Русский солдат в плену. О судьбе бывшего бойца Рижского ОМОНа Константина Никулина

Уже больше десяти лет находится в тюрьме бывший рижский омоновец Константин Никулин. Литовский суд приговорил его к пожизненному заключению. Есть ли надежда на изменение приговора? Что скажет Европейский суд? Чем может помочь Россия?

Бой в одиночку

Мне не раз доводилось навещать заключенных в тюрьмах, да и сам побывал за решеткой. Но впервые я приехал на свидание с человеком, которому, говоря на арестантском жаргоне, «дали пыжа» — осудили на пожизненное заключение. Заточили в четырех стенах, откуда выход только один — на кладбище. Можно ли выдержать такое, не сломаться?

Речь идет о бывшем бойце рижского ОМОНа Константине Никулине (Михайлове). Уже больше десяти лет он сидит в Лукишской тюрьме, что находится в самом центре столицы Литвы. Подвозившая меня девушка-таксист вообще не знала, что в Вильнюсе есть тюрьма, и мы долго кружили, пока я не сказал, что тюремные корпуса соединены в один комплекс с церковью Николая Чудотворца. «А, церковь!..» — облегченно пробормотала девушка, и через минуту мы были на месте, у центрального входа в тюрьму.

Дальше — обычная процедура: записываешься на свидание, оставляешь вещи, проходишь дотошный осмотр (чтоб не пронес чего лишнего). Общение с заключенным происходит в специально отведенном для этого помещении, по микрофону, через стекло. Так что даже пожать руку или ободряюще похлопать по плечу не получится. В Рижском центральной тюрьме, к слову, стекла убрали…

Наша беседа продолжалась полтора часа. Ни малейших признаков душевной сломленности, паники в Константине я не заметил. Голова ясная, мыслит трезво. Говорит четко, с расстановкой, слушает внимательно, не перебивая. Производит впечатление солдата, продолжающего вести бой в одиночку.

— Суд надо мной — это как уменьшенная копия того, что сейчас происходит с Россией, — говорит Никулин. — В чем только русских не обвиняют!.. И самолет сбили, и Скрипаля отравили, и химическую атаку в Сирии организовали… В общем, злодеи на все руки. И все голословно, без доказательств. По такой же схеме и литовский суд приговорил меня. Это какой-то позорный спектакль был, а не суд. Доказательств ноль, но все равно виноват.

«Сакральные жертвы» Мядининкая

Отмотаем время на четверть века назад. 31 июля 1991 г. на литовско-белорусском КПП Мядининкай были расстреляны восемь человек: четверо литовских таможенников, двое охранявших КПП бойцов отряда «Арас» и двое дорожных полицейских. Семеро погибли, один — таможенник Томас Шярнас — выжил.

Литовские власти, не утруждая себя доказательствами, сразу возложили вину на советское руководство, а исполнителем «назначили» рижский ОМОН. Впоследствии эта версия превратилась в Литве в идеологический догмат, не подлежащий сомнениям и оспариванию.

Напомню, что СССР еще существовал, и, с точки зрения советских законов, создаваемые Литвой таможенные пункты были нелегальны. Поэтому их громили рижский и вильнюсский ОМОНы, но до серьезного кровопролития ни разу не доходило. Некоторые участники событий утверждают, что существовало неформальное соглашение между «арасовцами» и омоновцами: мы не сопротивляемся, вы не убиваете. Так продолжалось до 31 июля.

В ночь с 30 на 31 июля рижские омоновцы, и Никулин в их числе, действительно были в Литве. Приехали, чтобы получить новое оружие и амуницию. Ночевали на базе вильнюсского ОМОНа. И это, по сути, единственная «улика», никаких других доказательств участия Никулина в расстреле в Мядининкае нет. Сам он свою вину категорически отрицает.

Напротив, есть веские сомнения, которые, согласно фундаментальным принципам права, должны толковаться в пользу обвиняемого. Выживший Томас Шярнас не опознал Никулина. Более того, из показаний Шярнаса следует, что, по меньшей мере, один из нападавших говорил по-литовски, а Никулин, как и другие рижские омоновцы, литовским не владеет. На месте расстрела найдены гильзы, не соответствующие штатным боеприпасам ОМОНа.

Латвийские власти подсуетились

Константина арестовали в конце 2007 года. Он жил в Риге, работал. Знал, что Литва хочет его заполучить, но чувствовал себя в безопасности. Дело в том, что Никулин помог латвийской полиции в раскрытии одного громкого уголовного преступления, за что был включен в программу защиты свидетелей. В рамках этой программы ему сменили фамилию на «Михайлов», выдали новый паспорт. Все его прошлое было засекречено, жизнь как бы началась с чистого листа.

Но это только в голливудских фильмах программа защиты свидетелей работает безотказно, в реальной жизни — иначе. 

Латвийские власти не выполнили своих обязательств и выдали Никулина Литве. Вообще-то, это позор и несмываемое пятно на репутации — выдавать человека, которому гарантировали защиту. Выдачу санкционировал тогдашний генеральный прокурор, ныне глава Бюро по защите конституции Янис Майзитис.

Неправый суд

В 2011 году Вильнюсский окружной суд приговорил Никулина к пожизненному заключению за «убийство двух и более человек». Не говоря уже об отсутствии доказательств, приговор был незаконен и по чисто юридическим причинам.

В 1991 году, когда произошел расстрел в Мядининкае, срок давности по статье «убийство» был 10 лет. Потом его увеличили до 15 лет, сейчас, согласно литовскому законодательству, он равен 20 годам. В случаях, когда законы меняются, европейские правовые стандарты четко указывают: для применения должен быть выбран закон, наиболее благоприятный для обвиняемого. Срок давности по событиям июля 1991 г. истек.

Понимая, что с таким приговором Никулина придется выпускать на свободу, суд второй инстанции в 2016 году переквалифицировал «убийство» в «преступление против человечности», не имеющее срока давности. Третья (высшая) инстанция утвердила приговор. Приговор — в рамках литовского законодательства — является окончательным и обжалованию не подлежит.

Остается надежда на Европейский суд по правам человека. Жалоба в ЕСПЧ отправлена и принята судом к рассмотрению.

Что скажет Европа?

Адвокат Елена Квятковская, готовившая жалобу, считает, что шансы на благоприятное решение есть и весьма неплохие. Приговор литовского суда содержит массу нарушений базовых принципов международного права. Вот лишь один пример.

Европейский суд по правам человека не занимается оценкой доказательств. Но квалификация преступления — в его компетенции. То, что Никулина осудили за преступления против человечности, — это циничное, чисто политическое решение, не имеющее под собой никакой правовой основы.

Дело в том, что преступление против человечности, согласно международному праву, можно совершить только ВО ИСПОЛНЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПОЛИТИКИ. И оно, это преступление, не может быть каким-то единичным эксцессом, а должно быть частью СИСТЕМНЫХ ШИРОКОМАСШТАБНЫХ ДЕЙСТВИЙ против мирного населения.

Но для этого надо доказать, что политика советского руководства того периода была направлена на жесточайшее подавление и истребление непокорных литовцев. Что абсолютно противоречит реальным фактам.

Конечно, сегодня, на фоне холодной войны между Западом и Россией, на фоне бесконечных голословных обвинений в адрес России, трудно поверить в беспристрастность Европейского суда. Но практика рассмотрения жалоб в ЕСПЧ свидетельствует, что есть судьи, которые не поддались политическому угару и сохранили верность профессиональному долгу.

Спасти рядового Никулина

Когда Константин заговаривает о России, в его словах порой проскальзывает горечь, что его забыли, но он тут же по-солдатски обрывает себя, как бы не позволяя себе таких «упаднических» мыслей.

— У России и без меня сейчас много проблем, отбиваться надо на всех фронтах, — говорит он. — Да и на что жаловаться? Российское посольство в Литве помогает мне по мере возможности, спасибо им огромное. Министр иностранных дел Лавров поздравил меня с Днем защитника Отечества, прислал личное фото с памятной надписью, мне оно очень дорого… Но, понимаешь, я хочу верить, что там в Москве, кто-то наверху помнит, что есть такой солдат СССР и гражданин России Константин Никулин, который оказался во вражеском плену. Помнит и думает, как практически помочь, как вызволить из плена. Ведь русские своих не бросают.