В маленькой капле отражается мир. В дневнике Ганса Хайля отражена история германской армии. Читатель легко догадается, что Ганс Хайль — ефрейтор. Уточним, он — ефрейтор 25 саперного батальона. Где он родился и когда — нам неизвестно, но умер он 12 февраля 1942 г. года на Брянском фронте.
Ганс Хайль начал поход исключительно бодро. 21 июня он деловито отметил: «Вчера изрядно напились. Сегодня с 3 часов 15 утра начались военные действия». Он считает, что его танковая группа сразу проследует к Черному морю, и пишет: «Это будет красивым путешествием». Кто-то посоветовал ефрейтору изучить русский язык, ему даже подарили карманный словарь; но он возмущенно отмечает: «Изучить русский почти невозможно — сломаешь при этом язык».
Ефрейтор предпочитает ломать чужие головы. Его летние записи красочны. Их стоит запомнить. Мы слишком часто видим теперь фрицев, которые, хныча и вытирая рукавом нос, бормочут «Гитлер капут». Полезно восстановить образ летнего немца. Вот что писал Ганс Хайль в июле: «Русские — настоящие скоты. Приказ — в плен никого не брать. Любое средство для уничтожения противника правильно. Иначе нельзя расправиться с этим сбродом».
«Мы отрезали русским пленным подбородок, выкололи глаза, отрезали зады. Здесь существует один закон — беспощадное уничтожение. Все должно протекать без так называемой гуманности». «В городе каждую минуту раздаются выстрелы. Каждый выстрел означает, что еще одно человекоподобное русское животное отправлено куда следует». «Эта банда подлежит уничтожению. Мужчин и женщин, нужно всех расстреливать».
28 сентября он еще писал: «Ходят слухи, что окружение Москвы закончится через месяц. Значит в конце октября мы будем в Германии...» А месяц спустя он уже кое-что понял. Он жаловался: «У меня больше нет никакого желания о чем-либо писать. Сидим десять дней в проклятой грязи. Жрать почти нечего. До чего я похудел — кожа да кости!»
30 октября кожа-да-кости мечтает: «Если бы попасть в Германию хотя бы зимой!..» Но направление сначала не то: ефрейтора шлют на Рязань, и 23 декабря Ганс Хайль пишет: «Внезапное отступление. Богородицыно сравняли с землей. Все деревни сожгли».
Проходит еще месяц. Вот запись 28 января: «Свинство и между прочим большое! Вся четвертая рота состоит из людей 43–44 лет. Снаряжение недостаточное. Мы должны идти вперед как резерв. Безумие!..» И вот последняя запись — в феврале: «Есть нечего. Почты нет. Снег. Днем нет покоя. А ночью тревога и снова тревога. Нет покоя, нет сна. Из нашей 4-й роты почти все убиты или ранены. С нами покончено, полностью покончено...».
Кто на свете пожалеет такого Ганса? Кто не вспомнит об июле, когда он хвастал — «Режем подбородки, выкалываем глаза»? Это не противник, не человек другого языка, это жадный и ничтожный хищник.
В июле он был страшен. К февралю он стал омерзителен. Его дневник не напечатают в Германии, и «весенние солдаты» Гитлера не узнают о судьбе своих предшественников. Может быть, они придут к нам тоже бодрые, готовые резать подбородки? Мы их ждем.
Мы знаем, что против нас не солдаты, но палачи. Мы проучим и этих. Для них одно слово — снаряды, один язык — молчаливый разговор верного штыка, для них одна наука — могила.
Источник: Красная звезда — №80 — 5 апреля 1942 года.