Альтернатива МПП — безвизовый режим между Россией и Евросоюзом

В конце прошлого года были подписаны программы приграничного сотрудничества Россия — Польша и Россия — Литва. С 10 января начался прием заявок на участие в программе приграничного сотрудничества между Калининградской областью и Литвой. О взаимодействии на региональном уровне между Россией, Литвой и Польшей, влиянии «большой политики» на отношения регионов-соседей и возможности для жителей соседних стран без виз посетить Калининград во время проведения чемпионата мира по футболу RuBaltic.Ru рассказала министр-руководитель Агентства по международным и межрегиональным связям Правительства Калининградской области Алла ИВАНОВА:

— Алла Генриховна, очень конкретный вопрос, который интересует наших калининградских и польских читателей: могут ли жители приграничья России и Польши рассчитывать на возобновление режима МПП (местного приграничного передвижения) в ближайшее время?

— Рассчитывать точно могут, а вот насколько их расчеты оправданны, сказать не берусь. На этот вопрос у меня ответ простой: не Россия отменяла режим МПП — не России его и восстанавливать. Пусть переговоры о возобновлении местного приграничного движения начинает польская сторона.

Насколько я знаю, приграничные воеводства и муниципалитеты Польши посылали в центральное правительство однозначные сигналы о своей поддержке возобновления режима МПП.

Будем надеяться, что в этом вопросе прагматизм в Варшаве возобладает.

— Возможна ли какая-то адекватная для поляков и россиян в приграничье замена режима МПП?

— Местное приграничное передвижение было своего рода эрзацем общего пожелания о безвизовом режиме между Россией и Евросоюзом. Переговоры о безвизовом режиме велись до 2014 года на высоких уровнях — мы надеялись, что в конечном итоге они увенчаются успехом. В данный момент они заморожены.

Но совершенно очевидно, что без виз лучше, чем с визами. Всем это понятно, в том числе и Евросоюзу, для которого яркая иллюстрация прогресса в отношениях — это когда жители соседних стран могут без виз друг друга посещать.

Поэтому адекватная замена МПП — это полностью безвизовое передвижение для граждан России и Евросоюза.

— Но пока это нереально, насколько я понимаю?

— Пока нереально. Но я думаю, что навсегда закрывать эту тему не стоит.

— Летом этого года Калининград будет принимать чемпионат мира по футболу. Какие условия, в том числе миграционные, визовые, будут действовать для граждан соседних стран, которые захотят приехать в Калининград на мундиаль?

— На основании закона Российской Федерации о проведении чемпионата мира по футболу обладатели билетов на матчи чемпионата имеют на право на безвизовое посещение России. При этом билеты должны быть обменяны на идентификационную карту болельщика — с этой картой и паспортом человек может пересечь границу Российской Федерации, чтобы поболеть за любимую команду.

— Либерализация визового режима на период проведения мундиаля может принять затем постоянную форму?

— Такие вещи практикуются не только для чемпионата мира. Подобные вещи делают и под другие международные соревнования, и под какие-то крупные выдающиеся культурные события. На Олимпиаде в Сочи, на Универсиаде в Казани, на Кубке конфедераций в Санкт-Петербурге применялся такой упрощенный визовый режим.

Все эти картинки — часть одной мозаики.

Очевидно, что любые визовые облегчения лучше, чем любые визовые ограничения. Надеюсь, что со временем нарастет критическая масса таких визовых облегчений и процесс введения безвизового режима сдвинется с мертвой точки.

Хотя для этого нужны двусторонние и многосторонние переговоры: Россия не сможет добиться безвизового режима с помощью одних односторонних инициатив.

— Если оценивать отношения России с Польшей и Литвой на региональном уровне относительно межгосударственного политического диалога, то они более успешны, чем между столицами? Или международный кризис сказался и на региональном сотрудничестве?

— Здесь есть такая ловушка, в которую можно попасть, если начать подменять понятие приграничного сотрудничества исключительно наличием или отсутствием двусторонних и трехсторонних программ. Программы — это не более чем цивилизованный финансовый инструмент, который позволяет подпитать приграничное сотрудничество, оформить его в проектном виде, с конкретными показателями и индикаторами.

Само понятие приграничного или межрегионального сотрудничества намного шире, чем эти программы. Региональное сотрудничество, как мы его видим, — это всё взаимодействие Калининградской области с регионами иностранных государств. И та часть сотрудничества, которая основывается на централизованных соглашениях, включает себя девятнадцать регионов.

Наиболее активны, конечно, те регионы, которые находятся в зоне доступности. Это польские воеводства, граничащая с нами часть Литвы, области Беларуси, Германия. Отчасти Швеция — в усеченном виде, но присутствует. Сейчас ушла с горизонта Дания: раньше у датчан был финансовый инструмент поддержки этого сотрудничества, поэтому оно было более активным и хорошо себя зарекомендовало, но сейчас уже меньше.

Мы пытаемся эти контакты сохранять на уровне региональных и субрегиональных институтов. Это СГБМ — Совет государств Балтийского моря, ОСС ГБМ — Организация субрегионального сотрудничества государств Балтийского моря.

Это скорее взаимодействие гуманитарного характера, гуманитарные контакты, а не политические. Но, разумеется, осложнение отношений на государственном уровне влияет и на региональные контакты. Иначе просто быть не может, ведь регионы — это часть государств.

Задача региона в этой ситуации такова: не дефрагментируя государственную политику, всё-таки поддерживать те контакты, которые являются прагматичными, долговременными.

С Литвой мы были органически связаны долгое время, да и Польша нам не чужая страна. Поэтому мы на региональном уровне видим свою задачу в том, чтобы наши контакты сохранять, поддерживать, наполнять содержанием и делать их взаимовыгодными.

— На Ваш взгляд, это удается делать?

— На мой взгляд, удается в той части, в которой эти контакты не подвержены политическим изменениям внутри этих стран. Потому что самоуправлениям и Литвы, и Польши приходится идти в некотором смысле в контрпотоке с политикой центральных властей своих стран. Но они же идут на это. Они тоже понимают важность сохранения добрососедских отношений. Мы не можем жить в изолированном состоянии. Россия и Калининградская область как регион России — это часть европейского и глобального контекста.

Базовых вопросов отношений с соседями никто не отменял: это социально-экономическое развитие регионов, социальные технологии, экология. По всем этим вопросам соседним регионам сам бог велел взаимодействовать.

Сложные темы в наших межгосударственных отношениях, конечно, встречаются и при взаимодействии на региональном уровне. Но, с другой стороны, у нас, благодаря региональному сотрудничеству, сохраняются международные площадки, на которых мы можем громко и понятно для своих же партнеров озвучивать нашу российскую позицию. И ничего страшного в том, что позиции расходятся, я не вижу до той поры, пока есть возможность эти различия озвучивать и обсуждать.

— Если сравнивать сегодняшний день с 2014 годом, когда украинские события спровоцировали кризис в международных отношениях, заметны ли какие-то изменения к лучшему, признаки нормализации?

— Мне кажется, что это как процесс замерзания воды в водоеме: сперва на поверхности появляется ледяная корка, а потом этот холод еще какое-то время проникает внутрь. Пока еще это проникающее воздействие кризисного года заметно.

Хотя мне кажется, что все стороны из произошедших событий выводы для себя сделали. Может, пока не хватает переговорных площадок, чтобы эти выводы закрепить и озвучить своим партнерам, но прагматизм в отношениях всё равно присутствует. Да и старые традиционные контакты — не последнее дело, и все это понимают. Поэтому там, где возможно, эти контакты сохраняются. И я надеюсь, что этот год как раз будет тем годом, когда пойдет явная тенденция к улучшению.

— В конце прошлого года были подписаны программы приграничного сотрудничества Россия — Польша и Россия — Литва на 2014–2020 годы. Почему эти программы были подписаны спустя несколько лет после того, как начали выполняться, — это проявление кризиса в отношениях России с Евросоюзом и соседними странами?

— Нет, это такая традиционная вещь: документы высокого уровня подписываются, когда практически программа уже начала выполняться. По обеим программам до подписания соглашений уже прошли заседания мониторинговых комитетов.

Подписание соглашений высокого уровня — это завершение легитимизации процесса приграничного сотрудничества, в котором участвуют три стороны: Россия, Евросоюз и страна — член Евросоюза. Длительность согласования программ связана как раз с тем, что они многосторонние.

Собственно говоря, в случае с подписанными программами приграничного сотрудничества мы не опоздали, всё успели и теперь одним пакетом пойдем на ратификацию подписанных соглашений. Это юридическая сторона дела. Для регионов важно, что теперь может начинаться подача проектных заявок.

— В чём основное содержание подписанных программ приграничного сотрудничества, чем они примечательны и чем отличаются от программ на предыдущие периоды?

— Специфика программ приграничного сотрудничества в том, что они не предполагают конкретных проектов на начальном этапе их реализации. Это рамочные программы, в которых обозначаются приоритеты.

То есть это не традиционные для нас федеральные целевые программы, где мы точно знаем, на какие проекты пойдет финансирование. Это программы с децентрализованным управлением. Объявляется набор проектных заявок, и любая заявка, которая соответствует приоритетам программы и качественно подготовлена (существует оценочный лист, по которому оценивается качество заявки), получает определенные баллы и согласуется для получения финансирования.

Ничего революционного нынешние программы не несут, за исключением слегка изменившихся приоритетов. В литовской программе, например, в этот раз у нас нет экологии в качестве приоритета. Литовские коллеги посчитали, что у них с экологией всё в порядке и более актуальны другие приоритеты.

Путем переговоров стороны выбрали четыре приоритета в одной программе и четыре — в другой. В случае Литвы это культура и сохранение исторического наследия, борьба с бедностью, поддержка местного и регионального управления, укрепление границ и управление миграцией. Проекты в рамках этих приоритетов и будут реализовываться в ближайшие годы.

— Какой общий объем финансирования предусмотрен по польской и литовской программам?

— На российско-польскую программу бюджет — 62,3 миллиона евро. Из них финансирование России — 20,6 миллиона. На российско-литовскую — 23,5 миллиона евро. Из них взнос России — 7,8 миллиона. Общий бюджет получается меньше, чем на предыдущую «трехсторонку».