Отправляясь на встречу с Владимиром Путиным в Сочи, белорусский президент Александр Лукашенко говорил, что она станет моментом истины в отношениях двух стран, когда будут окончательно расставлены все точки над і. Ясности, однако, эта встреча не прибавила, и нефтегазовые споры, отравляющие двусторонние отношения, по-прежнему остаются в подвешенном состоянии. Тем не менее ощущение, что в отношениях Москвы и Минска наступил некий момент истины, действительно есть.
Нефтяной вопрос
Если по газу Москва и Минск пришли к временному компромиссу, договорившись о сохранении на 2020 год условий прошлого года, то по нефти затянувшийся «спор хозяйствующих субъектов» создает настоящий форс-мажор. Минск настаивает на «равных условиях хозяйствования», то есть на поставках нефти на белорусские нефтеперерабатывающие заводы (НПЗ) на таких же условиях, как для российских потребителей.
Москва, со своей стороны, считает такие условия льготой и увязывает их с реализацией дорожных карт по углублению интеграции. Однако карты так и остаются неподписанными, более того, о них как будто даже забыли.
В результате нефтяные контракты не заключены, а Беларусь оказалась на жесткой нефтяной диете, результаты которой не замедлили сказаться на положении дел в экономике: январские показатели продемонстрировали заметное снижение промышленного производства.
При этом альтернативные поставки, о которых много говорят в Минске, пока остаются в сфере пожеланий. Разовая поставка норвежской нефти носила скорее демонстрационный, нежели экономический характер.
Наиболее реалистичный вариант поставок из Казахстана, опять же, упирается в российский транзит, то есть стратегической задачи «избавления зависимости от России» не решает.
Все остальные варианты упираются в цену логистики: как говорится, за морем телушка полушка, да рубль перевоз. А значит, высок риск, что все эти альтернативные варианты не лучшим образом скажутся на рентабельности белорусской нефтехимии — одного из главных «добытчиков» республиканского бюджета.
Чего добиваются стороны
Происходящее в белорусско-российских отношениях — не просто очередной «спор хозяйствующих субъектов». Похоже, действительно пришло время сторонам во всем разобраться.
С точки зрения Москвы, Беларусь получает от России многомиллиардную экономическую поддержку в виде льготных цен на энергоносители, и эта поддержка должна быть «оплачена» соответствующими политическими гарантиями и обязательствами.
Если же Минск считает подобные политические обязательства неприемлемыми, то двусторонние отношения должны быть «прагматизированы», то есть переведены в формат обычных межгосударственных отношений, без взаимных политических обязательств, но и без экономических преференций и льгот.
Официальный Минск отрицает сам факт субсидирования Россией белорусской экономики и выкатывает в ответ целый прейскурант услуг, которые, по версии белорусской стороны, Беларусь безвозмездно или на льготных условиях оказывает России. Среди таковых называются защита внешней границы Союзного государства, размещение на белорусской территории российских военных объектов, транзит тех же углеводородов в Европу.
Наконец, в Беларуси очень любят подчеркивать критическую зависимость от белорусских производителей ряда отраслей российской экономики, в особенности российского ВПК, «завязанного» на ряд производств, размещенных на белорусской территории.
По мнению белорусской стороны, все это позволяет говорить о паритетном и равноправном характере белорусско-российских отношений, а значит, делает неприемлемыми и необоснованными российские притязания на доминирование в рамках белорусско-российского союза и тем более поползновения на белорусский суверенитет, которые якобы предпринимает Москва.
К чему приведет очередной белорусско-российский кризис
Минск публично «бьет тарелки», Москва отмалчивается или ограничивается нейтрально-водянистыми комментариями, обычно устами пресс-секретаря российского президента Дмитрия Пескова.
Складывается впечатление, что отношения действительно подошли к опасной грани — Беларусь готова пойти на решительные действия и наконец расстаться с обременительным союзничеством, пусть и ценой экономических потерь.
Однако вряд ли это так. В Беларуси предвыборный год, а идти на выборы с оголенным экономическим фронтом обычно не принято. В свою очередь, то, что разрыв белорусско-российской интеграции потребует радикальных, болезненных и непопулярных реформ, очевидно. Это нарушит тот социальный контракт, который существует между белорусской властью и обществом и основан на консерватизме и стабильности.
Поэтому при всем градусе эмоций и потоке упреков, которые сейчас летят из Минска в адрес Москвы, радикальный вариант «момента истины» представляется все же маловероятным.
Скорее всего, две страны ждет плавное понижение уровня отношений, которое, собственно, идет все последние годы. Беларусь продолжит снижать свою зависимость от российской экономики, переключаясь на внешние источники энергии и рынки. Безусловно, это чревато определенными социально-экономическими трудностями и снижением уровня жизни населения, однако вряд ли эти изменения будут носить обвально-катастрофический характер, тем более, как показал опыт социально-экономического кризиса 2011 года, на самочувствии белорусской политической системы такие катаклизмы практически не сказываются.
В то же время это не будет означать «ухода» Беларуси от России, так как идти особо некуда. Запад и ЕС не готовы принимать неофитов из бывшего СССР и оплачивать их пришествие щедрыми субсидиями, хотя и всячески приветствуют их отдаление от России.
Кроме того, есть еще китайский фактор, который компенсирует не только российское, но и западное влияние в странах бывшего Советского Союза.
Постсоветские республики вокруг России превращаются в зону пересекающихся геополитических и экономических влияний — российского, китайского, европейского, которые нейтрализуют и уравновешивают друг друга, превращая постсоветские государства в геополитический буфер. Похоже, Россию вполне устраивает эта новая реальность.
Для Беларуси в этой ситуации альтернатива простая: выстраивать отношения с Москвой в рамках «углубленной интеграции» с получением экономического «союзнического дисконта» в обмен на следование в русле российской внешней политики либо в качестве одного из буферных государств, лавирующих между центрами силы, со всеми плюсами и издержками такого «лимитрофного» положения.