Движение «лесных братьев» в советской Прибалтике было разгромлено в первой половине 1950-х годов. Тем не менее отдельные группы повстанцев продолжали скрываться в лесах и на отдаленных хуторах. С представителями советской власти они уже не воевали, а вся их «партизанская» активность сводилась к игре в прятки. Этому способствовали глухие прибалтийские пущи и помощь некоторых местных жителей, симпатизировавших «лесному братству». Отдельные борцы с «советским режимом» настолько овладели искусством укрываться, что вышли из леса только в перестройку.
Столкновения между «лесными братьями» и советскими войсками начались летом 1944 года, вслед за тем, как Красная армия оказалась на территории Прибалтики. С тех пор сопротивление повстанцев приняло массовый характер и стало отличаться чрезвычайной жестокостью. Особенно это было свойственно Литовской ССР.
Основная фаза вооруженной националистической борьбы с советской властью в Прибалтике пришлась на первую послевоенную пятилетку. Затем сопротивление «лесных братьев» пошло на спад.
Оставшиеся отдельные очаги организованного антисоветского выступления литовских националистов были потушены в середине 1950-х годов, после того как был пойман один из последних главарей «лесных братьев» Адольфас Раманаускас.
С конца 1950-х годов группировки «лесных братьев» оказались полностью изолированы друг от друга. Они уже не нападали на представителей советской власти, а только прятались от них.
Причем некоторым прибалтийским борцам с «кремлевским режимом» настолько удалось сжиться с природной средой, что в лесных пущах они просидели едва ли не до конца существования СССР.
Так, например, в Эстонской ССР целая семья «лесных братьев» по фамилии Моттусы более двадцати лет прожила в сырых, промерзающих насквозь землянках. Прежде чем чекисты в 1967 году поймали братьев Гуго и Аксель Моттусов, те успели похоронить в лесу скончавшихся от голода и болезней отца, брата и сестру.
Еще один эстонский «партизан» Калев Арро был вынужден более двадцати лет в одиночку скитаться по лесам, иногда выходя к хуторам, чтобы подзаработать. Так, в 1974 году его, работающего в поле, заприметил парторг одного из колхозов. На место были вызваны сотрудники органов госбезопасности, которые начали прочесывать лес. Обнаружив погоню, эстонский «лесной брат» открыл огонь и в ходе перестрелке был убит.
Последним эстонским «лесным братом» стал Аугуст Саббе, который в годы немецкой оккупации состоял в националистической коллаборационистской организации «Омакайтсе». После окончания войны он вышел из леса, легализовался, год официально проработал на мельнице. Но когда чекисты потребовали от него выдать подельников, Саббе вновь ушел в лес, где просидел аж до конца 1970-х годов.
В сентябре 1978 года Аугуст Саббе рыбачил в природном заказнике. Там его приметили проплывавшие на лодке офицер КГБ и инспектор милиции. Они сфотографировали бывшего повстанца, поинтересовались, как клюет и на какой адрес прислать фотокарточку. Саббе, почуяв неладное, достал оружие и выстрелил в сотрудников правоохранительных органов, но промахнулся. Потерпев неудачу, он бросился в реку. Но и переплыть водоем у него не вышло: Саббе утонул.
Так бесславно закончилась «партизанская» борьба не на жизнь, а на смерть последнего эстонского «лесного брата».
Интересно, что в процедуре опознания трупа приняла участие двоюродная сестра Аугуста Саббе, но она не выдала свое родство и не рассказала, кем был мертвец. Женщина призналась в этом только после распада Советского Союза.
В Литовской ССР дольше всех от советской власти скрывался «лесной брат» Стасис Гуйга по кличке «Тарзанас». К движению он примкнул в 1944 году.
В начале 1950-х годов отряд «Тарзанаса» попал в организованную спецслужбами засаду. Вырваться из рук сотрудников госбезопасности удалось только ему. С тех пор на протяжении более 35 лет «лесной брат» бегал по отдаленным хуторам.
Большую часть времени «Тарзанас» прятался за печкой у приютившей его одинокой женщины Онуте Чинчикайте.
На тропу войны он больше не ступал, а вся его «партизанская» деятельность сводилась лишь к тому, чтобы перебираться от одного хутора к другому.
В 1986 году Стасис Гуйга заболел и умер. Всего лишь год «борец за свободную Литву» не дожил до начала «Поющей революции», прокатившейся по советской Прибалтике.
Современные литовские историки лепят из последнего литовского «лесного брата» образ героя, святого человека и провидца. Из статьи в статью кочуют воспоминания одной из женщин, которой довелось в свое время пообщаться со Стасисом Гуйга.
«Он был необычайно твердым человеком. Откуда была у него эта твердость? Часто молился. Казалось бы, оружие и молитвенник — вещи несопоставимые. Но он очень часто молился, был очень верующим. Был оптимистом. Тренировал память, здоровья был отменного. И духовно был здоровым. Потому как в таких условиях потерять твердость духа...», — говорила она.
Вот именно с этим твердым духом «Тарзанас» и сидел 36 лет на хуторе за печкой, вздрагивая от каждого скрипа двери. Настоящий диванный, вернее, печной борец с «советским режимом».
Латвийский истеблишмент не может похвастаться столь эпичными историями о сопротивлении «лесных братьев» советской «агрессии». Тем не менее и в Латвийской ССР был свой «Тарзанас».
Знакомьтесь — Янис Пинупс. К «лесным братьям» он никого отношения не имел. В 1944 году этот латышский «герой» был призван в ряды Красной армии, откуда по прошествии пары месяцев дезертировал.
С того самого времени он прятался в хлеву рядом с домом родителей.
Там в навозе он вырыл комфортабельную землянку, в которой благополучно почивал.
Правда, Пинупс и без дела не сидел: помогал родственникам работать в поле да ходил в лес по грибы. Из своего укрытия он решил выйти только в 1995 году, после того как из Латвии были выведены последние советские части.
Сегодня в Литве, Латвии и Эстонии «лесные братья», в том числе и те, кто отсиживался в навозе или за печкой, — органичная часть прибалтийского пантеона «героев». В одном ряду стоят те, кто прятался по лесам и хуторам, и те, кто принимал участие в Холокосте, кто убивал мирное население, кто служил в легионах СС.
А других «героев» в Прибалтике нынче нет.