ВЕЛТА ЗЕКУНДЕ до войны работала заведующей Гренчской библиотеки. Когда нацисты ее арестовали, ей не было еще 17 лет. Из Тукумской тюрьмы девушку перевели в Тилский и Вецмокский концентрационные лагеря, а осенью 1942 года — в Саласпилс. В августе 1944 года В. Зекунде и еще 11 заключенных совершают побег из лагеря. В 1947 году она оканчивает Рижскую юридическую школу и до 1953 года работает народным судьёй. Позже оканчивает теоретический курс юридического факультета Латвийского университета. В дальнейшем работала адвокатом.
Гитлеровцы арестовали меня в самом начале войны. Пересылали из тюрьмы в тюрьму, пока осенью 1942 года я не попала в Саласпилсский концентрационный лагерь.
Не буду рассказывать о всех ужасах и бедах, которые пришлось там пережить. Хочу только вспомнить один случай, как я вырвалась из этого смертельного капкана.
В то время как Советская Армия уже сражалась на латвийской земле и оккупантов, как и их приспешников, пугали темные леса, где обитали народные мстители, мы всё чаще стали думать о побеге. Девушки Алма Палдыня и Елена Брок доказали, что это возможно. Летом 1944 года они убежали из Саласпилсского садоводства. Этот смелый шаг нас обрадовал и вдохновил.
Убежать из лагеря, разумеется, было труднее. До сих пор почти все попытки успеха не имели. Смельчакам это стоило жизни. И все же нас это не пугало. События на фронте только укрепляли наше решение.
Побег организовал Язеп Канепе. Этого парня мы все хорошо знали. Он работал в комендатуре парикмахером и довольно регулярно доставлял нам фашистские газеты. Мы умели даже между строчками лжи прочитать правду и передать ее дальше.
Итак, мы, двенадцать человек, из которых еще помню Миервалда Дексниса, Катрину Соболеву, Антонину Фёдорову, Элзу Кирс, Язепа Канепе, Веру Чипот и Генофеву Опинцан, осуществили побег, план которого мы обсуждали много раз, в одну из июльских ночей 1944 года. Незадолго до полуночи Язеп Канепе вывел из строя электросеть во всём лагере. Мы собрались в недавно вырытой яме у самого заграждения, на стороне Риги. Переоделись и тюремную одежду выбросили в уборную, находившуюся там же рядом. Потом подобрались к колючей проволоке. Я обмотала её тряпкой и держала, а Язеп Канепе резал садовыми ножницами.
Работали с затаенным дыханием, в груди сильно билось сердце. Казалось, вот-вот всё окончится благополучно, но последний виток вырвался из моих рук и забренчал. Охранники стали стрелять в нашу сторону.
Что теперь делать? Податься обратно? Может быть, тихо расползтись по своим местам и сделать вид, будто ничего не случилось? Сделать это мы бы еще успели. Но сердце звало: вперёд! Живыми или мертвыми, но мы должны вырваться на свободу!
Это был миг внутреннего напряжения, как те, когда на фронте бойцы своими телами образовывали живые мосты через проволочные заграждения или грудью закрывали вражеские амбразуры.
Мы тоже поднимались на борьбу. Вырвавшись из лагеря, бежали изо всех сил. Высокая трава скрыла наши пригнувшиеся фигуры. Мы бежали и падали. Когда нас нащупывал луч прожектора, мы прижимались к земле. В ту ночь мы оставили за собой километров двадцать.
Рассветало. Подыскали в лесу убежище — яму и замаскировали её. Я была вместе с Катриной Соболевой и Язепом Канепе. Надо было отдохнуть, набраться сил, но нам не давали уснуть нервное напряжение и радость, что мы свободны, свободны! Затем мы расстались. Язеп Канепе отправился к каким-то дальним родственникам, чтобы достать пищу и одежду, и больше не вернулся.
Его схватили, привезли обратно в Саласпилс, пытали и, наконец, на глазах у всех повесили. Он не выдал ни одного соучастника побега, не отвечал даже на вопросы истязателей. Бывшие заключенные и сегодня помнят Язепа Канепе как настоящего героя.
Нам, остальным, посчастливилось — мы остались в живых. Но что бы мы ни делали, где бы ни находились, как бы ярко ни светило солнце, мы не забудем погибших товарищей, нам всегда будет казаться, что через плечо смотрят на нас множество глаз, тех смелых и ясных глаз, что засыпаны саласпилсским песком.
Источник: Быль о Саласпилсе /Сост. И.Гусев. — Рига: Zoriks, 2007