В период перестройки в целом ряде союзных республик были приняты законы, регулирующие функционирование языков на их территории. Этот процесс характеризовался появлением нового термина «государственный язык», который до этого никогда не встречался в мировой практике. Во всех странах существовало понятие «официальный язык», который преобладал в общении в той или иной стране и на котором велась государственная документация. Впервые этот термин был применен в Прибалтике и позже разошелся по другим союзным республикам СССР. Похоже, национальные элиты новообразованных стран пытались этим подчеркнуть, что отныне их государства будут строиться вокруг одной-единственной национальности.
В Молдавской СССР процессы, связанные с функционированием языков, имели свои особенности. Во-первых, национальное движение в Молдове в конце 1980-х годов находилось под плотным контролем румынских спецслужб. В этом случае правильнее было бы говорить не о «национальном возрождении» молдаван, а об инспирировании прорумынских настроений с целью последующего присоединения территории союзной республики к Румынии.
Во-вторых, это проявилось прежде всего в том, что хотя принятый Верховным советом МССР 31 августа 1989 года закон «О функционировании языков» и называл государственный язык молдавским, но при этом он предусматривал переход письменности с кириллицы на латинский алфавит, применяемый в Румынии.
Сделано это было вопреки историческому факту — письменность Молдавского княжества осуществлялась на кириллице, о чем свидетельствуют многочисленные документы, в том числе и самого известного молдавского господаря Штефана чел Маре.
Именно поэтому синтагма «государственный язык» стала обозначать в Молдове своеобразную попытку уйти от точного определения названия языка, а праздник «Лимба ноастрэ» («Наш язык»), учрежденный в честь даты принятия закона, так и не стал всенародным.
Принятие закона «О функционировании языков» вызвало резкое неприятие в регионах МССР с преимущественно русскоязычным населением — прежде всего на левом берегу Днестра и на юге, в районах компактного проживания гагаузов и болгар. И если на юге страны удалось избежать вооруженной конфронтации, то в Приднестровье недовольство новым законом и ущемлением прав русскоязычных граждан в итоге вылилось в серьезный военный конфликт, погашенный только благодаря вмешательству 14-й российской армии, дислоцировавшейся на тот момент в Приднестровье.
К сожалению, «горячая стадия» приднестровского конфликта не стала уроком для политиков Молдовы. Ползучая румынизация страны не просто продолжалась, а набирала обороты. В новой независимой Молдове стало печальной традицией назначать на пост министра образования не просто националистов, но представителей унионистской идеологии, продвигающих присоединение республики к Румынии.
В результате этого подрастающее поколение стало подвергаться постоянной идеологической обработке — в молдавских школах стали изучать не молдавский, а румынский язык, вместо истории Молдовы проходится предмет под названием «История румын». Постепенно, шаг за шагом, населению страны, прежде всего титульной национальности, внушалось представление о том, что молдавской нации и молдавского языка не существует — есть только «бессарабские румыны», говорящие на румынском языке.
Эта тенденция получила свое продолжение в этом году в ходе проходившей переписи населения. Практически все представители правящей верхушки Молдовы делали публичные заявления о том, что являются румынами и говорят на румынском языке.
Судя по всему, это было вызвано тем, что по итогам прошлой переписи 2014 года румынами себя назвали только 7% опрошенных, а 75% заявили, что являются молдаванами и говорят на молдавском языке.
В своем стремлении ликвидировать молдавскую идентичность прозападные и прорумынские политики Молдовы используют любые средства и способы. Одним из них стало продавливание решения Академии наук Республики Молдова, которая заявила, что язык следует называть румынским. Правда, практически сразу после этого власть упразднила за ненадобностью саму АН. Академия наук, созданная в советской Молдавии, оказалась лишней и ненужной независимой республике.
Продвижение румынского языка продолжается на всех уровнях, причем зачастую в ущерб другим. Так, например, парламент Молдовы планирует исключить использование русского языка в законодательной деятельности. В текущей версии парламентского регламента (статья 47) указано, что «проект законодательного акта представляется на румынском языке вместе с переводом на русский язык». В новом регламенте, который планируется принять, проект закона должен подаваться исключительно на румынском языке.
Языковой вопрос поднимается в Молдове и в связи с предстоящими выборами президента. И теперь все дело не в русском языке, а в знании румынского языка кандидатами на высший государственный пост. Это еще один способ потерявшей доверие населения Санду избавиться от конкурентов.
Следующее интересное обстоятельство — это отсутствие у национальных меньшинств в Молдове возможности выставлять своего кандидата. Это новое правило с экзаменом просто дискриминирует людей, для которых молдавский/румынский не является родным.
Все это происходит при том, что в октябре 2023 года Совет Европы рекомендовал властям Молдовы расширить доступность печатных СМИ на языках меньшинств, а также вернуть в документооборот русский язык, однако Кишинев игнорирует любые рекомендации.
И все же в Молдове сохраняется реальный билингвизм, несмотря на искусственное сужение сферы применения русского языка. Люди продолжают говорить на русском, хотя и не изучают его, а «впитывают» этот язык в процессе жизнедеятельности. Для сохранения этой тенденции важно всеми силами ослаблять информационные границы, которые создает власть для блокирования российского информационного контента.
Парадоксально, но русский язык даже после лишения статуса языка межнационального общения остается незаменимым в стране. Это особенно чувствуется в такой важной для прозападных властей Молдовы сфере, как телевидение. Несмотря на желание руководства заблокировать потоки информации из России, провластные телевизионные каналы начали выпускать программы на русском языке, чтобы довести свою точку зрения до русскоязычных зрителей. Достаточно часто западные посольства даже предоставляют гранты для производства таких передач в надежде, что русский язык поможет продвижению западной интеграции Молдовы. Правда, результаты этой деятельности пока неубедительны.
Будущее русского языка в Молдове зависит от геополитики. Нужно понимать, что его позиции в Молдове сильно влияют и на существование молдавского языка. Их зависимость прямо пропорциональна: в случае снижения роли русского языка на первый план выходит румынский язык, а не молдавский. Это сильно ослабляет маркеры идентичности молдаван и усиливает унионистские тенденции в пользу Румынии. При этом очевидно, что молдаване смогут удержать и сохранить свою идентичность только в условиях, когда русский язык будет функционировать в Молдове — без помощи русского языка сохранить молдавский практически невозможно.
Даже после десятков лет информационной обработки в Молдове остались сотни тысяч людей, которые считают себя молдаванами, говорят на молдавском языке несмотря на все попытки румынизации и на государственную политику отказа от национальной идентификации.