Крах «беловежского мира»: спецоперация России ведет к признанию Беларусью ДНР и ЛНР
Всеволод Шимов
Награждение Александром Лукашенко сотрудников белорусского КГБ за освобождение граждан Беларуси, которые удерживались на Украине, стало первым подтвержденным фактом вовлеченности официального Минска в украинский конфликт. В условиях проводимой Россией специальной военной операции белорусскому руководству становится всë труднее придерживаться своего излюбленного принципа многовекторности. Изменение геополитической ситуации в мире требует от Минска более решительных действий, в том числе признания российского статуса Крыма и независимости Луганской и Донецкой народных республик (ЛНР и ДНР).
31 мая Александр Лукашенко наградил сотрудников КГБ за проведение специальной операции по освобождению белорусских граждан, застрявших на территории Украины после начала боевых действий. Речь идет о нескольких десятках человек, а также о двоих погибших, чьи тела также были доставлены на родину. Глава Беларуси сообщил, что эти люди были «нагло убиты украинцами», и пообещал со временем разобраться с виновниками трагедии.
Проведение этой операции стало первым официально признанным фактом работы белорусских силовиков на территории Украины. И хотя речь идет об узкоспециализированной акции, которая не имеет какой-либо политической подоплеки, это так или иначе вновь ставит вопрос об участии Беларуси в событиях на Украине и о ее позиции в этом конфликте.
Несмотря на то, что официально Беларусь не является участником специальной военной операции (СВО), присутствие белорусского фактора в ней вполне зримо.
Многие наблюдатели считают, что само проведение СВО было бы невозможно, если бы не удалось заручиться военно-политической поддержкой Минска, которая, в свою очередь, стала допустимой благодаря кризису 2020 года, который лишил белорусское руководство возможности многовекторного внешнеполитического маневрирования.
На первых порах спецоперации военно-стратегическое значение Беларуси было очевидно — она стала основным плацдармом для северной группировки российских войск, действовавшей в районе Киева и Чернигова. В определенные моменты казалось, что взятие украинской столицы и падение киевского режима — вопрос ближайшего времени, и в таком случае Минск вполне обоснованно мог бы претендовать на свою долю в победе.
Впоследствии северная группировка была выведена с украинской территории, и белорусский фактор отошел в тень. Более того, российские недоброжелатели Лукашенко поспешили обвинить его в двурушничестве и предательстве, из-за которых операцию на севере Украины пришлось свернуть. По этой версии, Лукашенко вновь «предал» Москву, поскольку Запад пообещал ему новое сближение и возобновление многовекторного курса.
Однако даже после переброски войск РФ с северного направления в Донбасс говорить о том, что Беларусь вышла из игры и перестала оказывать влияние на ход СВО, было бы опрометчиво.
Во-первых, сам фактор белорусского стратегического «балкона», который играет на руку России, никуда не исчез. Беларусь с ее протяженной границей продолжает нависать над северными областями Украины. Киевский режим вынужден учитывать этот источник потенциальной угрозы, а часть украинских войск оказывается скованной для прикрытия северных и западных областей.
Если в 2014–2020 годах в Киеве смотрели на Беларусь как на страну, придерживающуюся доброжелательного нейтралитета и обеспечивающую надежный геополитический тыл, то сегодня это далеко не так.
Сами белорусские власти заверяют, что их основной задачей в рамках союзнических обязательств является военно-стратегическое сдерживание Литвы и Польши.
Учитывая, что Польша и страны Балтии являются проводниками наиболее «ястребиной» линии коллективного Запада в отношении украинского кризиса, недооценивать это обстоятельство не стоит.
Значение Беларуси возрастает и в связи с проблемой калининградского эксклава, вокруг которого стараниями тех же Литвы и Польши активно нагнетается напряженность. В этой связи следует напомнить о так называемом Сувалкском коридоре — участке польско-литовской границы, расположенном между Калининградской областью и Беларусью, который западные стратеги считают одним из наиболее уязвимых направлений на восточном фланге НАТО в случае полномасштабной конфронтации с Россией. Очевидно, что ключи от Сувалкского коридора также находятся в Минске.
Таким образом, недооценивать значение Беларуси в стратегическом раскладе специальной военной операции явно нельзя. А уж если сравнивать позицию Беларуси с другими государствами — членами ОДКБ, которые либо полностью устранились от украинской проблемы, либо заняли в отношении Москвы плохо скрываемую недружественную позицию, следует признать, что на этом фоне официальный Минск выглядит едва ли не образцом союзнической верности.
Конечно, многие хотели бы видеть со стороны Беларуси еще более активную и деятельную поддержку, упрекая официальный Минск в излишней пассивности и уклончивости.
В частности, до сих пор остается открытым вопрос об официальном признании Беларусью Донецкой и Луганской народных республик (ДНР и ЛНР), а также российского статуса Крыма.
Подобная медлительность белорусского руководства в этих символически значимых вопросах может объясняться рядом обстоятельств.
Во-первых, Беларусь не имеет собственного стратегического видения украинского вопроса. В Минске всегда смотрели на Украину как на торгово-экономического партнера и ситуативного политического попутчика, никогда не выходя за рамки этой узкой повестки.
Во-вторых, белорусские власти продолжают строго придерживаться принципа легитимности постсоветских границ. Фактический распад Украины воспринимается Минском достаточно болезненно и как потенциальная угроза государственности самой Беларуси, хотя эти страхи представляются как минимум сильно преувеличенными.
Тем не менее очевидно, что официальный Минск намерен до последнего поддерживать мираж территориальной целостности Украины в границах УССР 1954 года.
И, наконец, в-третьих, признание ДНР и ЛНР будет означать, что Беларусь окончательно самоопределилась как часть того нового геополитического порядка, который сейчас формируется на руинах «беловежского мира». Это противоречит установке на поддержание нерушимости постсоветских границ, всë еще господствующей в умах белорусского правящего класса.
Белорусским элитам еще предстоит осознать необратимость происходящих изменений и адаптироваться к новой реальности. Этот процесс может оказаться не таким быстрым, как хотелось бы.
Советник Российской ассоциации прибалтийских исследований