Конституционный референдум показал тщетность попыток Запада раскачать ситуацию в Беларуси

Прошел год, как в Беларуси состоялся референдум по внесению изменений и дополнений в Конституцию. При явке в 78,63% за реформу Основного закона страны высказались 82,86% избирателей (4 млн 440 тысяч человек). Таких масштабных преобразований государственного устройства республика не знала с 1996 года. Как это повлияло на жизнь белорусского общества и когда можно будет в полной мере оценить последствия произошедших перемен?

Конституционная реформа должна была подвести черту под политическим кризисом, сотрясавшим страну с 2020 года, а также предложить механизм транзита власти в республике. Запрос на перемены был обусловлен не только внешними, но и объективными внутренними факторами, связанными с той моделью управления, которая сложилась в Беларуси в последние десятилетия.

О необходимости преобразований в Минске поговаривали на протяжении всего пятого срока Александра Лукашенко (2015–2020 годы). Особенно активно эти слухи муссировались в 2018 году, однако из-за «бархатной революции» в Армении, которая случилась как раз вскоре после конституционной реформы и во многом была ею спровоцирована, изменения в белорусскую Конституцию решили внести уже после президентских выборов.

Протесты 2020 года были спровоцированы преимущественно недовольным правлением Лукашенко столичным средним классом, особенно подверженным пропаганде курируемых из-за рубежа «независимых» информационных ресурсов.

Со своей стороны, на Западе, очевидно, сочли, что после десяти лет заигрываний с официальным Минском в рамках политики многовекторности в Беларуси уже сложились предпосылки для окончательного установления в республике «демократического» режима. Таким образом, внутреннее недовольство, которое оседлали и возглавили сети западного влияния, укоренившиеся в стране в период 2014–2020 годов, привели к невиданному в истории новейшего Белорусского государства кризису.

Следует отметить, что вопрос об изменении Конституции активно поднимался в агитации основных оппозиционных кандидатов, которые предлагали вернуться к Основному закону образца 1994 года (который, между прочим, не предусматривал государственного статуса для русского языка).

После затухания протестов тему конституционной реформы вновь перехватил официальный Минск, рассматривая ее как некий вариант общественного компромисса, стабилизации политической системы, а также подготовки к транзиту власти одновременно.

Общее направление было понятным — это ослабление роли президента и передача части его полномочий в пользу других институтов.

Однако классический путь перераспределения власти был белорусским руководством отвергнут. Во-первых, существующая модель управления в Беларуси сложилась в результате противостояния президента и парламента. Недоверие институтам парламентаризма, таким образом, изначально заложено в местную политическую систему. Кроме того, слабость партийных институтов делала их усиление в результате реформ попросту опасным и чреватым дестабилизацией.

Поэтому официальный Минск пошел иным путем, создав Всебелорусское народное собрание (ВНС), которому и была передана часть президентских полномочий. По сути, речь идет о появлении властного дуумвирата президента и председателя ВНС, которые становятся ключевыми политическими фигурами.

Согласно новой редакции Конституции, созданный интститут получил достаточно весомую власть: право смещать президента страны с должности, избирать главу и членов ЦИК, Конституционного и Верховного судов, вводить на территории страны режим чрезвычайного или военного положения. Ранее большая часть этих функций была прерогативой лидера государства.

Внесены также изменения, касающиеся выборов президента Беларуси.

Для кандидатов возрастной ценз увеличили с 35 до 40 лет, а проживать в стране они обязаны 20 лет, а не 10, как было ранее. Нахождение на посту главы государства для одного человека теперь ограничено двумя сроками. Напомним, что в соответствии с предыдущей редакцией Конституции подобных рамок не предусматривалось.

Еще одним важным новшеством стал единый день голосования, который впервые состоится 25 февраля 2024 года. Очевидно, именно с этого времени новая архитектура власти должна будет полноценно заработать. Кроме того, Беларусь активно перенимает успешный российский опыт цифровизации избирательных процессов. Впервые он будет задействован на выборах в следующем году.

Конституционная реформа, конечно, не стала шагом к «примирению» власти и националистической оппозиции, хотя во многом для этого и задумывалась.

Противники Лукашенко к этому времени перебазировались в Польшу и Литву, призывая к бойкоту референдума, а после начала специальной военной операции на Украине попытались использовать дату голосования для организации протестов против «российской агрессии». И действительно, в этот день в Минске состоялись не очень многочисленные акции. Однако разогнать новую волну антироссийских и антиправительственных выступлений уже не получилось.

Начало СВО оказало значительное влияние на ход конституционной реформы. По сути, она оказалась в глубокой информационной тени событий в соседней стране. Более того, турбулентная геополитическая обстановка вокруг Беларуси вновь актуализировала запрос на централизованную модель управления. Поэтому на сегодняшний день в республике очень немногое напоминает о том, что страна живет, по сути, с новым Основным законом.

Дальнейшие изменения в государственном устройстве Беларуси, очевидно, также будут в значительной степени определяться ходом спецоперации на Украине и ее результатами.

Всеволод Шимов

Советник президента Российской ассоциации прибалтийских исследований, старший научный сотрудник Центра белорусских исследований Института Европы РАН