Немало повидавшие советские партизаны в 1944 г. под Витебском вошли в оставленную немцами деревню... И были потрясены
Николай Ипполитович Обрыньба, партизанивший в бригаде «Дубова» в Витебской области и много повидавший за свою боевую службу, вспоминает о боях в Лепельском районе в конце весны-начале лета 1943 г.:
Начало блокады было для нас внезапным. 17 мая немцы одновременно ударили по нескольким направлениям, брошено было в бой сразу четыре дивизии, что почти в десять раз превосходило наши силы. Со стороны Лепеля сельсовет Пышно был ключом к нашей зоне, поэтому и мы, и противник так упорно вели здесь борьбу, в Пышно всегда были в обороне отряд или два, а с начала блокады бои за Пышно приобрели ожесточенный характер. Немцы бросали в атаки батальон за батальоном, авиация систематически бомбила деревню, артиллерия обрушивала уничтожающий огонь. Вскоре Пышно было стерто с лица земли. Но отряд Короленко в четыреста человек упорно держал оборону. В июне его сменил отряд Мисунова.
После трехнедельных попыток захватить Пышно немцы усилили атаку танками и бросили полк пехоты, противник заходил с фланга, готовя окружение, и Мисунов дал приказ отойти. Чтобы оторваться от противника, надо было оставить заслон. Прикрывать отход остался пулеметный взвод Алексея Карабицкого, Алексей был ранен в ногу, его перевязала медсестра Нина Флиговская, и он остался с двумя пулеметами. Первый расчет станкового пулемета: Семен Клопов, Надя Костюченко, Василь Буйницкий. У второго пулемета были Алексей Максимович Бурак и его семнадцатилетний сын Николай. Отряду удалось отойти. Но все наши товарищи, оставшиеся в заслоне, погибли.
Прошло еще две недели неравных боев — и отступили немцы. Это было время подготовки битвы на Курской дуге, отголосок которой докатился до наших белорусских лесов, пришлось немцам снять войска и перебросить их на курское направление. Территория Пышно стала ничейной. С одной стороны стояли гарнизоны немцев, с другой, за лесом, — партизаны.
Уже начало вечереть, когда мы с Сальниковым подъехали к Пышно и двинулись по главной улице, обозначенной по обе стороны остатками дымарей; лишь кое-где уцелели плетни и торчали журавли колодцев, земля была изорвана воронками от снарядов и бомб, покрыта слоем золы и пепла. Но все уже покрывалось травой, быстро повырастали на пепелищах огромные кусты крапивы и высокие цветы с гигантскими белыми зонтиками; деревья в садах стояли изуродованные обстрелами и бомбежкой, но оставшиеся ветки щедро дарили то яблоками, то кроваво-красными ягодами вишен. Пустили по середине дороги лошадь, а сами шли по сторонам, приготовившись ко всяким неожиданностям. Идешь и каждую минуту ожидаешь — сейчас начнется, в любой момент можно было ждать выстрелов. Откуда начнется стрельба, мы не могли знать, так как эта территория контролировалась немцами, а главная улица, по которой мы двигались, просматривалась с бугра, там раскинулась соседняя деревенька, и в ней были немцы. Дошли до середины деревни, все тихо. Решили напиться. Подошли к колодцу, в котором брали еще весной воду, смрадный запах сильно ударил, но мы не думали, что это из сруба, заглянули в колодец, а там, почти у поверхности, тело молодой женщины, зверски замученной и брошенной в колодец поверх других тел, после глумления над ней. Это немцы, когда взяли Пышно, всех, кто остался из населения, ловили и убивали.
Прошли еще по дороге, черной от золы, прибитой дождями, и вышли на площадь. Было тихо, только чуть скрипело колесо нашей телеги. Остановились возле лип, на которых болтались концы проволоки. Здесь они вешали захваченных во время боя. Немцы вешали партизан не за шею, а продевали толстую проволоку в щеки, и живой человек висел долго. Под липами бугорок свежей земли, уже их закопали. Рядом, в центре площади, была могила погибших в революцию за советскую власть, решили с Федором, что здесь и мы похороним наших.
Источник: Обрыньба Н.И. Судьба ополченца