Не отдадим Беларусь Путину: почему Германия идет на контакт с Лукашенко

Миграционный кризис все-таки позволил президенту Беларуси Александру Лукашенко «пробить» западный бойкот. На этой неделе Лукашенко уже дважды разговаривал по телефону с и.о. канцлера Германии Ангелой Меркель. Представители ФРГ демонстративно отказывают в легитимности белорусскому президенту, однако доказывают Польше и странам Прибалтики, что разговор с «последним диктатором Европы» необходим. Аналитический портал RuBaltic.Ru разобрался, зачем на самом деле Берлину нужен контакт с Лукашенко.

В понедельник вечером пока еще канцлер Германии Ангела Меркель позвонила белорусскому президенту Александру Лукашенко. Лидеры двух стран проговорили около 50 минут. Детали их разговора не сообщаются, однако речь шла об урегулировании миграционного кризиса на белорусско-польской границе.

Белорусские официальные СМИ передали информацию о разговоре Меркель и Лукашенко с нескрываемым торжеством. Ведь прямые переговоры с западными лидерами — это именно то, чего столько времени безуспешно добивались белорусские власти.

Однако в этой бочке меда для белорусской стороны нашлись и свои ложки дегтя. Во-первых, не следует забывать, что Ангела Меркель находится в положении «хромой утки», то есть уходящего политика, который может себе позволить «грязную работу» в виде переговоров с нерукопожатным на Западе Лукашенко.

Во-вторых, речи о признании легитимности белорусской власти немецкими политиками по-прежнему не идет.

Пресс-служба немецкого правительства сообщила о переговорах Меркель с «господином Александром Лукашенко», а не с президентом Республики Беларусь, что недвусмысленно указывает на то, что позиция Берлина по поводу легитимности действующей белорусской власти остается неизменной.

Тем не менее прецедент прямых переговоров Лукашенко с западным лидером был создан, и можно не сомневаться, что официальный Минск не преминет воспользоваться этим, добиваясь от Запада новых, хотя бы символических уступок.

Почему же Меркель все-таки пошла на этот шаг? Ведь еще недавно она не собиралась разговаривать с Лукашенко напрямую и просила Владимира Путина повлиять на своего белорусского союзника?

Возможно, по здравом размышлении в Берлине решили, что делегировать посреднические функции Путину — не лучшая идея.

Ведь фактически это означает, что Германия признает, что Беларусь находится в сфере влияния России.

Для европейских политиков это неприемлемо. На риторическом уровне в ЕС отрицают саму идею зон геополитического влияния как заведомо порочную и устаревшую, отсылающую к традициям колониализма и империализма начала ХХ века или временам железного занавеса и холодной войны. На практическом уровне понятно, что отрицание идеи зон влияния нацелено на то, чтобы максимально ослабить российское присутствие в постсоветских государствах путем их «демократизации», которая, конечно же, не может осуществляться никак иначе, кроме как путем «европейского выбора».

Сама Германия в свое время немало вложилась в разворачивание своей сети влияния в Беларуси. К слову, в ходе зачистки этой сети после протестов августа 2020 года под удар попали и немецкие структуры — такие как Институт Гете.

Тем не менее, даже несмотря на это, приближенные к белорусскому МИД эксперты продолжали уповать на Германию как на страну, которая может сыграть положительную роль в урегулировании белорусского политического кризиса.

Самоустранение немецкого правительства и делегирование посреднических функций Путину означало бы, что Германия негласно признала свое поражение и российское доминирование в Беларуси.

А это, со своей стороны, чревато для германского лидерства уже внутри ЕС, тем более что Берлин постоянно сталкивается с нарастающей фрондой своих восточных соседей, таких как Венгрия и особенно Польша.

Переговоры Меркель с Лукашенко стали сигналом, что Германия по-прежнему держит руку на пульсе событий в регионе, и без ее участия миграционную проблему решить не удастся.

Конечно, пока это не более чем пробный шар. Задачей Меркель было прощупать почву и услышать позицию белорусской стороны, исходя из чего могут предприниматься какие-то последующие действия.

Пока же никакого внятного плана действий ни у Германии, ни у ЕС в целом, по всей видимости, нет.

В своих шагах в отношении белорусского миграционного кризиса европейские политики сильно ограничены, ведь Запад по-прежнему остается в плену собственного нежелания напрямую разговаривать с Лукашенко.

Сама по себе миграционная проблема не выглядит существенной не только для Германии, но и для Польши. Однако здесь дело принципа: если пропустить нелегалов с территории Беларуси сейчас, то белорусский коридор может стать постоянным, а это уже не так безобидно. Кроме того, это будет выглядеть как уступка «диктатору» Лукашенко, то как есть фактическое поражение ЕС и «измена» его собственным принципам.

На этом фоне общая риторика ЕС в отношении Беларуси продолжает оставаться жесткой и недружелюбной. Глава европейской дипломатии Жозеп Боррель продолжает настаивать на том, что с территории Беларуси в ЕС не должен попасть ни один нелегал.

Кроме того, в ближайшее время ЕС обнародует пятый пакет санкций против Беларуси. Что конкретно там будет, пока неизвестно, однако, по всей видимости, возникнут очередные трудности у белорусского национального перевозчика «Белавиа», которого в ЕС подозревают в организации транспортировки нелегалов в Беларусь. В результате национальный перевозчик, уже изгнанный с европейского авиационного рынка после скандала с посадкой самолета Ryanair, может лишиться более половины своего авиапарка, находящегося в лизинге.

Таким образом, говорить о том, что после переговоров с Меркель официальный Минск прорвал политическую блокаду на Западе, как минимум преждевременно.

ЕС продолжает ужесточать экономическое давление на Беларусь.

Вместе с тем это не значит, что в ЕС не готовы к закулисным переговорам с белорусскими властями — или, по крайней мере, к видимости таких переговоров. Это типичный метод кнута и пряника, когда на фоне нарастающего экономического давления дается призрачная надежда на политическую нормализацию.

Для Запада важно, чтобы у белорусских элит по-прежнему жила такая надежда, которая не даст им окончательно развернуться в сторону Москвы.