для конечного потребителя должна быть соответствующим образом скорректирована. Берем за базовый сценарий планируемый Польшей к 2022 году объем добычи газа на концессиях в Норвегии — 2,4 млрд куб. м. Ежегодный возврат при окупаемости в 15 лет при капитальных вложениях в размере 1,8 млрд евро должен составлять 120 млн евро. Соответственно, в цену за 1 тыс. куб. м будет закладываться инвестиционная составляющая в размере 50 евро.
При текущих ценах на газ в Европе себестоимость польского газа будет составлять ориентировочно 240 евро за 1 тыс. куб. м.
Необходимо также учитывать расходы, связанные с транспортировкой газа по норвежской ГТС до Дании. В Норвегии все нефтегазовые компании платят местному монополисту Gassled за использование газотранспортной инфраструктуры (в среднем 40 долларов за 1 тыс. куб. м газа). Заплатить придется и за услуги ГТС Дании. Ну и эксплуатационные расходы на содержание самого трубопровода Baltic Pipe никто не отменял.
В итоге окончательная стоимость за 1 тыс. куб. м может составить более 300 евро.
Возникает резонный вопрос: так в чём же экономическая целесообразность Baltic Pipe? И зачем Польше отказываться от российского газа после 2022 года? Ведь для Варшавы этот проект несет одни риски. От срыва сроков ввода в строй, как в случае с терминалом СПГ в Свиноуйсьце, до простоя трубы. А самое главное, на сегодняшний день никто не изъявил желания финансировать этот проект. Наивно было бы рассчитывать на европейскую помощь в условиях противостояния Варшавы с Брюсселем, а также заявленных Еврокомиссией планов по сокращению в связи с Brexit бюджетных расходов на период 2020–2027 гг.
Россия, в свою очередь, с пониманием относится к польским планам. Глава Российского государства Владимир Путин заявил, что «Москва предложит эти объемы другим странам», выразив при этом уверенность, что «покупатель обязательно найдется».
Во всей этой истории искренне жаль польских граждан, на чьи плечи ляжет еще одно финансовое бремя по содержанию очередного нерентабельного геополитического проекта.
