Гражданская война на Донбассе. Свидетельства очевидца. Ч.1

На Донбассе вот уже несколько месяцев продолжается гражданская война. О том, что этот военный конфликт именно гражданская война, а не антитеррористическая операция, как это пытаются доказать украинские власти, RuBaltic.Ru рассказал военный корреспондент газеты «Комсомольская правда» Александр КОЦ, два месяца проведший в осаждённом Славянске и видевший войну на Юго-Востоке своими глазами:

- Г-н Коц, стороны конфликта дают различные названия событиям на Донбассе: антитеррористическая операция, война России против Украины, гражданская война. Вы последние месяцы провели в Славянске, на Ваш взгляд, какое из этих названий наиболее точно отражает ситуацию на Донбассе?

- Если смотреть и сравнивать с тем, что я видел раньше, а я освещал практически все военные конфликты последних 14-15 лет, то, всё-таки, эти события подходят под определение гражданской войны. Потому что несмотря на все попытки украинской пропаганды представить эти события как антитеррористическую операцию, всё-таки со стороны ополчения большинство вооружённых людей – это не наёмники, не пришлые из других государств (хотя такие тоже есть), это в большинстве своём местные жители. Жители Донецка, Славянска, особенно Луганска, потому что первыми заявили о своих претензиях на независимость луганские партизаны – они были одними из первых, с кем мы встретились: это было в марте, они тогда ещё сидели в лесу, скрывая лица под масками. Во главе с Болотовым – нынешним лидером Луганской народной республики.

Всё-таки это - гражданская война, причины которой ясно просматриваются – это неприятие Восточной Украиной ценностей и идеалов, которые навязываются Киевом, а Киеву навязываются Западной Украиной и западными партнёрами Украины.

- Сколько людей из ополчения ДНР и ЛНР вступили в ополчение сразу, как только возникла идея автономии или полной независимости региона от Украины, а сколько - присоединились после того, как Киев развернул на Донбассе военную операцию?

- Точное соотношение назвать сложно, но если говорить об ополчении Славянска, в котором мы провели около двух месяцев, то в последний месяц ополчение пополнялось на 40-50 человек в день. При этом, понятно, вооружения на всех не хватает, поэтому кто-то отсеивался, оставался в резерве. В итоге в Славянске почти всё мужское население в возрасте до 40 лет либо встало под ружьё, либо уехало. Но в ополчении были люди и старшего возраста, были даже преклонного возраста, были те, кто воевал в Афганистане.

Если же говорить о Луганской народной республике, то там тоже преобладают местные жители: это и бывшие военные, и бывшие милиционеры, и бывшие сотрудники спецподразделения МВД «Беркут».

Сейчас же, после того как Игорь Стрелков объявил, что он формирует контрактную армию, в которой будут платить достаточно большие по местным меркам деньги – порядка 25 тысяч рублей в пересчёте, в ополчение потянулись ещё шахтёры, которые, как ни странно, до последнего времени молчали.

- Чем лично Вам запомнились ополченцы Луганска, Донецка, Славянска? Кто эти люди по возрасту, социальному положению, профессии, биографии, взглядам и убеждениям?

- Это абсолютно разные люди. Совершенно разные.

Был в окопах Семёновки нами встречен ополченец Игорь, у которого украинский танк при повороте на Красный Лиман разбомбил дом, который ещё его дед построил в Великую Отечественную войну. Там погибли его супруга, его тёща, поэтому он взял карабин и сидит в окопах близ Семёновки.

Ещё есть люди, которые называют себя экзистенциалистами – это люди, которым нравится экстрим, нравится адреналин. Обычно это люди с техническим складом ума – есть несколько таких людей в подразделении с позывным «Моторола». Мы общались с этими людьми: они с некоторым уважением, а иногда даже и с восхищением отзывались о своём противнике – незадолго до ухода ополчения из Славянска с украинской стороны появились довольно профессиональные танкисты-снайперы, довольно профессиональные миномётчики, которые просто ювелирно кладут мины по своим целям. Так вот наши собеседники высказывали даже некоторое профессиональное уважение к противнику.

Есть добровольцы из других стран. Из России в том числе. Есть авантюристы, которые приезжают на два-три дня, сталкиваются с реальной войной и уезжают домой. Есть люди идейные, которые убеждены, что защищают интересы русского народа, русского мира, – таких тоже немало.

Но основная группа ополченцев, повторюсь, это местные жители. Выделить, кто там превалирует (молодые, пожилые и так далее) не получается: все люди очень разные.

- Каково сейчас жить и работать в Славянске и вообще на Донбассе? Как Вы себя чувствовали в плане личной безопасности, когда там находились?

- Война и предполагает наличие опасности – «на войне как на войне». Сейчас жители Славянска чувствуют себя в некоторой растерянности – они только вырвались из этого ада ежедневных обстрелов.

Сейчас в городе украинские силовики – понятно, все боятся, что их за что-то привлекут, потому что сейчас идет «охота на ведьм»: ищут «пособников террористов», как говорят украинские СМИ, - конечно, все боятся, что их отнесут к числу этих пособников.

В результате появились и доносы, и предательство, и доклады в определённые инстанции, что вот такой-то человек сотрудничал, поставлял информацию и т. п. Но в целом в Славянске сейчас вздохнули свободнее, поскольку украинская армия перестала бомбить жилые кварталы.

Если говорить о Донецке, то пока Донецк живёт своей обычной жизнью, если можно так выразиться в условиях войны. Просто пока война как таковая в Донецк ещё не пришла, поэтому он ещё не прошёл того, через что уже прошёл Славянск. Там людям ещё предстоит привыкать к тяжестям военного времени. В Луганске к военному времени, на мой взгляд, давно уже привыкли: там уже отработана система оповещения населения об авианалетах, система оповещения об артиллерийских залпах – все уже знают, когда бежать, куда бежать, где ближайший подвал, в котором можно укрыться, когда из него можно будет выйти. Как это ни печально, но люди начинают привыкать к войне.

- Если говорить не об ополчении, а в целом о населении Донбасса, то оно едино в этом конфликте? Или там есть те, кто за ДНР и ЛНР, есть те, кто за Украину, есть те, которым всё равно?

- Те, кто поддерживает Киев, из Донецка в большинстве своём уже выехали. Это разделение было ярко видно месяца два с половиной – три назад, когда и Донецк ещё не был в руках ополчения, и устраивались митинги «За единую Украину», на которых даже выступал депутат-националист Ляшко. Сейчас людей, которые могли бы пойти на такой митинг, нет. Сейчас в Донецке остаются либо те, кто поддерживает ополчение, либо те, кому некуда бежать, и те, кто ещё не решился бежать.

Понятно, что общество неоднородно. Есть люди, которые против Донецкой народной республики, против ополчения. Но они находятся в тени – в виртуальном пространстве Интернета.

- Как жители Донбасса относятся к позиции России в этом конфликте?

- Безусловно, нам часто задавали вопрос, почему Россия так пассивна в этом конфликте (хотя, как мне кажется, на дипломатическом, в первую очередь, уровне Россия как раз рубится за Юго-Восток, за эти мятежные регионы).

Большинство населения ждёт помощи от России, как минимум - гуманитарной, как максимум - военной.

Есть и такие, которые обижаются, что Россия не ввела войска: у нас интересовались, сколько ещё здесь фашисты должны убить русских, чтобы Россия, наконец, ввела войска. При этом большинство всё-таки отдаёт себе отчёт, что крымский сценарий на Донбассе невозможен. Они тепло отзываются о России и ждут от неё действенной помощи.

- А как они относятся к позиции Запада: США, ЕС, отдельных европейских стран?

- Я бы не сказал, что на улицах кто-то обсуждает телодвижения Запада: больше критики в адрес киевских властей, в адрес киевских СМИ.

- Популярна ли на Донбассе версия, что Запад (США, прежде всего) дал Киеву мандат на уничтожение региона, его зачистку от местных жителей ради последующей разработки там месторождений сланцевого газа (которого очень много как раз в треугольнике Донецк-Славянск-Краматорск)?

- Это обсуждается где-то кулуарно, но я не могу сказать, что это популярная повестка дня. Сланцевый газ в Славянске – это миф, который был кем-то запущен и никем ещё не доказан. Нет, людей на Юго-Востоке беспокоят более приземлённые вещи: вода, свет, хлеб – простые радости, на которые мы не обращаем внимания. А там в некоторых местах это уже роскошь.