Страны ЕАЭС убедились: евразийская интеграция — это серьезно

Евразийская интеграция стала центральной темой международной летней школы Studia Baltica — 2019, которая проходит в Балтийском федеральном университете имени Иммануила Канта в Калининграде. О том, состоялся ли проект евразийской интеграции за 5 лет существования Евразийского экономического союза, какие выгоды он приносит странам — участницам ЕАЭС и каковы перспективы евразийского проекта аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказала спикер Studia Baltica, директор Информационно-аналитического центра по изучению процессов на постсоветском пространстве при МГУ им. Ломоносова Дарья ЧИЖОВА.

— Г-жа Чижова, 2019 год стал юбилейным для евразийской интеграции. В этом году исполнилось 25 лет со дня рождения идеи интеграционного объединения, а также отмечается пятая годовщина создания Евразийского экономического союза. Какие ключевые цели были достигнуты за пятилетнее существование ЕАЭС?

— Стоит начать с того, что евразийская интеграция — процесс довольно долгий. Но, безусловно, по прошествии пяти лет существования ЕАЭС уже есть что отметить. Так, наблюдается прогресс в ряде секторов по унификации отдельных видов товаров и услуг, по ликвидации таможенных изъятий. Мы говорим, например, об интеграции рынка лекарственных препаратов и медицинского оборудования, где практически решено большинство проблем.

В более тонких и сложных вопросах, таких как нефтегазовый и ресурсный сектор, процесс интеграции более затяжной и планируется к завершению намного позже.

При этом уже сейчас можно говорить о том, что евразийская интеграция за пять лет продемонстрировала свою жизнеспособность.

Несмотря на то, что многие вопросы, которые приходится решать консенсусом, разбираются не так быстро, как хотелось бы, очевидно, что интеграционный процесс развивается. Подтверждение этому — создание в странах отдельных министерств и ведомств по интеграции.

Например, в Республике Казахстан был выделен целый министр, который занимается вопросами евразийской интеграции.

Это говорит о том, что в странах ЕАЭС по прошествии пяти лет был сделан вывод о серьезности интеграции.

Это то, на что нужно обращать внимание и качественно подходить к изучению этого вопроса.

Безусловно, сейчас процесс интеграции находится на базовом уровне.

Сегодня в рамках ЕАЭС занимаются ликвидацией таможенных изъятий, унификацией рынков и законодательной базы, что тоже немаловажно. Важно также, что идет диалог между бизнесом и Союзом. Регулярно проводятся различные консультативные советы.

Мы общались с представителями Евразийской экономической комиссии ЕАЭС, которые ездят в различные страны и собирают деловые советы. Происходят общение и обмен мнениями между предпринимателями и управляющими органами ЕЭК. Все это создает благоприятную среду не только для крупного, но и для малого и среднего бизнеса.

Идет процесс регулирования свободного передвижения рабочей силы. Это одна из важнейших свобод ЕАЭС.

Например, Кыргызстан после вступления в Союз показал большой рост ВВП как раз за счет того, что было облегчено трудоустройство для граждан республики на территории России.

Это вновь говорит о том, что интеграция — это живой процесс, и он продолжается.

Безусловно, есть и много проблем, которые приходится решать. Сохраняется вопрос о въезде в страны ЕАЭС по внутренним паспортам. К примеру, граждане Казахстана не могут въехать по гражданским паспортам в Республику Беларусь, им для этого нужны заграничные паспорта. Также сохраняются трудности по пересечению российско-белорусской границы. Все эти вопросы обозначаются и решаются.

— В каких отраслях был достигнут наибольший успех в рамках евразийской интеграции?

— Наибольшие успехи были достигнуты в стандартизации продукции, введении единых стандартов, а также регулировании законодательной базы в этой сфере. К слову, была введена маркировка товаров в ЕАЭС. Если вы обращали внимание, она есть сейчас на значительном числе товаров в обычных магазинах, около 80% продукции уже стандартизировано.

В том числе это касается и медицинской сферы — лекарственных препаратов, медицинского оборудования. В вопросах таможенного регулирования и пошлин интеграция в этих сферах только набирает обороты.

— Один из участников ЕАЭС — Беларусь. Насколько выгодно Минску входить в ЕАЭС? Не конфликтует ли это участие с проектом Союзного государства России и Беларуси?

— Стоит начать с того, что ЕАЭС — это не политическое объединение. Союзное государство (СГ) имеет совершенно другое целеполагание.

На самом деле, на Союзном государстве были обкатаны некоторые механизмы Евразийского экономического союза, например, в сфере таможенного регулирования, обеспечения свободного передвижения товаров.

В этом плане Союзное государство помогло и помогает формированию и достижению целей самого ЕАЭС.

Вообще, сравнивать СГ и ЕАЭС не стоит, потому что это вещи разного порядка.

Понятно, что белорусское сотрудничество в двустороннем формате с Россией из-за наличия общей границы и тесных исторических связей — это один трек. Но при этом и участие в расширенных форматах точно не вредит Беларуси. Это возможность выхода на новые рынки и собственного расширения, и развития. Беларусь, например, является участником Евразийского халяльного совета, куда входят еще Казахстан и Россия. Минск там очень неплохо себя чувствует.

— Вы уже затрагивали вопрос о позиционировании ЕЭАС. Долгое время евразийскую интеграцию воспринимали как некий российский проект. Были разговоры о реинкарнации Советского Союза. Изменилось ли отношение к евразийской интеграции на внутренних и внешних контурах сегодня?

— К сожалению, в этом вопросе сохраняются очень большие проблемы. К примеру, есть интересный социологический опрос, который провел ВЦИОМ в 2014 и в 2018 годах. Как раз там был вопрос — что такое ЕАЭС. В 2014 году доля «не знающих» о Союзе составляла около 30%, а доля тех, кто считал ЕАЭС экономическим союзом, — 10%. Дальше проценты распределялись между различными группами: дружбой и сотрудничеством, военно-политическим объединением и другими.

В 2018 году при проведении аналогичного опроса доля тех, кто ответил «не знаю о ЕАЭС», резко снизилась до 10%. Но остальные 20% разошлись по различным группам. Это говорит о том, что внятного позиционирования Союза нет.

Информирование о ЕАЭС внутри самого Союза растет, но суть и сущность происходящих интеграционных процессов не всегда хорошо понимаются населением.

Например, Вы спрашивали о роли ЕАЭС в связке с Союзным государством — это как раз отражение неявного позиционирования этих двух объединений. Мы ведь сравниваем совсем разные проекты, которые задумывались для разных целей.

Понятно, что ЕАЭС — это не реинкарнация СССР, а совсем другой проект. Цели и задачи у Союза чисто прагматические.

Когда мы задаемся вопросом, выгодно ли вступление Таджикистана в ЕАЭС как самой стране, так и Союзу, это и демонстрирует, что процесс евразийской интеграции лежит только в экономической плоскости и основан на прагматизме.

В Европе рынки уже поделены, туда уже не сунешься, а внутри своего пространства мы сможем выстроить и транспортные, и логистические, и производственные цепочки. Это поможет сделать экономики Союза более устойчивыми и диверсифицированными. Особенно это актуально для Казахстана и России, где большую роль играют сырьевые ресурсы.

Что касается позиционирования на Западе, то здесь также запущен процесс. Нередки экспертные встречи в рамках ЕАЭС и ЕС.

Также очень большой и интересный проект — это китайская инициатива пояса Шелкового пути.

Сотрудничество Пекина и ЕАЭС выгодно обеим сторонам.

Китай, перевозя свои грузы в Европу через ЕАЭС, проходит таможню лишь два раза, и это удобно и с точки зрения транспортно-логистической системы, и с точки зрения организации экспорта.

— ЕАЭС в 2019 году заключил с Пекином Соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве. Перспективен и проект сопряжения ЕАЭС и той самой инициативы Китая «Один пояс — один путь». На каком этапе сейчас находится это сотрудничество?

— Все проекты сейчас, на самом деле, находятся в проработке. В первую очередь, большим вопросом идет строительство инфраструктуры. Существует очень много вариантов транспортных коридоров. Что-то идет через территорию всей России, что-то — через территорию Казахстана. Понятно, что эти вопросы только прорабатываются и будут решаться уже на более мелком уровне. Стоит вопрос о строительстве высокоскоростной железной дороги, к чему еще не приступали. Сегодня заявлено лишь стратегическое сотрудничество.

— Готов ли Китай финансировать инфраструктурные проекты стран ЕАЭС для реализации своей инициативы Шелкового пути?

— Китай готов вкладывать деньги, когда понимает, что ему это выгодно. Например, России было бы выгодно, чтобы через всю ее территорию проходил торговый поток, создавались логистические центры. Китаю это не так выгодно, потому что это достаточно большие расстояния. Поэтому Пекин видит перспективную инфраструктурную линию, идущую через Казахстан и частично через уральскую часть России.

Понятно, что Китай готов инвестировать, у него есть довольно приличные ресурсы. Но сотрудничество с Пекином — это та вещь, которую нужно очень хорошо просчитать.

И мы вновь возвращаемся к вопросу, насколько выгодно Евразийскому экономическому союзу брать прямые китайские инвестиции. К счастью, этот вопрос у нас понимают, к этому подходят очень адекватно.

Если Китай инвестирует в высокоскоростные магистрали, то он захочет получать взамен какие-то преференции. И здесь важно понимать, что Пекин своего не упустит.

И в силу этого подходить к вопросу китайских инвестиций стоит предельно прагматично.