Политолог: без России невозможно сохранить такую страну, как Молдова

Додон предрек крах молдавского государства. Это произойдет в случае победы коллективного Запада. Реальна ли угроза молдавской государственности, существуют ли молдавская идентичность и молдавский язык, и как жители Молдовы относятся к России, аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал исполнительный директор молдавского филиала «Изборского клуба», член Экспертного совета Всемирного русского народного собора Владимир БУКАРСКИЙ.

— Г-н Букарский, президент Молдовы Майя Санду недавно предложила переименовать молдавский язык в румынский, коим, по ее мнению, и является. Тут два вопроса: во-первых, с научной точки зрения, правда ли то, что отдельного молдавского языка не существует? Во-вторых, насколько в республике Молдова популярно то мнение, которое высказала Санду?

— Что касается научной точки зрения. В научной среде не утихают дискуссии относительно молдавской самобытности, относительно того, что из себя представляет молдавский народ, что из себя, собственно говоря, представляют румыны.

Старшее поколение считает себя молдаванами испокон веков.

Младшее поколение уже по большей части заражается идеями румынизма.

Значительная часть старшего поколения молдаван, которым сейчас как минимум по 80-90 лет, которые пережили румынскую оккупацию, рассказывают, как тяжело им жилось при румынах, как оккупанты издевались над ними. Нынешнее более молодое поколение этого не помнит и знает все исключительно по рассказам на нынешних уроках истории — только про ужасы «советской оккупации», про ужасы ГУЛАГа, депортации, голода, раскулачивания и прочего.

Хотя мне лично еще в 1990 году во время начала буйства этого румынского национализма в одном селе, где, кстати, родина выдающегося актера Михаила Волонтира, женщина рассказывала, что впервые она попробовала белый пшеничный хлеб только когда пришли русские. То есть только когда советская власть установилась в республике.

Неприятие румынской идентичности — это то, что так называемая научная элита называет примитивным молдавинизмом. На самом деле эта элита не научная, она псевдонаучная, мы это неоднократно доказывали и еще докажем в ходе специальной научной конференции, посвященной молдавской идентичности, которую мы на площадке «Изборского клуба» проводим 27 апреля.

Еще более разрыв усугубляется благодаря тому, что треть молдавских жителей живет в Приднестровье, и очень влиятельна диаспора, живущая в Европе. Молдавские эмигранты влиятельны в политическом пространстве, именно благодаря их голосам Майя Санду была избрана президентом. Живя в диаспоре, эмигранты полностью отказываются от своих корней и традиций.

Еще один фактор роста прорумынских и унианистских тенденций — это осознанная всеми невозможность принятия Молдовы в ЕС напрямую.

Ранее была такая идеология у части молдавской элиты, особенно в период президента-коммуниста Владимира Воронина. Сейчас все поняли, что Молдову напрямую в ЕС не примут, потому что Евросоюз достиг своих пределов для расширения. И единственная лазейка для молдаван попасть в Евросоюз — это только через Румынию. Именно благодаря этому наблюдается такой рост прорумынских настроений.

Тем не менее, несмотря на результаты президентских выборов, большинство населения Молдовы по всем опросам считает себя молдаванами, а не румынами, и свой язык считает молдавским, а не румынским.

Это не говоря о Приднестровье, где любые идеи, связанные с румынами и румынизмом, вызывают острое неприятие вплоть до латинской графики молдавского языка, вплоть до государственного флага республики Молдова, повторяющего цвета румынского триколора.

В Приднестровье идеи, касающиеся общерумынского проекта, вызывают жесткое неприятие.

— Как сама Румыния относится к идее включения в свой состав Молдовы? Она в этом заинтересована, Бухарест над этим работает?

— Да. Если ранее, начиная с начала 1990-х годов в Бухаресте категорически открещивались от этой идеи, то с середины 2000-х, когда президентом стал Траян Бэсеску, идея унианизма, идея поглощения Молдовы превратилась в государственную идеологию Румынии.

Правящий класс Румынии над этим интенсивно работает, воздействуя на две категории населения. В первую очередь на молдавскую элиту, на молдавские средства массовой информации, которые Бухарест интенсивно финансирует, а также на студенчество, молодежь, то есть на все молодое поколение.

Таким образом, Бухарест внутри Молдовы создает свою пятую колонну румыноунианистов.

Эта пятая колонна, благодаря интенсивной политике Бухареста, превращается в достаточно мощный политический фактор на нашей политической арене.

— Часть молдавского общества и политического класса тяготеет к Румынии — это факт общеизвестный. Есть ли в Молдове другая часть общества и политической элиты, которая тяготеет к России, советскому прошлому и интеграции на востоке?

— Да, безусловно. В первую очередь это практически все представители национальных меньшинств, в том числе украинцы, живущие в Молдове. Украинцы Молдовы тяготеют к России, а не к Украине. Не говоря уже о других этнических меньшинствах — это и этнические русские, гагаузы, болгары.

Все национальные меньшинства и вся элита национальных меньшинств тяготеют к России.

Это представители смешанного населения, все те, кто в своей обыденной речи используют русский язык — все они в подавляющем большинстве тоже тяготеют к восточному направлению. Это жители целых регионов.

Я сейчас не говорю о Приднестровье, с Приднестровьем и так все понятно. Там около 95% населения тяготеет к России.

А в самой Молдове это Гагаузия, где тоже свыше 90% населения тяготеет к России, а также болгары, Тараклийский район, регионы севера и юга республики.

Это город Бельцы, несмотря на деятельность нынешнего мэра Ренато Усатого, у которого личные обиды на Россию, поэтому он в последнее время занялся не очень активной, но ярко-выраженной антироссийской деятельностью. Но население Бельц и большинства северных районов Молдовы тоже тяготеет к России.

Кроме того, у значительной части этнических молдаван близкие и родственники живут и работают во многих регионах России. Поэтому Молдову с полным на то основанием, используя терминологию Самюэля Хантингтона, можно причислить к странам с расколотой и разорванной идентичностью.

— Молдова — православная страна. При этом основные соседние страны, которые задают рамки ее внешней и отчасти внутренней политики — Россия, Украина, Румыния — тоже православные. Какую позицию в молдавском обществе, в молдавском политическом процессе в свете всего того, что Вы сказали про расколотость общества, государства, играет Молдавская православная церковь?

— Надо сказать, что молдаване, особенно сельские жители, старшее поколение — это очень верующий, очень богобоязненный православный народ, который свято чтит свои традиции. Среди молдаван принято всегда осенять себя крестным знамением при виде храма. То есть, то, чего в России многие стыдятся делать, в Молдове это в порядке вещей. Среди молдаван, в селах особенно, считается большим грехом работать в воскресные праздничные дни. Поэтому православие — это важнейшая часть национальной идентичности молдавского народа.

К сожалению, один из советских периодов в истории Молдове пришелся на период хрущевских гонений, когда были закрыты все монастыри, когда были закрыты многие сельские храмы, когда была снесена колокольня Кафедрального собора. И вот эти безбожные антицерковные гонения при Хрущеве нанесли ощутимый удар по восприятию России как православной страны, по восприятию русских, как братского православного народа, как хранителей православия.

Другой вопрос, что сегодня очень многие деятели национального движения 1980-1990 годов говорят, что «Кремль переехал в Брюссель».

Потому что именно из Брюсселя, из Европы идет сейчас основное глумление над национальной духовной традицией молдавского народа: «толерантность», гей-парады, гендерная идеология, апробирование Стамбульской конвенции, ювенальная юстиция, уроки секспросвета в школах.

То есть все, что не успел разрушить марксизм в годы Советского Союза, сегодня разрушает Евросоюз.

Тем не менее молдавский народ свято чтит православные святыни, в том числе русских святых: Александра Невского, Сергия Радонежского, Серафима Саровского, Матрону Московскую.

Что касается православной церкви, безусловно, церковь является одной из традиционалистских сил в молдавском обществе. Есть православные иерархи, которые активно выступают за союз с Россией, как с хранительницей православной церкви, православного мира.

Но определенная часть молдавского духовенства пытается найти общий язык с молдавской элитой, чтобы их не обвиняли во всех средствах массовой информации. Есть такие священники, которые не гнушаются декларировать откровенно антироссийские взгляды, но таких священнослужителей немного.

Однако есть определенные тенденции к тому, что эта идеология русофобии, идеология проевропеизма, которой заражена значительная часть элиты, значительная часть молодежи, что эта идеология в значительной сфере затрагивает и церковные круги.

Собственно говоря, как это уже произошло и на Украине.

— Возможен ли какой-то компромисс и консенсус между двумя этими группами населения, при котором Молдова сможет развиваться, как относительно консолидированная страна?

— Дело в том, что найти такой консенсус пытались найти в разное время, в предшествующие периоды новейшей истории. После Приднестровской войны попытки найти консенсус предпринимались президентами Снегуром, особенно Лучинским, особенно в годы президентства Воронина его партией коммунистов.

В парламенте республики в 2005 году было принято нечто вроде декларации о политическом консенсусе: все признавали, что Молдова стремится в Европу, интеграцию в Евросоюз. В те годы сама Россия еще не выдвинула своего альтернативного интеграционного проекта, так что Молдову понять можно. Но одновременно мы признаем, что мы — полиэтническая нация на основе молдавской идентичности.

Все это закончилось так же, как это закончилось на Украине. Все это закончилось активизацией той части общества, которая в пути консенсуса не заинтересована, все это закончилось революцией и уходом из власти тех сил, которые пытались реализовать данный консенсус.

Самая недавняя попытка такого консенсуса была предпринята при президенте Игоре Додоне: он искренне пытался создать такое общество, которое в первую очередь ориентировано на свое развитие.

Додон прекрасно понимал, что без помощи и содействия России сохранение такой самобытной страны, как Молдова, невозможно.

Опять же, все это закончилось резкой активизацией в первую очередь посольства США и миссий ЕС, все это закончилось вливанием огромного числа денег в кандидата Майю Санду на прошедших выборах, все это закончилось резкой активизацией европейской диаспоры и вливанием в нее огромных средств.

Все это предсказуемо, на мой взгляд, закончилось сменой власти и приходом к власти открыто прозападных, открыто прорумынских сил.