Буфер Грибаускайте: старая – новая модель литовской геополитики

Заявление президента Литвы Дали Грибаускайте, сделанное после встречи с Бараком Обамой 30 августа, о том, что регион Балтийского моря – это буферная зона между Россией и Европой, является очередным изданием насчитывающей два столетия геополитической концепции, согласно которой значение граничащих с Россией стран в том, чтобы отделять ее от Европы. Достойное продолжение теории лимитрофов и «санитарного кордона» в геополитике и истории международных отношений.

До сих пор балтийские республики громче всех других новых независимых стран протестовали против применения к себе термина «лимитрофы» или «лимитрофные государства», считая оскорблением его использование хоть в политическом, хоть в научном языке. Лимитрофами в межвоенные годы назывались пограничные с Советской Россией государства, образовавшиеся после распада Российской империи. Смыслом своего существования на международной арене эти государства видели сдерживание «большевистской угрозы» - в чистом виде концепция буфера. После распада СССР лимитрофами стали называть все новые независимые государства. Оскорбительность теории лимитрофов, по мнению прибалтийских политиков, состояла в отказе в какой-либо самодостаточности таким странам: их функция – быть российским приграничьем.

Однако президент Литвы своей «буферной зоной» воспроизводит ту же концепцию лимитрофа.

То есть патриотизм Дали Грибаускайте весьма специфичен. Это релятивистский патриотизм – любовь к Литве заключается в любви к США, ЕС и НАТО и нелюбви к России. Литва при таком понимании патриотизма – это не цель, а средство. Собственные задачи на мировой арене в таком случае вторичны уже в силу того, что Литва - посредник, агент и представитель западного демократического сообщества, на которого возложена функция противодействия России в своем регионе.

Из концепции буферной зоны следует и еще одно любопытное следствие: стремившаяся на протяжении двух десятилетий подальше убежать от России Литва оказывается… неотделима от своего восточного соседа, которого и должна подпирать плечом своей молодой независимости. Получается, что Россия – это та единица, которая в глазах западных союзников превращает литовский ноль в десятку. И это фактически признала сама президент Литвы.

«Буфер Грибаускайте», конечно, как и все новое – хорошо забытое старое. В 1930-е гг. та же Литва пыталась сформировать союз с Латвией и Эстонией, который с годами приобретал все большую антисоветскую направленность и вошел в историю как Балтийская Антанта. Несмотря на подписанный в 1934 г. в Женеве пакт трех республик о сотрудничестве и взаимопомощи, этот проект так и не удалось в полной мере реализовать. Тем не менее, заветы межвоенного времени чтут и помнят литовские политики современные.

Исторически ближайшим предшественником «буфера Грибаускайте» является «санитарный кордон», который не так давно пытался строить единомышленник президента, экс-премьер Литвы от партии консерваторов Андрюс Кубилюс (2008-2012 гг.). Данная концепция состояла в том, чтобы создать вдоль российских границ пояс враждебных ей прозападных демократий, которые уберегли бы Европу от расползания «имперских амбиций Кремля». В своем чистом виде концепция получилась несостоятельной: в 2010-2012 годы откровенно враждебные России политики проиграли на выборах во всех странах «санитарного кордона».

Нынешнее литовское правительство, выигравшее выборы, в том числе за счет обещаний «перезагрузки» отношений с Россией, пытается превратить в модель «санитарного кордона» программу «Восточное партнерство».

Пока снова получается не очень: страны «Восточного партнерства» при всех сложностях своих отношений с Россией, быть буфером между ней и Европой явно не хотят. «Молдова находится там, где она находится, и если говорить об экономике, то у нас там большие экономические интересы – рынок России и Беларуси традиционно очень важен для Молдовы», - говорит спикер молдавского парламента Игорь Корман в интервью литовским журналистам. «Понимаете, психологически и украинское общество, и политики думают, что какой-то радикальной ломки общих связей удастся избежать», - отмечал ранее в интервью нашему порталу ведущий научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений Национальной академии наук Украины Сергей Толстов, комментируя российско-украинские отношения в условиях ассоциации Украины и ЕС. Азербайджан отказывается от любой интеграции, предпочитая вести свою политическую игру в многовекторность. Армения заявляет намерение вступить в Таможенный союз. Беларусь была там с самого начала.

Не выстраивается из стран «Восточного партнерства» «санитарный кордон».

Но из слов Дали Грибаускайте можно сделать вывод, что «буферная зона» охватывает не только постсоветское пространство, но и другой европейский регион – северные и балтийские страны. «Этот регион все же буферный в определенном смысле – с Россией…Регион становится очень схожим, его страны сталкиваются с похожими вызовами», - заявила президент Литвы после встречи с Бараком Обамой в Белом доме.

Если Д.Грибаускайте имеет в виду весь Балтийский регион, то у составляющих его стран помимо выхода к Балтийскому морю геополитически общего на данный момент не так и много. В частности, Германия тоже относится к Балтийскому региону, но трудно себе представить, чтобы эту объективно великую державу прельстила роль «буферной зоны против России» - на мировой арене она явно рассчитывает на большее.

Отдельно стоит остановиться на Польше. На первый взгляд идеи буферной зоны и «санитарного кордона» восходят к концепции прометеизма Юзефа Пилсудского, предлагавшего создание на окраинах бывшей Российской империи враждебных России национальных государств – союзников Польши. Но прометеизм был отголоском имперского проекта, проекта Речи Посполитой: продвигая эту идею, Польша заботилась о своих государственных интересах.

Литва же со своим «буфером Грибаускайте» заботится о Европе: чтобы жила та за прибалтийскими странами, как у Христа за пазухой, и России не боялась. Здесь налицо отказ от субъектности и внешнеполитических амбиций, связанных с собственными интересами.

Во всяком случае, сейчас отношения Польши с Россией куда сложнее и богаче концепции буферной зоны. «В случае с основными соседями – Россией и Германией - демонстрируется на удивление четкая прагматическая политика, в которой расчета больше, чем эмоций», - считает директор Института польских исследований (Калининград) Игорь Жуковский.

В еще большей степени такая политика относится к упомянутым Далей Грибаускайте северным странам, прежде всего, к Финляндии. «Нынешние российско-финские отношения развиваются на хорошем уровне: финны по-прежнему очень хорошо относятся к России, в наших отношениях нет каких-либо конкретных проблем», - утверждает доктор социологических наук, директор Александровского института при Хельсинкском университете Маркку Кивинен.

Так что в финале из всего Балтийского региона гордому званию буферной зоны соответствуют только страны Балтии.

В итоге, хотя балтийские руководители все же и стараются шагать в одном строю со своими европейскими партнерами, специфика своей «международной роли» все же заставляет иногда сбиваться с шага. Многие европейские страны обеспечивают себе экономический рост и социальное развитие за счет деловых отношений с Россией. Страны Балтии выше этого. Европейские лидеры заявляют, что нельзя начинать войну в Сирии без санкции Совбеза ООН, а главы Литвы и Латвии прямо в Белом доме заявили, что можно. В числе семи из 28 стран ЕС, согласившихся поддержать США в их военной операции против Сирии - Литва, Латвия и Эстония.

И главное.

Большинство европейских стран в своей внешней политике самодостаточны и субъектны. А Литва уже и на концептуальном уровне соглашается на звание страны, производной от факта существования России.