«Все бегут. Раненых оставляли лежать в снегу»: как под Сталинградом была окружена 330-тысячная группировка немцев
«22 ноября 1942 г. деревни на восточном берегу Дона заполонили немецкие солдаты, отбившиеся от своих батальонов. Все они были заняты поисками пищи и хоть какого-нибудь укрытия от жуткого холода. Измотанные, истощенные румыны, которые отступали уже целую неделю, не могли рассчитывать на помощь и участие со стороны немцев. Один германский офицер записал в своем дневнике: "Мы заставили румын разбить бивак подальше от нас". По пути отступления солдаты натыкались на склады снабжения, но это лишь усиливало хаос. Офицер-танкист позже докладывал о беспорядках в районе Песковатки. Особенно разнузданно вели себя зенитчики из Люфтваффе. Они без разбора взрывали и поджигали здания и технику.
Все склады, обнаруженные отступающими, были разграблены. Горы консервов перекочевали в солдатские рюкзаки. Специальных консервных ножей, конечно, ни у кого не было, и бойцы в нетерпении вскрывали банки штыками, зачастую даже не зная, что в них находится.
Если там оказывались кофейные зерна, их тут же высыпали в каску и дробили. Многое просто выбрасывалось. Снабженцы сжигали абсолютно новую амуницию, а те, у кого не было зимней одежды, старались выхватить из огня хоть что-нибудь для себя. Почтовики тоже жгли письма и посылки, во многих из них находилась провизия, присланная солдатам из дома.
Ужасные сцены разыгрывались в полевых госпиталях. "Все бегут, — писал один офицер из ремонтной бригады в Песковатке. — Легкораненые сами вынуждены искать себе ночлег". Некоторые пациенты провели ночь прямо в снегу. Кое-кому повезло еще меньше.
Во дворах на морозе стояли грузовики, забитые наспех перевязанными ранеными, водители бежали, бросив свои машины, и живые лежали вперемежку с трупами. Никто не позаботился о том, чтобы доставить им пищу и воду.
Доктора и санитары были слишком заняты, а проходившие мимо солдаты не обращали на крики о помощи никакого внимания. Младшие командиры, возглавлявшие отряды из отставших от своих частей солдат, проверяли всех больных и раненых, которые могли ходить. Многих отправляли не на лечение, а на переформирование. Даже сильно обмороженных возвращали в части.
Внутри госпиталей дела обстояли не лучше. Спертым, насыщенным гнойными испарениями воздухом даже здоровому человеку тяжело было дышать, но там, по крайней мере, топили. Санитары в страшной спешке делали перевязки, снимали бинты, в которых уже копошились паразиты, промывали раны и накладывали свежие повязки. Выживет солдат или нет, зависело не только от тяжести, но и от вида ранения. Солдат, получивших ранение в голову или в живот, просто относили в сторону — умирать. Для того чтобы прооперировать таких пациентов, потребовалось бы полтора-два часа, а процент выживших был крайне низок. Поэтому приоритет невольно отдавался легкораненым, которые могли ходить. Их еще можно было послать в бой. Везде стояли носилки. Поврежденные конечности обрабатывались максимально быстро. Хирурги в резиновых фартуках, вооруженные скальпелями и пилами, работали по двое, без особых раздумий ампутируя руки и ноги. Им помогали санитары. Эфир приходилось экономить, поэтому операции часто проходили почти без наркоза.
Отрезанные конечности бросали в ведра. Пол вокруг операционных столов был скользким от крови. Тошнотворные запахи перебивали запах карболки. Казалось, работе на этом "мясокомбинате" не будет конца.
Солдаты и офицеры немецких частей, оставшихся на западном берегу Дона, сильно сомневались в том, что им удастся спастись. Один офицер-артиллерист в своем дневнике записал: "Продолжаем двигаться к Дону. Что будет с нами? Сможем ли мы прорваться и соединиться с главными силами? На месте ли еще мост? Полная неизвестность и тревога. Справа и слева нас прикрывают сторожевые отряды, часто сама дорога похожа на линию фронта. Наконец-то Дон! Мост на месте. Прямо камень с души свалился. Переходим реку и занимаем огневую позицию. Русские уже атакуют. Их кавалерия переправилась через Дон чуть южнее нас. 23 ноября мы окружены"».
Источник: Бивор Э. Сталинград. — Смоленск.: Русич, 1999