Директор РАНХиГС: Литва получает хорошие деньги за авиатранзит в Калининград

Майское решение Литвы закрыть свое воздушное пространство для самолетов, летящих из Беларуси, снова сделало актуальными разговоры о калининградском транзите и транспортной безопасности Калининградской области. Российский эксклав на Балтике по-прежнему зависит от действий Польши и Литвы. О том, как складывались в последние годы российско-литовские и российско-польские отношения и какую роль в них играл Калининград, аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал директор северо-западного филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ (РАНХиГС), в прошлом вице-губернатор Калининградской области Михаил ПЛЮХИН.

— Г-н Плюхин, в мае в связи с историей с белорусским самолетом у нас в узких кругах была паника, что Литва закроет небо для Калининградской области, для самолетов, которые летят через территорию Беларуси из Калининграда на остальную территорию России. Вы много проработали на государственной службе в региональных органах власти. Когда-нибудь это тема всерьез поднималась, обсуждалось, что Литва может закрыть небо для Калининградской области?

— Вообще никогда. Слушайте, литовцы вообще люди очень прагматичные, и они очень хорошо считают. Идет железнодорожный транзит —

Пролет к нам через воздушное пространство Литвы — таких вопросов вообще даже не ставилось.

Были такие периоды, когда наши литовские партнеры перегибали палку с ограничением транзита.

Слово «ограничение» я возьму в кавычки.

Либо они вводили дополнительные административные процедуры, либо увеличивали эту транзитную составляющую, либо говорили, что такие-то грузы (я упрощаю ситуацию) в силу чего-то могут идти только в порт Клайпеды.

И тут же соответствующие наши органы говорили: «Коллеги, а у вас там что-то откуда-то куда-то едет? Или вы откуда-то что-то получаете?»

Когда у тебя за спиной страна, ты себя очень уверенно чувствуешь. Поэтому я не думаю, что им вообще могла прийти в голову мысль ограничить пролет над территорией Калининграда.

— В любом случае, в плане транспортной безопасности Калининградская область защищена? Если вдруг что, мы сможем все так же летать в Россию над нейтральными водами? Ну а вдруг встанет такой вопрос?

—

Получается, что так длиннее, это затраты топлива, временные потери — это какие-то совсем другие отношения. Ведь любое действие, кроме того, что оно рождает противодействие, вызывает еще и какое-то отношение к тому, кто его произвел.

Мы можем лететь, насколько я помню, только через Санкт-Петербург таким кольцом — это вызывает неудобства, а люди привыкают к удобному всегда.

Это абсолютно неосознанно и без понимания какой-то подоплеки ретранслируется на того, кто такое решение примет.

В дополнение к разным проблемам возникнет еще одна, на бытовом уровне: чем-то самолет помешал, или еще что-то такое.

— Нам приходится заниматься такими размышлениями из-за того, что у нас в отношениях с Польшей и Литвой превалирует в политике негативная повестка. Но мы же можем предлагать полякам и литовцам позитивную повестку. Как они на это откликнутся — их дело, но предложить мы можем. Смоделируем ситуацию: на площадке Вашей академии собрался круглый стол, на который согласились приехать представители Варминьско-Мазурского воеводства, Гданьска, Клайпеды, и мы, Калининградская область, должны выйти к ним с какими-то предложениями по добрососедству, которые могут их заинтересовать. Что мы можем им предложить, чтобы реально их заинтересовать и отвлечь от бесконечных разговоров про историю, Вторую мировую войну и тому подобное?

— Мне, например, очень интересен был опыт польского муниципального строительства. У польских муниципалитетов тоже есть проблемы и много чего такого, но они, наверное, ближе к той модели, которую закладывали, когда проводили энное количество этапов муниципальной реформы. У них там интересное сосредоточение федеральных, региональных и муниципальных полномочий. Мне тогда казалось, что оно было достаточно сбалансированным.

Я это говорю к тому, что мы обсуждали подобные вещи и с польскими, и с литовскими партнерами и обменивались опытом. Им было не очень понятно, почему у нас так, а нам было не очень понятно, почему у них так, и как это между собой сопрягается.

Что касается истории. Комиссия по сложным вопросам российско-польской истории выпустила книгу: российский взгляд на проблему, польский взгляд на проблему. Пожалуйста, ищущий да обрящет, слышащий да услышит, я уж продолжу — читающий прочитает. Давайте так.

При этом есть вещи, понятные априори. Кто победил в Великой Отечественной войне? Советский Союз.

Нравится вам это, не нравится, но это был Советский Союз, который заплатил за Победу жизнями 28 миллионов человек.

И вот начинается: не двадцать восемь, а двадцать семь. Не двадцать семь, а тридцать. Слушайте, это наши люди, и такими подсчетами мы будем заниматься без вас.

Когда было местное приграничное передвижение, оно для Калининградской области, если смотреть с экономической точки зрения, было отрицательным явлением, а для поляков положительным.

— Но отменили его поляки.

— Абсолютно! Наше государство, понимая экономические издержки Калининграда от этого проекта, тем не менее на него пошло. Потому что это был новый механизм, который Россия и Евросоюз смогли состыковать. Представляете, какой опыт? Это давало развитие польским депрессивным территориям. Я жутко не люблю все переводить в деньги, но это же было за счет наших денег.

— Безусловно.

— Вот и все. Мы давали полякам эти деньги, потому что МПП влекло за собой поездки, установление дружеских контактов, обмен каким-то опытом. И с тем же приграничным движением: кто в итоге пострадал от его отмены? Мы стали больше ориентироваться на себя, производить собственную продукцию, летать на основную территорию страны и отдыхать там. Ну и? Вот и все.

А польская сторона, которая сориентировалась, считая турпоток калининградцев долгосрочным трендом, построила там торговые центры. И что? Сами от своей политики потеряли.

Я об этом могу долго говорить, потому что периоды похолодания и потепления — что с той, что с другой стороны — я наблюдал энное количество раз.

Был такой случай, когда мы с делегацией поехали в Польшу, в Варшаву, и надо было как-то налаживать отношения, которые очередной раз находились в состоянии кризиса. Мясной скандал, что ли, был тогда, я уже не помню толком.

И как раз в этот момент мы поехали, и нам там задавали вопросы, и как-то мы там нашли выход из этой ситуации.

После этого российско-польские отношения стабилизировались. И президент России в Польшу ездил, встречался в Варшаве с польским коллегой, и у них были вполне нормальные отношения. Я думаю, что и сейчас этот опыт применим, если с обеих сторон будут добрая воля и желание работать над отношениями.