Холодная война Пекина и Вашингтона набирает обороты по мере приближения президентских выборов в США. К ноябрьскому голосованию конфликт двух сверхдержав может войти в стадию политического и даже военно-политического клинча. О факторах, приведших к масштабному противостоянию США и Китая, роли в нем Дональда Трампа, перспективах перерастания конфликта в горячую фазу, а также о том, какую стратегию в сложившейся ситуации выберут Россия и страны Центральной и Восточной Европы, аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал старший научный сотрудник Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» Василий Кашин.
— Г-н Кашин, раньше в Китае взаимодействие с Западом воспринимали по принципу «холодные политические отношения, но горячее экономическое сотрудничество». В условиях сегодняшнего противостояния с США можно ли говорить, что этот подход ушел в прошлое?
— Он уходил в прошлое постепенно на протяжении длительного времени — примерно с конца 1990-х годов, когда стало ясно, что Китай — единственный возможный соперник США в борьбе за глобальное лидерство.
Сползание к конфронтации сдерживалось посторонними факторами, такими как 11 сентября и последующий десятилетний период борьбы с терроризмом, отвлекший США.
Тем не менее уже при президенте Бараке Обаме сползание к конфронтации возобновилось и страны стали практически открыто воспринимать друг друга в качестве основных потенциальных противников.
При Дональде Трампе одни направления американской политики в отношении Китая были отброшены по внутриполитическим причинам (например, Транстихоокеанское партнерство), а другие доведены до предела (военное давление), плюс началась полноценная экономическая война.
— Какие основные факторы лежат в основе американо-китайского конфликта?
— Конфликт целиком обусловлен стратегическими факторами, которые сохраняли свою силу при любых персоналиях у власти.
Долгосрочная цель Китая — стать развитой экономикой по душевым показателям и одновременно ведущей мировой державой при сохранении нынешнего политического режима.
Эта цель несовместима с жизненно важными интересами США, поскольку не может быть достигнута без радикального перераспределения мировых рынков и сокращения американского влияния в мировой политике.
— Тот факт, что именно администрация Дональда Трампа пошла на конфликт с Пекином, связан с личностным фактором или с новой ситуацией, сложившейся в мировой политике?
— Обострение конфликта ожидалось и планировалось. Однако при Дональде Трампе эскалация пошла гораздо быстрее, чем могла бы, если бы президентом США была Хиллари Клинтон. Связано это с тем, что Трамп является «чужим» для американской бюрократии и старой политической элиты, слабее связан с транснациональным бизнесом, строит свою внутриполитическую пропаганду на лозунгах экономического национализма. Ему проще принимать решения, связанные с экономической войной.
— К чему может привести намерение Пекина продать значительную часть американских государственных облигаций?
— Китай не может производить сброс американских облигаций слишком быстро, чтобы не обесценить собственные накопления. Китайцы и в прошлом пытались заниматься диверсификацией структуры своих международных резервов, постепенно увеличивая долю драгоценных металлов и активов в валютах других стран. Но, как и Россия, они стоят перед проблемой нехватки соответствующих инструментов для инвестирования резервов. Я не думаю, что сброс американских ценных бумаг будет главным направлением китайского ответа на экономическую войну.
— В годы холодной войны возникали локальные военные конфликты между советскими и американскими силами. Возможно ли что-то подобное, но уже в случае с США и Китаем?
— После участия частей нашей истребительной авиации и зенитной артиллерии в войне в Корее у нас с США локальных конфликтов не было (за исключением сбивания нашей ПВО нарушителей границы и некоторых других небольших эпизодов). У нас были так называемые «войны по доверенности», когда мы поддерживали оружием и советниками силы, сражавшиеся с США или их союзниками.
С военной точки зрения СССР воспринимался американцами все же иначе.
Даже до достижения ядерного паритета мощь советской армии, разгромившей нацизм, была настолько устрашающей, что конфликта с нами боялись. После достижения ядерного паритета он стал практически немыслимым.
В отношении Китая у американцев существует элемент авантюризма. Американцы уверены, что первым Китай ядерное оружие не применит, поскольку пока что в ядерной сфере сильно уступает.
Что касается китайских сил общего назначения, то они растут и крепнут.
Но обычный американский аргумент состоит в том, что никто не знает их реальных возможностей: Китай с конца 1980-х годов ни с кем не воевал.
При этом остается проблема Тайваня, присоединение которого Китай считает «коренным интересом» и который США намерены защищать. Таким образом, мы имеем дело с весьма опасной ситуацией.
— Какой стратегии в этой ситуации, на Ваш взгляд, должна придерживаться Россия?
— Россия не имеет возможности полностью остаться в стороне от этой борьбы двух сверхдержав.
США продолжают проводить враждебную России политику, направленную на ее ликвидацию в качестве крупной самостоятельной державы. Нет никаких признаков, что эта политика изменится в обозримом будущем.
Таким образом, задача России состоит в поддержании разумного уровня взаимодействия и взаимной поддержки с Китаем без утери самостоятельности. Мы не являемся формальными военными союзниками и действуем независимо друг от друга в развитии отношений с третьими странами. Это касается прежде всего наших отношений с Японией, Индией, Вьетнамом.
— Смогут ли страны Центральной и Восточной Европы в ходе сложившегося противостояния усидеть на двух стульях: получить китайские инвестиции и сохранить союз с Вашингтоном?
— У нас перед глазами примеры Украины и Грузии. Это две страны, которые пытались и пытаются совмещать проамериканскую политическую ориентацию и активные отношения с Китаем.
Грузия первой из постсоветских стран заключила с КНР соглашение о зоне свободной торговли (вступило в силу 1 января 2018 года), но столкнулось с сильнейшим американским давлением, цель которого — исключить рост китайского экономического присутствия в этой стране.
В результате был сорван проект строительства на китайские деньги крупного морского порта Анаклия.
На Украине США заставляют местные власти фактически отнять у китайского инвестора авиадвигательный завод «Мотор Сич».
В то же время некоторые страны Центральной и Восточной Европы глубоко сотрудничают с Китаем. В частности Венгрия, Сербия, Беларусь.
Из американо-китайского соперничества извлекут значительную выгоду те, кто способен проводить независимую и прагматичную внешнюю политику, думая только о национальных интересах.
Остальные будут вынуждены делать заведомо невыгодный выбор между Пекином и Вашингтоном под политическим и силовым нажимом США и проиграют.