12 февраля 2015 года в Минске представителями Украины, ДНР и ЛНР при участии России и ОБСЕ был подписан комплекс мер по выполнению «Минских соглашений», получивший в СМИ название «Минск-2». Предполагалось, что эти соглашения станут основой мирного урегулирования конфликта на Украине и поставят в нем точку.
Однако точка в истории «Минских соглашений» была поставлена 24 февраля 2022 года, когда началась специальная военная операция, ставшая следствием фактического провала минского процесса. Десятилетняя годовщина «Минска-2» — хороший повод задуматься, почему же он провалился.
Смысл «Минских соглашений», если коротко, сводился к возвращению «отдельных районов Донецкой и Луганской областей» (так были обозначены ДНР и ЛНР в тексте) в состав Украины при условии предоставления им широкой автономии вплоть до создания собственных силовых структур.
Соглашения с самого начала вызвали много вопросов и критики. Во-первых, возникали обоснованные сомнения, что киевский режим в принципе будет исполнять эти соглашения и не использует их для удушения и ликвидации ДНР и ЛНР. Во-вторых, сама конфигурация «отдельных районов» на момент заключения договоренностей была крайне неудачной.
ДНР и ЛНР представляли собой части Донецкой и Луганской областей Украины, в совокупности контролировавшие лишь около 30% их территории. Линия разграничения, а фактически фронта, шла по окраинам крупных городов (к примеру, Донецка, Горловки), делая их удобными мишенями для украинской артиллерии. Кроме того, в руках киевского режима оставались важные коммуникации, такие как снабжение водой того же Донецка, давая прекрасный повод для шантажа.
«Минские соглашения» критиковали и за то, что они фактически ставили крест на проекте «большой Новороссии», которая должна была включать все юго-восточные области Украины.
Почему же Россия все-таки пошла на подписание «Минских соглашений», отказавшись от намного более амбициозных планов по «большой Новороссии», которые многим казались вполне реализуемыми в 2014 году?
Основным аргументом было то, что «большая Новороссия» потребовала бы намного более широкомасштабного военного вмешательства России и привела бы к прямому столкновению с Западом, к которому Россия на тот момент была не готова. В частности, уже после начала СВО высказывались предположения, что в 2015 году российская экономика не выдержала бы санкций, введенных в 2022 году.
Кроме того, в 2015 году все еще были надежды, что России удастся сохранить конструктивные политические и экономические отношения с Западом, а для этого требовалось компромиссное решение по Украине.
«Минские соглашения» и рассматривались в качестве такого компромисса. Предполагалось, что Украина сохранит свою территориальную целостность (без Крыма), но при этом ДНР и ЛНР вернутся в состав украинского государства на правах широкой автономии.
Кроме того, одним из условий Минских соглашений была децентрализация Украины. Предоставление более широких прав регионам также должно было выступить тормозом на пути однобокой «евроинтеграции», а кроме того, гарантировать права русскоязычным жителям.
Однако гладко было лишь на бумаге. По итогам «евромайдана» на Украине сложился радикальный националистический режим, не готовый даже к тем скромным компромиссам, которые предусматривали «Минские соглашения».
Собственно, само определение ДНР и ЛНР как «отдельных районов Донецкой и Луганской областей» уже указывало на то, что считаться с ними в Киеве никто не собирался.
По итогу на основе «Минских соглашений» удалось добиться лишь шаткого перемирия, которое было использовано для консолидации и укрепления новой националистической власти, зачистки остатков пророссийских сил на Украине, а также перевооружения украинской армии и подготовки к «окончательному решению» донбасского вопроса.
Тем не менее Россия восемь лет придерживалась принципа безальтернативности данных соглашений, призывая Запад и киевский режим к их выполнению.
В Беларуси подписание этого документа восприняли как собственный дипломатический триумф. Официальный Минск стал претендовать на роль главного международного посредника и «донора региональной стабильности» в Восточной Европе.
Предоставление переговорной площадки для урегулирования украинского конфликта было использовано белорусской стороной для нормализации отношений и сближения со странами Запада, где Беларусь традиционно называли «последней диктатурой Европы» и пытались поставить в положение страны-изгоя.
Однако «оттепель» в отношениях с Западом чуть не обернулась «украинизацией» самой РБ, где Запад развернул разветвленную сеть влияния, основной целью которой было направить белорусское государство по украинскому пути и превратить его в русофобский прозападный режим.
В 2020 году эта сеть попыталась организовать в Беларуси неудачный «цветной переворот», после которого недолгое сближение Минска с западными странами закончилось.
История «Минских соглашений» стала поучительным примером того, что любые переговоры с Западом подобны игре с карточным шулером. У западных стран нет цели идти на компромиссы, и любые переговоры они используют для навязывания собственных условий и ослабления оппонента.
Всеволод Шимов, советник президента Российской ассоциации прибалтийских исследований, старший научный сотрудник Центра белорусских исследований Института Европы РАН