«Хиросима и Нагасаки — гуманитарная акция США». Чему учат молдавских школьников?

В Молдове преподают историю даже не чужой страны, а чужого этноса, пытаясь навязать молдаванам иную идентичность. Политика памяти, которая проводится государством на протяжении уже трех десятилетий, сейчас приносит свои плоды: нация исчезает.

На рубеже 80-х и 90-х годов XX века в Молдове, как и в других советских республиках, начался рост националистического движения. Появились организации, требовавшие сохранения молдавского языка и более широкого его использования в республике. Это поначалу вполне мирное направление мысли национальной интеллигенции быстро переросло в агрессивные требования унификации языковых стандартов с соседней Румынией, отрицание молдавской идентичности и упразднение государственности МССР путем ее присоединения к Румынии. Национал-радикалы разожгли в многонациональной республике гражданский конфликт, спровоцировавший гагаузов и жителей Приднестровья на создание собственных государственностей. Конфликт перешел в вооруженную фазу и тем самым закрепил раскол бывшей советской республики на два де-факто государства, одно из которых по сей день остается непризнанным.

Соответственно, и политика памяти в Молдове и в Приднестровье стала реализовываться на свой лад. В ПМР очень скоро взяли за основу российские образовательные стандарты. Поэтому и сейчас там воспринимают себя органичной частью Русского мира — большой и многокомпонентной российской цивилизации. Молдова начала ориентироваться на румынские образовательные стандарты, точнее, эти стандарты ей стали диктовать из Бухареста. В частности, в школах был введен курс «истории румын».

В многонациональной республике стали преподавать этническую историю национального сообщества, с которым на тот момент себя идентифицировали 4% населения. Это казалось по меньшей мере странным и нелогичным, но сегодня можно утверждать, что то была целенаправленная политика, рассчитанная на десятилетия.

Программа курса «истории румын» на протяжении всех этих лет постепенно менялась. Сегодня она, кажется, близка к своей квинтэссенции: нападение Румынии на СССР в составе фашистского блока там называется «освобождением» исконно румынских земель, День Победы упоминается не как праздничный день, а как день памяти и скорби, роли Советского Союза в войне отводится два небольших абзаца. Значению США отводится немногим больше, причем атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки расценивается чуть ли не как гуманитарная акция, нацеленная на избежание ненужных жертв среди американских солдат.

В разделе «Преступления против человечества» дается информация о Холокосте с 6 миллионами жертв еврейского населения, там же приводятся сведения о расстреле НКВД 22 тысяч поляков в 1940 году, в этом же разделе сообщается о гибели немецких, румынских и венгерских военнопленных в период 1944–1945 гг. во время принудительных работ, причем без указания даже примерного числа этих жертв. По объему текста в учебнике фашистский террор и преступления, приписываемые Советскому Союзу, примерно равны. Это только период, касающийся Второй мировой войны.

В этих учебниках не найти концепций, объясняющих ход и логику истории, учебник представляет собой набор мифологем. Зато прослеживается четкая линия: все, что идет от Европы, — хорошо, даже если это фашизм, а вот Россию пытаются представить средоточием мирового зла.

Можно не сомневаться, что подобная политика памяти ведется на Украине и в Прибалтийских республиках, она различается разве что большим вниманием к собственному прошлому и не направлена на стирание идентичности титульной нации. Поэтому не приходится удивляться, что молодежь, выросшая на таких учебниках, быстро впитывает националистические и антироссийские идеи.

Очевидно, что экстремизм и национализм — это не какие-то случайные явления во внутренней жизни постсоветских государств, это технологии, используемые Западом для достижения своих геополитических целей. И истоки этой политики лежат глубоко — даже не в националистических движениях конца 1980-х или нацистских организациях 1940-х годов. Так, в последние годы стало больше известно о борьбе с русинским движением в Австро-Венгрии в конце XIX — начале XX веков, когда народу, внезапно осознавшему свое русское происхождение, начали конструировать искусственную идентичность, насильно искажая его язык и придумывая ему альтернативную историю. Украина — далеко не уникальное явление. Конкретно на нашем юго-западном направлении еще до появления украинского нацизма возникло похожее по своим целям образование — Румыния. Она была сконструирована в рамках геополитического противостояния католицизма и православия. Духовными отцами румынской идеи были иезуиты, которые использовали романоязычные православные народы Карпатского региона для создания прочного западного плацдарма на Балканах. Румыния, появившаяся как геополитический фактор во второй половине XIX века, так и не смогла стать военным и духовным тараном Запада против России, однако до сих пор она используется для вытеснения российского культурного влияния в регионе, в частности в Молдове.

В России на румынский национализм молдавских элит смотрят с нескрываемым удивлением. Конечно, это трудно понять, как возможно, что в школах Молдовы дети изучают историю не своего государства и не своего народа, а соседнего — это больше похоже на оккупацию. И непонятно, почему молдавские элиты согласились на такую историю. Еще сложнее понять, как они согласились на отмену своего языка.

Абсурдно, но молдавский язык, так же как и молдавская история, объявляется «выдумкой» Сталина и советских историков.

Действующее руководство Молдовы в марте прошлого года постановило исключить из использования в законодательстве страны синтагму «молдавский язык», и общество приняло это. Теперь в республике официальным является только румынский язык. Незадолго до этого Бухарест убедил и Киев отказаться от использования синтагмы «молдавский язык». Теперь румынские претензии на некоторые западнорусские земли получили еще большее обоснование. Уничтожается и молдавская церковь, ее приходы из Русской православной церкви переходят в Румынскую православную церковь, тем самым утрачивается связь с прошлым. На наших глазах происходят уничтожение нации с многовековой культурой и поглощение ее потенциала антиправославной и антиславянской химерой.

Молодые люди, родившиеся после распада СССР и считающие последствия геополитической катастрофы некоей нормой, могут задать вопрос: «Где Россия и где Молдова, какое нам дело до молдаван, которые вольны делать с собой все что захотят?» Но проблема как раз в том, что происходящее культурное убийство нации проводится извне и к воле молдаван никакого отношения не имеет. Зато имеет непосредственное отношение к безопасности России.

В последние два года мы наблюдаем, как население Молдовы начинает подвергаться точно такой же деструктивной обработке, которая происходила на Украине 10 лет назад. Людей откровенно готовят к войне с Россией. А все начинается с истории, с политики памяти, с вопросов самоидентификации.

Но почему молдаван форсированно пытаются переделать в румын, лишить их исторической памяти? Историки подтвердят, что молдавская история и молдавская идентичность не годятся для использования против России. Для молдаван Россия — это центр мирового православия, страна к союзу с которой стремились прославленные правители Молдавии Штефан чел Маре и Дмитрий Кантемир. Русские для молдаван — это народ-освободитель, спасший их от османского ига, сами молдаване вместе с русскими — это победители в Великой Отечественной и во Второй мировой войне, а не побежденные, как румыны. Противостояния с русскими на национальной почве у молдаван никогда не было. Эпизод рубежа 80-х и 90-х годов XX века, включая приднестровский конфликт, был не проявлением молдавского национализма, а результатом прямой румынской культурной экспансии, первые эпизоды которой зафиксированы в российской Бессарабии еще в начале XX века.

Сами молдаване активно выступали против румынской экспансии. Когда Румыния, воспользовавшись революцией в России, оккупировала Бессарабию, она получила целую серию восстаний по всему краю: Хотинское, Бендерское, Татарбунарское. Все они были потоплены в крови.

По установленным сведениям, за 22 года румынской оккупации 1918–1940 годов румыны уничтожили на территории Бессарабии не менее 80 тысяч человек.

Почти весь этот срок румыны управляли Бессарабией в режиме чрезвычайного положения, почти так же, как сейчас румынские граждане в лице Майи Санду и партии PAS руководят Молдовой.

В этом году исполнилось 105 лет Хотинскому и Бендерскому восстаниям. В ходе подавления Хотинского восстания румынские власти уничтожили 22 деревни, убили около 15 тысяч человек. На советскую территорию вынуждены были бежать более 50 тысяч жителей. В конце мая 1919 года рабочие-железнодорожники Бендер попытались освободить свой город от румын; интересно, что на их сторону перешла часть солдат из расквартированных в то время в городе французских войск. Оккупантов удалось вытеснить из Бендер. Однако румынское командование подтянуло подкрепления и после артобстрела начало наступление. В карательной операции румын приняли участие и подразделения зуавов — солдат французских колониальных войск. Повстанцы вынуждены были отступить за Днестр, на советскую территорию. В сентябре исполнится 100 лет Татарбунарскому восстанию. Для подавления восстания румыны привлекли артиллерию и флот. Татарбунары обстреливались химическими снарядами. За три дня обстрелов погибло более 3 тысяч жителей.

Обо всех этих эпизодах освободительной борьбы их народа столетней давности молдавские дети, конечно, не узнают. В школах они учат историю румын, румынскую литературу, румынский язык, им объясняют, что они румыны, а молдавской нации не существует.

Игорь Шорников - Директор Института социально-политического и регионального развития, замминистра иностранных дел Приднестровской Молдавской Республики 2013 - 2016 гг., доцент Финансового университета при Правительстве РФ