Такие люди и такие должности должны были появиться в Латвии уже на следующей неделе, но воспротивился Президент страны.
…Латыши всегда были иностранцами в СССР. Они в театре и в кино играли исключительно иностранцев. Шпионов. Антисоветчиков. Очаровательных донельзя, но… чужих, не наших. Такие откровения звучали в Риге на минувшей неделе из уст народного артиста России Сергея Юрского, прибывшего в столицу совсем не советской Латвии на литературные чтения.
Слушать Юрского в Риге не пришли многие. Ни выпускница ВГИКа и кандидат в мэры Риги от партии премьер-министра «Единство» на ближайших местных выборах Сармите Элерте. Ни известный литературовед, ученица великого Гаспарова – Янина Курсите (тоже представитель «Единства» и депутат Сейма), столь активно боровшаяся с русским языком на языковом референдуме в Латвии ровно год назад и отныне не дающая русской прессе интервью на русском языке… Ни ученик Андрея Холмогорова депутат Сейма (от «Единства», разумеется) математик Андрис Буйкис.
Юрского слушали русские бизнесмены и русские оппозиционные политики – те самые, которых местный истеблишмент современной Латвии иначе как «совки» не называет.
Зато те, которые не «совки», на уходящей неделе подали Президенту страны поправки в закон о научной деятельности. Они позволяли сотрудникам спецслужб контролировать ученых (прямо так в законе и написано), «если их деятельность направлена против безопасности государства». Полномочия сотрудникам спецслужб были законопроектом предоставлены настолько широкие, что майоры и полковники имели бы право вообще приостанавливать исследование, если им показалось бы, что это никакая не наука, а происки врагов независимой демократической Латвии.
Поскольку ядерной физикой в Латвии после закрытия Саласпилсского атомного реактора не занимается никто даже в прикладном смысле этого слова, то в поле зрения остаются политологи, историографы и социологи. Те самые, которые не признают советскую оккупацию.
И первое, что приходит на ум: закон приняли против латвийского профессора Александра Гапоненко, который недавно издал монографию по истории Латгалии, идущую явно в разрез с линией правящей партией «Единство»; или это же закон против политолога Андрея Бердникова, изучавшего протестные движения Северной Америки, а в прошлом году вступившего в партию Владимира Линдермана «За родной язык!», ставящей своей целью придание русскому языку статуса официального в Латвии.
Пикантность ситуации в том, что с первого по последний день обсуждения поправок в закон депутатов консультировал некий сотрудник SAB.
SAB – это латышская аббревиатура главной разведки современной Латвии, в переводе на русский – БЗК. То есть «Бюро по защите Конституции» – именно так называется латвийское КГБ, которого и боятся, перед которым трепещут, и которое, несомненно, уважают.
С подачи SAB поправки в закон появились внезапно, перед третьим чтением . На их прочтение даже въедливому депутату не хватило бы времени, что уж говорит про тех, кто в латвийском Сейме голосует «по указанию фракции». Их суть в том, что отныне спецслужбы страны имеют полное право останавливать любое (!) научное исследование, которое, по мнению спецслужб, «будет угрожать безопасности страны». Так и написано – латышским по белому. Первоначально SAB просил даже официально ввести своих людей в состав всех ученых советов Латвии – и на правах полноправного члена, а не консультанта. Вы представили уже этого доктора госбезопасных наук, мнение которого будет последним и главным при разделении грантов, защите диссертаций и решении о присуждении ученой степени?
Любопытно, что во время обсуждения поправок на всех заседаниях комиссии парламента присутствовал сотрудник SAB, который советовал депутатам немедленно принять закон, «для вашего же блага». Однако его фамилию не смог назвать даже депутат Сейма от оппозиционного и прорусского «Центра согласия» Никита Никифоров – и не от того, что подписывался о неразглашении, а потому, что пресловутый сотрудник SAB произнес свое имя как-то невнятно, а депутаты, словно завороженные магией латвийской госбезопасности, и не переспросили…
Закон был принято на ура, а уже спустя полчаса после голосования депутаты правящей коалиции охотно комментировали прессе «укрепление безопасности страны от внешних псевдонаучных элементов»… Активнее всего за вмешательство спецслужб Латвии в жизнь ученых ратовали бывшие выпускники Гарварда и Кембриджа, Оксфорда и Берлина, – в общем, люди, с трудом говорящие по-русски, не жившие в советское время и не знающие, что такое КГБ в вузе.
В этой системе координат Президент Латвии Андрис Берзиньш – по логике вещей – должен был бы проявить себя просто конченным «совком». Он не был выслан в Сибирь в последний момент, потому что составлявший списки сотрудник МГБ Латвийской ССР увидел в семье Берзиньша «ростки марксистско-ленинского сознания – несмотря на буржуазное происхождение». Он, Берзиньш, и в партию вступил по убеждению, и советским флагманом – Валмиерским радиозаводом – сознательно руководил даже во времена расцвета Народного фронта Латвии и апогея борьбы за выход из состава СССР. Он весь советский по сути своей: любит совещания и отчеты. Часто вспоминает перед прессой о своей работе в Валмиерском горкоме КПСС. Не восхваляет советские времена, но и не плюет в свое прошлое…
Но при этом именно он, а не американские политологи латышского происхождения и борцы за демократию, остановил глупость. Президент Латвии Андрис Берзиньш оказался тем человеком, кто не провозгласил вступление в действие закона о научной деятельности и отправил его на повторную доработку в парламент.
Феномен советизации современного латвийского истеблишмента кроется в отсутствии национальной идеи последних лет. В ЕС вступили? Да. В НАТО? Вроде тоже. А что дальше?
Ответ на этот вопрос не знает даже премьер-министр страны Валдис Домбровскис. И в отсутствии ответа на вопрос о месте страны ведущие политики Латвии напрочь забывают об американских курсах кройки и шитья демократии и вспоминают про свое советское прошлое. Отсюда и законы – про спецконтроль за спецнадзором. На случай мало ли чего.