Опубликованное в середине сентября прошлого года исследование аналитического портала RuBaltic.Ru «Украинизация Прибалтики: экспорт политических практик» не затерялось среди многочисленных экспертиз и телевизионных ток-шоу. Более того, результаты исследования, и прежде всего сам термин «украинизация Прибалтики», к настоящему времени стали неотъемлемой частью политического дискурса как русских общин Литвы, Латвии и Эстонии, так и российского политологического сообщества.
Приведенный в исследовании среднесрочный прогноз, в отношении которого сами авторы испытывали определенные сомнения, является ли он реалистичным или алармистским, сбывается.
К сожалению.
Настоящие заметки — попытка разобраться не только в причинах определенного успеха исследования как научного продукта, но и в механизме воздействия его на политический дискурс и реальность. Эдакое гарантийное обслуживание результатов исследования. Данный разбор необходим прежде всего потому, что в условиях информационной войны России и Прибалтики нормальные механизмы влияния независимых экспертиз на политическую повестку дня в Прибалтике не работают. То есть речь пойдет не только о качестве продукта, но и о способах его продвижения.
И здесь следует прежде всего отметить тот факт, что исследование было выпущено отдельным изданием, а не опубликовано в российской научной периодике (о публикации в научной периодике стран Прибалтики говорить, видимо, нет смысла — прим. RuBaltic.Ru). Причем издано оно было одновременно на русском и английском языках. Публикация-пионер (а как же иначе?) на портале RuBaltic.Ru представляла собой развернутый анонс и гиперссылку на исследование в формате PDF. То есть изначально были запущены как бы две версии: «хард» и «лайт». Дальнейший опыт показал, что при продвижении «хард-версии» продвигалась как раз «лайт-версия» в виде интервью с авторами по поводу исследования или просто его пересказ.
Появление темы «украинизации Прибалтики» на центральных российских каналах было обусловлено как раз «лайт-версией»: модерировавшие дискуссии телевизионщики с самим текстом исследования явно не были знакомы.
Далее следует указать на подбор авторов, приглашенных к исследованию. Все они так или иначе ранее уже сотрудничали с порталом RuBaltic.Ru, однако при их подборе были учтены «региональные привязки»: Андрей Стариков является экспертом по Прибалтике вообще и по Латвии в частности, Сергей Середенко — то же с акцентом на Эстонию, а Олег Филонов — специалист по Украине и Донбассу. Такой подход позволил привлечь массу источников, опубликованных исключительно на государственных языках этих стран, а также избежать возможной однобокости видения ситуации.
Логика презентаций исследования была продумана уже с учетом предыдущего опыта прибалтийских правозащитников, и исходя из него местом первичной презентации была избрана площадка Совещания по человеческому измерению Бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ) ОБСЕ в Варшаве.
Здесь для российского читателя следует указать, что в Прибалтике за последние годы сложился определенный «двухтактный двигатель»: весной, как правило в марте-апреле, выходят издания (ежегодники) спецслужб Прибалтики с указанием «угроз конституционному строю» в виде отдельных лиц и общественных инициатив, а в сентябре правозащитники наносят «ответный удар» в Варшаве на указанном совещании, презентуя свои издания и отчеты. Так, за последние годы в Варшаве были представлены альманах «Право и Правда» (на русском и английском языках), монография «Преследование инакомыслящих в Прибалтике» (рус.) и ее развитие «Преследование правозащитников в Прибалтике» (англ.). «Украинизация Прибалтики» продолжила эту серию.
Подобная логика презентаций (одновременно на русском и английском языках в присутствии дипломатов из стран — членов ОБСЕ) существенно снижает риск восприятия подобных исследований прибалтийскими властями как «угрозы конституционному строю». В результате подобные исследования вообще обходятся молчанием со стороны «титульных» и не упоминаются в изданиях спецслужб.
Презентация исследования для целевой аудитории — российских соотечественников Прибалтики — состоялась в октябре на VII Балтийском форуме, который традиционно проводит Правительство Ленинградской области. После этой презентации началось, если так можно выразиться, «самопродвижение» исследования и его результатов. На эту тему появилось довольно много публикаций, особенно в русскоязычных СМИ Латвии. Термин стали активно применять и общественные деятели: так, например, об «украинизации Прибалтики» говорил на прошедшей в Риге региональной конференции российских соотечественников координатор Совета общественных организаций Латвии историк Виктор Гущин.
Тема «украинизации Прибалтики» стала одной из основных на прошедшем в декабре в Минске круглом столе «Украина, Россия, Беларусь и Европейский союз: безопасность, интеграция, ценности», где ее развили, в частности, известный белорусский аналитик Алексей Дзермант и политический и общественный деятель из Латвии Мирослав Митрофанов. Последнее особенно важно в связи с тем, что неделю назад Митрофанов сменил на посту евродепутата от Латвии Татьяну Жданок.
Результаты исследования стали активно продвигать «новоросские» и антифашистские сайты.
В русле поднятых в исследовании проблем стали высказываться и украинские политологи. Например, кандидат политических наук Руслан Старовойтенко оценил перспективы занятости для «заробитчан» в Прибалтике так: «В Эстонии прямо заинтересованы заполнять трудовой рынок понятными им людьми из дружественных стран, той же Украины, чем принимать тех же [арабских] беженцев. Кстати, Литва уже давно говорила о том, что они открыты для украинцев, белорусов и так далее, поэтому у них есть возможность принимать наших мигрантов».
При этом он приводит важные цифры: в 2017 году Литва выдала 34,5 тыс. трудовых виз или видов на жительство на основании наличия рабочего места. Из них примерно 20 тыс. документов получили жители Украины. В 2016 году в Литву на работу прибыли 18 тыс. человек, из них примерно 10 тыс. украинцев.
Таким образом, можно констатировать, что после появления исследования тема украинской трудовой миграции в Прибалтику «вышла на свет». При этом тема совершенно «запланированного» конфликта «заробитчан» с местным русскоязычным населением за рабочие места внизу социальной лестницы, как и тема появления в Прибалтике «героев АТО», «крышующих» «заробитчан», если и рассматривается, то вскользь. По всей видимости, интерес к этой теме возникнет после того, как конфликт перейдет в горячую фазу.
Так, например, эксперт Российского института стратегических исследований Сергей Галиев, отметив, что Эстония в прошлом году приняла около 10 тыс. мигрантов с Украины, разделил потоки трудовой миграции на «полезные» и «вредные» (токсичные). По его словам, определяют качество миграции по уровню мотивации трудовых мигрантов: насколько они готовы встроиться в общество и правовое поле государства, куда они приезжают? Готов ли мигрант работать легально или он лишь хочет заработать больше денег, участвуя в серых или даже криминальных схемах? В первом случае это полезный вид миграции, поскольку мигрант заинтересован в изучении языка, в повышении квалификации, он создает спрос, что благотворно сказывается на экономике. Чаще всего полезными мигрантами становятся представители культурно близких стран.
В исследовании же отмечается не столько культурная, сколько идеологическая близость прибалтов с украинцами, что делает данные миграционные потоки неклассическими.
В части обмена политическими практиками в исследовании было отмечено, что Украина в основном является реципиентом прибалтийских политических know-how и, в свою очередь, в ответ может предложить немногое. В частности, такой уникальный политический продукт, как сайт «Миротворец», само существование которого грубейшим образом попирает такое право человека, как неприкосновенность частной жизни.
Запуск на прошлой неделе в Литве аналогичного «Миротворцу» сайта vatnikas.lt — как раз один из элементов приведенного в исследовании прогноза.
Профессор СПбГУ Николай Межевич назвал «Миротворец» «эксклюзивным» продуктом постмайданной Украины, а в отношении vatnikas.lt высказал предположение о том, что он станет инструментом не столько борьбы с инакомыслящими, сколько собственно внутриполитической борьбы, так как коснется он прежде всего этнических литовцев в связи с относительной малочисленностью в Литве как русских, так и поляков.
Заканчивая, следует отметить, что рассматриваемое исследование, включающее в себя анализ и прогноз, представляет собой редкий случай не реакции на конфликт, а его предупреждения. В связи с чем особенно важно, что исследование представило во вполне отчетливой форме словарь конфликта, составленный в интересах русских общин Прибалтики в то время, когда аналогичный «титульный» словарь еще не разработан.
Так сложилось за последние два с половиной десятилетия, что русская общественная мысль в Прибалтике имеет практически полностью реактивный характер и общины вынуждены вступать в политические баталии на «титульных» условиях. В том числе в рамках «титульного» словаря конфликта. В качестве примера такой реактивности можно упомянуть название одной из самых ярких русских общественных инициатив в Латвии — Штаба защиты русских школ. В этом названии четко описаны политические роли: ультранационалисты — нападают, русские правозащитники при широкой поддержке «простых людей» — защищаются.
В этом смысле исследование «Украинизация Прибалтики: экспорт политических практик» опередило конфликт, обозначило его словарь в интересах русских общин Прибалтики и, главное, дало возможность заранее продумать модель поведения.Полная версия исследования RuBaltic.Ru:
«“Украинизация” Прибалтики: экспорт политических практик». Исследование RuBaltic.Ru (версия на русском языке)
«“Украинизация” Прибалтики: экспорт политических практик». Исследование RuBaltic.Ru (версия на английском языке)