Начальник Департамента по гражданству и миграции МВД Беларуси Алексей Бегун озвучил число граждан, уехавших из Беларуси за последние годы. По его данным, страну покинуло порядка 200 тысяч человек. Бегун отметил, что речь идет не только о политических эмигрантах, но и о трудовых, чем еще раз актуализировал спор о плюсах и минусах отъезда людей из Беларуси.
Споры о том, сколько людей выехало из Беларуси в результате кризиса 2020 года, а также после начала специальной военной операции России на Украине (СВО), ведутся давно. Инициирует их в основном белорусская «беглая» оппозиция, которая таким образом пытается продемонстрировать массовое бегство белорусских граждан от «диктатуры».
Естественно, при этом делается вывод, что массовый отъезд людей, причем «лучших людей», неизбежно приведет к краху белорусской экономики.
Для белорусской оппозиции эта «мантра» служит своего рода самоуспокоением, учитывая то тупиковое положение, в котором оказались белорусские политические беглецы.
Раскачать ситуацию в Беларуси у них в ближайшее время вряд ли получится, а белорусская повестка на Западе отошла на второй план. Соответственно, сокращается и «кормовая база» — на белорусские оппозиционные проекты выделяется все меньше денег.
Так, недавно стало известно, что прекратил деятельность сайт некогда популярного сетевого издания KYKY, ориентированного на городскую молодежь и занимавшегося активной раскачкой ситуации в Беларуси во время событий 2020 года. В Беларуси этот ресурс был признан экстремистским.
В этой ситуации только остается уповать на экономический коллапс «режима», который и решит все проблемы белорусской оппозиции.
И все же 200 тысяч уехавших — это много или мало? И какие последствия этот отъезд может иметь для Беларуси?
Общая численность населения республики в настоящее время составляет 9,2 миллиона человек, при этом трудоспособное население, занятое в экономике страны — 4,2 миллиона. Таким образом, 200 тысяч уехавших составляют 2% от общей численности населения и 4% — от трудоспособного. Это сопоставимо с численностью населения такого города, как Бобруйск.
При этом население Беларуси сокращается. В 1994 году была достигнута максимальная численность, составившая 10,23 миллиона человек. Таким образом, за тридцать лет Беларусь лишилась 10% населения. Основным фактором депопуляции всегда было превышение уровня смертности над рождаемостью.
Трудовая эмиграция играла в депопуляции Беларуси относительно незначительную роль по сравнению со странами Прибалтики или Молдавией.
На этом фоне отъезд 200 тысяч трудоспособного населения, безусловно, выглядит тревожно.
Следует также отметить, что в 2021–2022 годах впервые наблюдалось снижение численности населения Минска. При том что на фоне общего сокращения населения в республике белорусская столица всегда демонстрировала устойчивую положительную динамику и росла.
Так, если в 1994 году население Минска составляло менее 1,7 миллиона человек, то в 2020-м оно уже превышало 2 миллиона. В принципе, это укладывается в общие демографические тенденции в европейской части бывшего СССР, где на фоне депопуляции население покидает депрессивную провинцию и сосредоточивается в столицах и крупных городах.
Однако в 2021 году было зафиксировано снижение численности населения белорусской столицы — впервые со времени окончания Великой Отечественной войны.
В 2022 году статистика вновь преодолела психологическую отметку в 2 миллиона жителей, но теперь уже в обратную сторону.
Можно сделать вывод, что в результате массового выезда 2021–2022 годов пострадал в первую очередь Минск. Это неудивительно.
Именно в Минске наблюдался максимальный размах протестной активности в 2020 году. Соответственно, именно белорусская столица дала наибольший процент политической эмиграции.
В Минске также была наибольшая концентрация IT-компаний, которые в 2021–2022 годах произвели массовый вывоз своих сотрудников и их семей из Беларуси. Следует отметить, что в случае айтишников трудовая и политическая эмиграция во многом совпали, так как они стали, пожалуй, главной социальной базой бунта 2020 года.
Естественно, схлопывание IT потянуло за собой и другие отрасли, росшие за счет айтишного «пузыря», прежде всего жилищное строительство и сферу услуг. Опять же, сосредоточено все это было преимущественно в белорусской столице.
Вместе с тем переоценивать значение уехавших из Беларуси также не стоит. Если говорить о том же IT-секторе, то он в значительной степени представлял собой паразитический нарост на белорусской экономике, развивавшийся за счет невиданных налоговых льгот и преференций.
При этом белорусский IT практически ничего не давал для модернизации собственно белорусской экономики и производств, работая исключительно на западные корпорации.
Мало того, за счет более высокого уровня зарплат IT обескровливал другие отрасли, выкачивая оттуда специалистов, а также переманивая перспективную молодежь.
Конечно, IT приносил доходы в белорусский бюджет и способствовал развитию тех же сферы услуг и жилищного строительства, но в долгосрочной перспективе это был скорее токсичный актив, наносивший Беларуси как экономический, так и политический вред. Зависимость от западных корпораций, формирование влиятельного прозападного лобби — все это следствия раздувания IT в Беларуси.
Кроме того, мы не знаем, к каким демографическим и экономическим потерям привела бы победа «белорусского майдана», которой так хотели уехавшие из республики «лучшие люди».
Что-то подсказывает, что эти потери были бы значительно больше пресловутых 200 тысяч уехавших, а также стагнации жилищного строительства и закрытия кафешек в Минске.
Кризис, а в 2020–2022 годах Беларусь пережила, пожалуй, самый серьезный из них за период независимости, — это неизбежные потери, но также и новые возможности для развития и исправления ошибок.
Беларусь преодолела крах стратегии внешнеполитической многовекторности и попыток экономической диверсификации за счет более тесной кооперации с Западом. Собственно, распухание IT-сферы и было частью этой стратегии.
Естественно, Беларусь покинули прежде всего те, кто был бенефициаром этой обанкротившейся модели.
Однако новое время дает новые возможности для других отраслей и других социальных групп.
Всеволод Шимов, советник президента Российской ассоциации прибалтийских исследований, старший научный сотрудник Центра белорусских исследований Института Европы РАН