За последние недели терроризм превратился в обыденное явление для Западной Европы. Выходцы с арабского Востока и из семей иммигрантов один за другим совершают массовые убийства во Франции и Германии. Европейский союз всё более напоминает Израиль или Россию конца 1990-х – начала 2000-х годов. Для предотвращения новых террористических атак европейцам необходимо кардинально пересмотреть свои подходы к миграционной политике и европейской безопасности, потому что нынешние миграционная политика и концепция безопасности ЕС только создают международному терроризму питательную среду.
После расстрела редакции Charlie Hebdo в начале прошлого года несколько миллионов человек вышли на марш солидарности в центре Парижа, а пользователи социальных сетей по всему миру поменяли фотографию профиля на надпись: «Я – Шарли». Более эффективных мер по борьбе с международным терроризмом принято не было, судя по тому, что теракты не прекратились.
В ноябре прошлого года боевики ИГИЛ (запрещённая в России террористическая организация «Исламское государство») устроили за один вечер целую серию терактов. В результате шести единовременных террористических атак на стадионе, в концертном зале, кафе и ночных клубах погибли 130 человек. Реакция европейского общества на эти преступления была не менее показательна: перекрашивание фотографий профилей в социальных сетях в цвета французского флага и подсвечивание цветами этого же флага известных зданий по всему миру в знак солидарности. Многомиллионный марш солидарности в центре Парижа проводить уже не стали.
Эффективность таких мер европейской «борьбы с терроризмом» стала понятна несколько месяцев спустя, когда боевики ИГИЛ устроили серию терактов в столице Евросоюза – в аэропорту Брюсселя и на станции метро, выходящей к зданиям Европарламента и Еврокомиссии. В тех терактах погибло 34 человека, работа ЕС была парализована. Но никаких особенных акций солидарности после брюссельских терактов уже не было: видимо, европейцы поняли бесполезность таких акций, а к терактам начали привыкать.
14 июля, в День взятия Бастилии, в Ницце на юге Франции психически больной мигрант из Туниса врезался на грузовике в толпу на Английской набережной и убил 84 человека. Спустя четыре дня в Германии беженец из Афганистана набросился с топором на пассажиров поезда и ранил с полтора десятка человек. Спустя ещё четыре дня там же, в Баварии, иранский подросток из арабского квартала устроил стрельбу в центре Мюнхена, расстреляв девять человек. Вчера, 24 июля, в Германии в земле Баден-Вюртемберг, в городе Ройтлинген, беженец из Сирии набросился с мачете на прохожих и зарубил женщину.
За полтора года терроризм в Европе превратился в обыденное явление, почти сливающееся с бытовым преступлением – теперь это ужасная, но норма жизни.
Сегодняшняя Европа всё больше напоминает Израиль на протяжении всей его истории или Россию конца 1990-х – начала 2000-х годов. Другое дело, что Израиль и Россия путём проб и ошибок, ценой собственной крови научились бороться с террором. В Израиле, при всей многочисленности терактов и попыток терактов, за последние 10 лет от рук террористов погибло меньше людей, чем в Европе за один последний год. В России последние несколько лет не было терактов. Однако 12–13 лет назад Россия в отношении террористической угрозы была точной копией сегодняшней Европы. Та же нескончаемая череда крупных и мелких взрывов шахидок в метро, на вокзалах и рок-фестивалях. Тот же липкий страх населения и ощущение беспомощности государства, которое неспособно остановить волну террора.
В России в конечном счёте государство всё же включилось и заработало: со второй половины 2000-х годов количество и масштабность терактов резко пошли на спад. Если развивать эту аналогию, то и в европейских странах в конце концов государство должно включиться, а спецслужбы выработать методологию эффективной борьбы с терроризмом. Но здесь есть ключевая черта, отличающая европейскую специфику от российской.
Постоянным сдерживающим фактором в борьбе европейских стран с терроризмом будет Евросоюз: европейская интеграция превращает антитеррористическую политику национальных правительств в сизифов труд.
Во-первых, всю работу спецслужб европейских стран сводит на нет открытость границ и свобода перемещения по Европе. Члены террористической ячейки в пригороде Парижа в любой момент могут перебраться оттуда в Брюссель, из Брюсселя в Берлин, а из Берлина в Варшаву – границ внутри Европейского союза для них не существует, в отличие от спецслужб, компетенция которых как раз ограничена территориями своих стран. Координация действий между спецслужбами тоже ограничена, учитывая, что в Евросоюз входят 27 стран: с таким количеством партнёров эффективной координации не наладить. Тем более свобода перемещения по ЕС сводит на нет профилактическую работу по предотвращению радикального экстремизма внутри европейских стран. Какой смысл собирать досье на отдельных прибывающих из Азии и Африки иммигрантов и работать со своими мусульманскими диаспорами, скажем, Франции, если в любой момент из соседней Германии (или любой другой страны ЕС) в страну может въехать отряд боевиков ИГИЛ, и государство не сможет этого отследить: границы-то не контролируются.
Во-вторых, в сизифов труд борьбу европейских стран с терроризмом превращает общая политика ЕС. Пресловутая «европейская солидарность», проявляющаяся в первую очередь в миграционной политике, когда Брюссель, к ужасу всей Европы, распахивает внешние границы ЕС для беженцев из Азии и Африки (в потоке которых идут далеко не только беженцы и далеко не только женщины и дети), а затем распределяет их по странам ЕС, принудительно вводя квоты. Опять же, что толку бороться с террористами в своей стране, если благодаря Брюсселю твоя страна и вся Европа остаются открытыми для всё новых и новых террористов?
Другое разрушающее проявление «европейской солидарности»: единая внешняя политика. Терроризм в современном мире превратился не просто в международное, а в глобальное явление, поэтому борьба с ним требует глобальной координации усилий. Но здесь снова появляется подножка в лице общей политики ЕС. Допустим, голландским спецслужбам позарез необходимо наладить обмен информацией и опытом с российскими коллегами, но здесь включается единая санкционная политика ЕС и общая политика «сдерживания России». Если же пойти против «европейской солидарности», то национальное правительство нарвётся на выговор Еврокомиссии, отповедь американского посла, а в Восточной Европе обязательно найдётся какая-нибудь Литва, чей глава МИД закричит, что европейские силовики – это «путинская пятая колонна» в Европе.
В-третьих, на борьбе с террористами и профилактике религиозного экстремизма ставит крест идеология сегодняшнего Евросоюза. Пресловутые мультикультурализм, толерантность и политкорректность, когда считается неприличным говорить о национальности и вероисповедании человека, зарубившего топором мирных бюргеров. Если у террористов нет национальности, то как воздействовать на порождающую их среду через неформальных лидеров его этнической группы: старейшин, глав кланов, тейпов, вождей племён? Если у террористов нет религии, то как тогда противостоять росту радикального исламизма, заручившись поддержкой традиционного ислама?
В сложившейся критической ситуации у Европы есть три возможных сценария:
ограничение полномочий Еврокомиссии и возвращение суверенитета национальным государствам вплоть до отказа от Евросоюза; появление у ЕС собственных силовых структур, в том числе общеевропейских спецслужб; наконец, окончательное сползание Европы в террористический хаос, подобный тому, что творится в Афганистане и на Ближнем Востоке.
Ресуверенизация европейских стран и возрождение Европы национальных государств – это самый очевидный ответ на вызов международного терроризма. Только здесь не может быть полумер: если каждая страна ЕС в борьбе с терроризмом сама за себя, то в конечном счёте это означает отказ от Шенгена, паспортный и таможенный контроль на границах, учёт находящихся в стране иностранцев, ограничение по времени пребывания в стране, независимая миграционная политика.
Фактически это означает распад Евросоюза.
Альтернативный сценарий – создание общих европейских спецслужб и единая антитеррористическая политика Евросоюза. Как вариант – формирование общеевропейского контртеррористического штаба с особыми полномочиями во всех 27 странах ЕС, в котором делегаты от национальных спецслужб занимаются борьбой с терроризмом на территории всего Евросоюза.
Однако такое решение – это начало процесса создания у Евросоюза собственных силовых структур, а это уже заявка не на мнимую, а на реальную политическую субъектность ЕС – превращение его из политического карлика в одного из главных игроков в глобальной политике. В реализации такого сценария категорически не заинтересованы США, потому что реализация этого сценария в итоге обернётся расколом Западного мира и вызовом американскому доминированию. Превентивные меры против обретения «Единой Европой» субъектности Соединённые Штаты и их европейские сателлиты предпринимают уже сейчас. На саммите НАТО в Варшаве Евросоюз и НАТО подписали декларацию о стратегическом сотрудничестве, в которой на Североатлантический альянс возлагается функция обеспечения безопасности не только европейских стран-членов, но и Европейского союза в целом. В том числе предполагается, что НАТО будет защищать европейцев от терроризма. Этот пункт вызывает недоумение: очевидно, что антитеррористическая деятельность – это задача спецслужб. Как с терроризмом будет бороться военно-политический блок? Танками «Абрамс» в арабских кварталах? Батальонами на ротационной основе в Польше и Прибалтике?
Так что попытка переложить борьбу с терроризмом на НАТО эффективна не более, чем марши солидарности и смена фотографий профиля в социальных сетях.
Если такая практика «борьбы с терроризмом» продолжится, то это будет означать медленную, но верную смерть европейской цивилизации: Старый Свет окончательно превратится в периферию США, потому что Западная Европа побежит за океан от террора с той же скоростью, с какой сегодня Прибалтика бежит в Западную Европу от бедности.
Американцев такой сценарий должен вполне устраивать. А вот европейцам, если они не хотят превращения своей родины в Сомали, придётся делать выбор из двух других сценариев.