Литовский правозащитник: без «оккупантов» у Литвы не было бы ни Вильнюса, ни Клайпеды

Литовские правозащитные организации запустили онлайн-петицию с требованием немедленного освобождения оппозиционного общественного деятеля Альгирдаса Палецкиса. На сегодняшний день Палецкис — один из самых известных политических заключенных Литвы. О преследовании инакомыслящих в Литовской Республике и борьбе литовских властей с собственным прошлым аналитическому порталу RuBaltic.Ru на полях ежегодной конференции БДИПЧ ОБСЕ о соблюдении прав человека рассказал председатель Союза наблюдателей за правами человека в Литве Донатас ШУЛЬЦАС.

— Г-н Шульцас, чего Вы ожидаете от мероприятия ОБСЕ, надеетесь ли, что оно поможет улучшить ситуацию с правами человека в Литве?

— Чем больше людей будут знать, что творится в Литве, тем лучше, я надеюсь, будет становиться ситуация.

Преследования несогласных в Литве дошли уже до того, что их можно назвать фашизмом. Преследуются не только отдельные личности, но и организации. Например, наш Союз наблюдателей за правами человека принудительно закрыт, это случилось три недели назад. Это полноценная, юридически оформленная общественная организация, она зарегистрирована не только как положено в Литве, но и в ООН. Ее запрет — это уже беспредел.

— Здесь, на ОБСЕ, присутствует официальная делегация Литвы. Если Вы, литовец, с ними встретитесь, то что Вы им скажете?

— Я потребую, чтобы закончились преследования инакомыслящих, преследования организаций, которые борются за права человека. Обнародование случая с [литовским оппозиционером и журналистом Альгирдасом] Палецкисом (содержится под стражей с октября 2018 года, обвиняется в шпионаже в пользу России, убежден, что уголовное дело в отношении него является «местью» властей за интерес к делу о событиях 13 января 1991 года в Вильнюсе — прим. RuBaltic.Ru) стало прямым доказательством, что в Литве ведется политическое преследование инакомыслящих.

Я тоже являюсь подобным примером, я сидел за то, что написал жалобу в высшую инстанцию суда.

Я сидел в тюрьме за то, что помог человеку написать жалобу для суда!

— Сколько Вы провели в заключении?

— Два месяца.

— Вы подавали после этого жалобу в международные инстанции?

— Нет, потому что как только я только вернулся из тюрьмы, попал под другое преследование. Меня осудили на два года условно, но еще идет апелляционная инстанция. Судебное разбирательство проводит та же судья, против меня выступает тот же главный прокурор Шяуляйской областной прокуратуры. Только если в прошлый раз подал в суд человек пониже чином, то сейчас — председатель суда.

— А как Вы относитесь к приговору советским военным по делу 13 января 1991 года? В частности, к реальному тюремному сроку — к 7 годам, к которым приговорили Юрия Меля?

— Я считаю, что это чушь!

Людей, которые исполняли в то время свой долг, действовали согласно законам, сегодня осуждают по специально под них написанным законам другой страны и другого времени.

Это возмутительно. Все происходит без прямых доказательств. Доказательства для преследования в Литве не нужны.

— У портала RuBaltic.Ru есть возможность связаться с Юрием Мелем. Что Вы, как правозащитник, хотели бы ему сказать?

— Пусть держится! Правда будет найдена, и люди, которые подвергаются преследованиям, будут оправданы. За права человека надо бороться. И я могу ему пожелать только твердости, чтобы он не сломался.

— Нам, калининградцам, очень приятны Ваши слова. А как вообще в Литве относятся к Калининградской области? Нам в Калининграде приходится читать не самые дружественные слова о себе в литовских СМИ.

— Простые люди относятся нормально.

Но власти специально провоцируют, нагнетают конфликт между соседями.

Мы слышали, что не пускают «Миссию Сибирь» (летом 2018 года Россия приостановила выдачу виз участникам литовского мемориального проекта «Миссия Сибирь» из-за препятствования литовских властей уходу за захоронениями советских солдат — прим. RuBaltic.Ru), но мы должны осознать, что наши власти сами не разрешают [посещать места], где похоронены советские воины, освобождавшие Литву.

В прошлом году я был в Орле, и ко мне подошла женщина, у которой брат похоронен в Вилкавишкисе (погиб там при освобождении Литвы от немецких захватчиков). Этой женщине не дают визу, чтобы она могла посетить место захоронения своего брата.

То есть действия России — это реакция на позицию Литвы. Но наши ничего не говорят, они клевещут, они просто говорят, что Россия не впускает [литовцев с «Миссией Сибирь»], но не объясняют, почему это произошло.

Но если бы не Россия, не Советский Союз, то у Литвы не было бы Вильнюса, не было бы Клайпеды.

А [литовские власти] специально такую клевету гонят, говорят, что русские идут, уже нападают на нас. Это нужно, чтобы выманить деньги на вооружение, чтобы увеличить военный бюджет, чтобы американцам продали все.

Но будем справедливы: если американцам мы должны уже 12 миллиардов, то это значит, что мы уже проданы американцам.

Литовского банка нет, денег литовских нет, армии литовской нет — есть НАТОвская, — и нет государства.

— Если бы официальный представитель литовской власти, который присутствует на ОБСЕ, услышал, что Вы говорите, то Вас бы назвали «агентом Кремля», «пятой колонной» и предателем. А Вы сами считаете себя патриотом Литвы?

— Да, я всегда считался патриотом Литвы. Но я ведь не безголовый, я думаю. И я знаю, что те, кто твердит, что русские нападают, вот они и есть безголовые. Если они нарушили Конституцию, впустили в страну иностранные войска, то они безголовые.

Конституция Литвы гласит, что нельзя без народного согласия впускать иностранные войска. Но референдума не было, а войска впустили.

Я вам могу назвать еще 12 статей Конституции, которые были нарушены. Были отобраны права на подачу апелляции в суды, теперь человек не может сам написать жалобу в Апелляционный и Высший суды.

В 2017 году мы проводили акцию протеста, устраивали голодовку возле президентуры. Мы просили вернуть каждому человеку право обращаться в Апелляционный суд. Пока не написали в Конституционный суд, не разрешали. А нашу акцию разогнала полиция, у нас отобрали все вещи.

Меня 11 раз подвергли административному преследованию, выписали штраф.

11 раз за одно и то же правонарушение — за то, что я нарушил закон о собраниях.

— Вы хотите об этом рассказать на ОБСЕ?

— Да. Мы проводили гражданскую акцию, у нас было разрешение. Но приехала полиция, и начался разгон: двое ведут, третий ноги переставляет. Если днем нас было до 20 человек, то ночью осталось всего трое. Ночью приехало 11 или 12 экипажей полиции по 3–4 человека в каждом. Нас окружили и просто прогнали от президентуры, хотя официальное разрешение у нас было.