Молдова хочет ликвидировать Приднестровье — ей не нужны компромиссы

Ровно 30 лет назад на II Чрезвычайном съезде депутатов всех уровней Приднестровья в Тирасполе была провозглашена Приднестровская Молдавская советская социалистическая республика (ПМССР). После неудачной попытки ликвидировать ее Кишинев был вынужден сесть с Тирасполем за стол переговоров, но развязать узел накопленных противоречий стороны не могут до сих пор. О том, что мешает закрыть вопрос Приднестровья, аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал приднестровский политолог, заведующий кафедрой политологии и государственного управления ПГУ им. Т. Г. Шевченко (Тирасполь) Илья Галинский.

— Г-н Галинский, ПМР провозгласила независимость от Молдовы еще до распада Советского Союза. Вам не кажется, что это решение было поспешным? Какой совет с высоты сегодняшнего дня Вы могли бы дать депутатам, провозгласившим Приднестровскую Молдавскую советскую социалистическую республику (ПМССР)?

— Дело в том, что в конце 80-х годов прошлого века националистические силы Молдовы в лице Народного фронта взяли курс на вытеснение русского языка из всех сфер употребления и «выдавливание» из республики лиц другой национальности. Речь идет прежде всего о русскоязычных. Это делало жителей левобережья Днестра (Приднестровья) людьми второго сорта.

Кроме того, конечной целью упомянутых сил (а впоследствии и руководства Молдовы во главе с президентом Мирчей Снегуром) было объединение с Румынией в одно государство. Тогда к этому все и шло. Румыно-молдавская граница была фактически ликвидирована, река Прут была провозглашена рекой дружбы. Президент Снегур дважды прямо ставил перед президентом Румынии вопрос об объединении.

Поэтому вопрос создания в те годы независимой от Молдовы Приднестровской Молдавской Республики был вопросом выживания приднестровского населения в условиях угроз и террора, которые через некоторое время нашли проявление в войне 1992 года — тогда вооруженные силы Молдовы попытались захватить Приднестровье и ликвидировать его как государство.

И, скорее всего, создание свободного Приднестровья стало той причиной, которая не позволила Молдове уйти в Румынию. Поэтому на Ваш вопрос я отвечу категорично — нет! Решение 1990 года отнюдь не было поспешным, оно было жизненно необходимым. И это отчетливо понимали первые приднестровские депутаты.

— Как известно, «горячая» стадия приднестровского конфликта закончилась в 1992 году. Здесь я вижу коренное отличие от ситуации в Донбассе, где до сих пор стреляют, или от ситуации в Южной Осетии, где хорошо помнят события 8 августа 2008 года. Память о вооруженном противостоянии между ПМР и Молдовой продолжает как-то влиять на ход переговорного процесса?

— Безусловно, память о героической защите Приднестровья от агрессора (Молдовы), как, скажем, память о Великой Отечественной Войне советского народа, по-прежнему остается в сердце каждого приднестровца. Не надо забывать, что в этой войне погибло более 900 человек и тысячи были ранены. Это горе пришло тогда во многие приднестровские семьи, и они его переживают до сих пор.

Память о войне — сердцевина патриотического воспитания в Приднестровье, она находится в центре государственной политики. Дело в том, что воинственная риторика продолжает звучать на территории Молдовы.

Так называемые комбатанты, участники войны против Приднестровья, регулярно проводят в Кишиневе акции устрашения, грозят приднестровцам новой войной.

Помимо этого, следует знать, что ни один молдавский президент так и не признал вины за развязывание того конфликта, не извинился перед приднестровским народом. А это значит, что история может повториться.

Так что ответ снова утвердительный: вопрос ответственности Молдовы за кровопролитие 1992 года постоянно стоит на повестке дня переговорного процесса.

— Почему многолетние переговоры о статусе ПМР оказались безрезультатными? Есть конкретные причины? Или эти переговоры изначально были обречены на провал?

— Переговоры, как правило, ведутся ради достижения какого-то консенсуса. Для того, чтобы они были результативными, стороны должны учесть позиции друг друга и прийти к равновеликому компромиссу. Однако молдавская сторона игнорирует интересы и волю народа Приднестровья, который на референдуме заявил о своих предпочтениях.

Вплоть до 2006 года ПМР планировала строить с Молдовой федеративное государство. Кишинев на это наплевал и в 2005 году принял Конституционный закон о Левобережных районах Молдовы, в котором прописывается ограниченный конституционный статус Приднестровья. В ответ на это в ПМР и прошел референдум 2006 года. На нем 97% населения высказались за независимость от Молдовы.

В последние годы стороны конфликта при содействии переговорного формата «5+2» взяли на вооружение тактику малых шагов.

Другими словами, отложили вопрос о политическом статусе Приднестровья «на потом» и занялись конкретными вопросами жизнеобеспечения, которые волнуют жителей Молдовы и Приднестровья.

Однако молдавская сторона постоянно нарушает двусторонние соглашения, отказывается от выполнения взятых на себя обязательств, демонстрирует недоговороспособность. За все это время между сторонами были подписаны десятки договоров и соглашений — огромное количество их действует только на бумаге.

Например, базовый международный договор — Меморандум «Об основах нормализации отношений между Республикой Молдова и Приднестровьем» от 8 мая 1997 года, подписанный президентами Молдовы, России, Украины, Приднестровья и действующим председателем ОБСЕ.

Молдова просто-напросто не хочет никакого компромисса. Ее цель — реинтегрировать Приднестровье и закрыть вопрос с приднестровской государственностью.

— И все же, как Вы правильно заметили, сторонам нужно решать (или пытаться решить) насущные проблемы. Какие вопросы сегодня стоят на повестке дня переговорного процесса?

— В последние годы переговорный процесс между Тирасполем и Кишиневом практически стагнирует по вине последнего. В Молдове постоянно происходят политические кризисы. Меняются лица, правительственные коалиции создаются и распадаются.

Борьба 4–5 ведущих политических партий за центральную власть и перманентная смена ведущих переговорщиков приводят к тому, что взаимодействие в формате «5+2» фактически поставлено на паузу.

В какой-то степени акцент сместился на встречи двух президентов — Молдовы и Приднестровья. Они напрямую обсуждают те или иные вопросы жизнеустройства, но до конкретных решений дело, как правило, не доходит.

Надеюсь, в ближайшее время после многолетнего перерыва состоится совещание в формате «5+2», на котором, скорее всего, будут обсуждаться вопросы урегулирования телефонной связи, правил перемещения черед молдавско-приднестровскую границу, закрытия политических мотивированных уголовных дел как в Молдове, так и в Приднестровье. Есть вопрос румынских школ, территориально расположенных в ПМР, но подчиняющихся Молдове. В общем, тем для обсуждения достаточно.

— Постоянное совещание «5+2», в котором задействованы ОБСЕ, Россия, Украина, США и Евросоюз, по-прежнему считается основной формулой взаимодействия по Приднестровью. Недавно лидер молдавской партии «Действие и солидарность» и бывший премьер-министр Майя Санду назвала этот формат неэффективным, предложив подумать над его улучшением. У Вас есть какие-то предложения на этот счет?

— Эта формула является на данный момент наиболее компромиссной, она учитывает интересы сторон и не позволяет ни Тирасполю, ни Кишиневу диктовать свои условия. Поэтому реплика Майи Санду — сторонницы евроинтеграции и сближения с США — вполне понятна. Ей бы хотелось, чтобы новый формат переговоров был форматом принуждения Приднестровья к полной сдаче своих позиций и реинтеграции с Молдовой.

Разумеется, вариант «1+1» (Молдова — Приднестровье), если бы он был активирован при согласии сторон, мог бы оказаться весьма эффективным. Но только в том случае, если бы Кишинев обладал реальными полномочиями для решения судьбоносных вопросов.