К чему пришла Беларусь в отношениях с Россией за 30 лет без СССР

На этой неделе исполнилось 30 лет с момента подписания Беловежских соглашений, положивших конец существованию СССР. Споры по поводу этого события ведутся до сих пор. В любом случае, распад Советского Союза означал формирование новой политической реальности, а бывшие союзные республики, превратившись в независимые государства, оказались перед необходимостью заново выстраивать отношения друг с другом. Это касалось и белорусско-российских отношений, которые за 30 лет проделали сложный и извилистый путь.

Так почему же развалился СССР?

Распад СССР был не одномоментным событием. Беловежские соглашения подвели черту под достаточно длительным процессом, долгое время носившим скрытые формы и принявший открытый характер с началом перестройки.

Общим местом стало утверждение, что мину под СССР заложило его административно-территориальное устройство в форме федерации национальных республик, наделенных правом выхода.

Изначально СССР задумывался его архитекторами-большевиками как прототип будущей мировой федерации социалистических республик. Предполагалось, что по мере победы мировой революции к СССР будут присоединяться новые и новые республики.

СССР противопоставлялся как классическим колониальным империям начала ХХ века которые критиковались за несправедливость и порабощение колониальных народов, так и «буржуазному национализму», ставившему во главу угла политический суверенитет и преследовавшему эгоистические интересы отдельных национальных общностей.

В противовес этому большевиками выдвигалась идея интернационализма, в соответствии с которой все народы, с одной стороны, получают право на политическое и культурное самоопределение, но вместе с тем включаются во всеобщий и глобальный процесс строительства коммунизма.

По факту, однако, мировая революция так и осталась утопией, а СССР не вышел за границы исторической Российской империи. При этом в национальных республиках, образованных по этническому принципу, шел интенсивный процесс формирования местных партийных номенклатур и национальных интеллигенций.

Обе эти группы стремились к политической и культурной гегемонии в рамках своих республик и весьма тяготились контролем со стороны Москвы.

До поры до времени эти тенденции носили скрытый характер, однако по мере упадка и деградации коммунистической идеологии этнический национализм в союзных республиках стал все активнее проявлять себя, заполняя образовавшийся идеологический вакуум.

В годы перестройки эти тенденции приняли открытый характер.

Сепаратизм в Прибалтике, волнения в Казахстане, межэтнические столкновения в Ферганской долине, армяно-азербайджанский конфликт — карта СССР заполыхала множеством горячих точек. Ситуация усугублялась двоевластием в Москве и противоборством между Михаилом Горбачевым и российским лидером Борисом Ельциным.

В 1990 году союзные республики одна за другой принимают декларации о суверенитете, и последний год своего существования СССР пребывает в состоянии аморфной и рыхлой конфедерации. Попытки заключить новый союзный договор, который окончательно закрепил бы этот зыбкий конфедеративный статус Союза, были окончательно похоронены после августовского путча 1991 года. В результате Ельцин в сговоре с почувствовавшими вкус власти республиканскими номенклатурами предпочли попросту ликвидировать союзный центр.

Как это было в Беларуси?

Беларусь нередко называют «советской Вандеей» — республикой, где сепаратистские и националистические тенденции проявились в наименьшей степени. По иронии судьбы, именно на ее территории были подписаны Беловежские соглашения, положившие конец СССР.

Вместе с тем переоценивать степень верности «союзным» идеалам белорусского общества и особенно белорусской партийной номенклатуры также не стоит.

В Беларуси происходили те же процессы, что и в других республиках — всплеск этнического национализма, который шел рука об руку с ползучей суверенизацией местной партноменклатуры.

В 1988 году был образован Белорусский народный фронт — националистическая организация, вокруг которой группировалась белорусская творческая интеллигенция и которая возглавила движение «за перемены» в Беларуси.

Помимо этнического национализма и требований «национального возрождения», БНФ сделал основными темами своей пропаганды последствия Чернобыльской катастрофы, а также сталинские репрессии, символом которых стало урочище Куропаты. Шествие в Куропаты в день поминовения умерших 2 ноября со временем станет одной из основных политических акций белорусской националистической оппозиции.

При этом белорусская партноменклатура и доминировавшее в Верховном совете БССР коммунистическое большинство не особенно сопротивлялись набиравшим силу националистическим тенденциям и даже исподтишка подыгрывали им.

27 июня 1990 года Белорусская ССР принимает декларацию о суверенитете. Как и другие подобные документы, она предусматривала приоритет белорусского законодательства над союзным, а также о перевод объектов общесоюзной собственности в республиканскую.

Наконец, 19 сентября 1991 года Верховный Совет, в котором, подчеркнем, доминировали коммунисты, а вовсе не представители БНФ, принимает новое название государства — Республика Беларусь, а также националистические символы — бело-красно-белый флаг и герб «Погоня» — в качестве государственных.

Россия и Беларусь: 30 лет неопределенности

Впрочем, националистический угар в Беларуси длился недолго. Этому способствовала как общая неукорененность этнического национализма в целиком русскоязычном обществе, так и тяжелые социально-экономические последствия от разрыва экономических связей с Россией, на которую была ориентирована вся белорусская промышленность.

Именно поэтому тема реинтеграции с Россией зазвучала в Беларуси уже в первые годы независимости и еще до прихода Александра Лукашенко к власти.

Еще в 1993 году тогдашнее белорусское правительство во главе с Вячеславом Кебичем выступало с инициативой о единой валюте с Россией.

Впоследствии, однако, вопрос об интеграции с Россией тормозился страхом белорусского политического класса утратить только обретенный суверенитет. Со своей стороны, Россия, скованная неурядицами постсоветского периода и непростыми отношениями с глобальным Западом, никогда не торопила Минск с окончательным выбором.

Результатом этого противоречивого интеграционного танца стало то, что за прошедшие с распада СССР тридцать лет Россия и Беларусь смогли остаться самыми близкими друг к другу среди постсоветских государств. Однако в их отношениях по-прежнему много недосказанностей и неопределенностей, в том числе по поводу начатых, но так и не доведенных до конца интеграционных инициатив.