Эксперт: отдаление стран СНГ от России – контрпродуктивно для Запада
Елизавета Болдова
Украинский кризис – это следствие политики западных стран по отдалению республик СНГ от России при полном отсутствии учёта того, что безопасность в Евразии напрямую зависит и от позиции России. Может ли этот кризис привести к новой холодной войне, или еще остается возможность для выхода из сложившегося положения? Свои ответы на эти вопросы на недавнем Балтийском форуме в Латвии предложила доктор политических наук, заведующая отделом Центра европейской интеграции Института мировой экономики международных отношений (ИМЭМО) РАН Надежда АРБАТОВА:
- Если бы меня спросили, от чего зависит безопасность Евразии на глобальном уровне, я бы сказала, что она зависит от самоидентификации России. Почему? Потому что сегодняшний полицентричный мир находится под постоянным воздействием изменяющегося баланса между двумя тенденциями: тенденцией к глобальному сотрудничеству, глобальному управлению и тенденцией биполярности, которая будет в корне отличаться от того, что мы знаем.
Это не будет противостояние социализма и капитализма; это будет противостояние между Западом и «анти-Западом», или, если хотите, между Севером и Югом. Это нарождающаяся биполярность будет формироваться вокруг двух полюсов: США и Китая. И немаловажный вопрос на случай, если это произойдёт, - где будет Россия.
Идеологическая составляющая в этом новом противостоянии будет отличной от прежних основ. Я думаю, что главный водораздел будет проходить по вопросу о том, как трактуются отношения человека и государства, кто кому служит, в чём выражается величие государства.
Сегодня существует очень много определений России. Одни говорят, что это евразийская держава, другие – что это евротихоокеанская держава. Говорят также, что Россия – это новая Европа. Но ни одно из этих определений не проливает свет на идентичность России. Если бы меня спросили, как я определяю сегодняшнюю Россию, я бы сказала, что Россия – это европейская страна с большой территорией в Азии и очень трагической историей, которая неоднократно выводила её с европейского пути. Культура – это некий генетический код, который нельзя изменить.
Уже с XIX века у нас существовало две парадигмы развития истории, иными словами в нашей стране всегда существовали «две России»: евразийская и европейская. Но соотношение между ними зависело, в большой степени, от внешней среды и от отношений с Западом. Чем лучше были эти отношения, тем сильнее была Россия европейская, и тем безопаснее был мир. Это, на мой взгляд, наши западные партнёры никогда до конца не понимали.
После решения проблемы с ядерным наследием Советского Союза НАТО и ЕС стали рассматривать проблемы дезинтеграции на постсоветском пространстве как гарантию того, что новая империя никогда не возродится на этом пространстве.
На мой взгляд, они выбрали самую контрпродуктивную политику для этих целей. Это была политика, направленная на отдаление стран СНГ от России, и все стратегии последовательно обходили Россию. Понятно, что ЕС не хотел, чтобы Россия участвовала в европейской политике соседства, которая, на мой взгляд, была очень неудачным проектом.
Нас часто обвиняют в том, что у нас менталитет времён холодной войны. В большой степени, это обвинение можно применить и к Западу. Я помню конференцию после кавказского кризиса 2008 года. Один из видных дипломатов из Брюсселя тогда сказал: «Почему мы должны всё время думать о том, как Россия реагирует на события, и принимать во внимание её комплексы и озабоченности? Мы построили хороший и благополучный мир в границах Евросоюза». Я ответила, что они не обязаны, но тогда надо быть готовым к тому, что кризисы, подобные кавказскому, будут повторяться. И вот произошел кризис в Украине, в связи с непониманием неделимости безопасности в постбиполярном мире, когда нет Берлинской стены и границы не могут быть защищены так, как это было раньше.
Что произошло в Украине? Конфликт между двумя региональными стратегиями – ЕС и Россией, Восточным партнёрством и Евразийским проектом. Изъян Восточного партнёрства состоит в том, что оно было навязано разделённой, неподготовленной стране, и Брюссель исходил из своего опыта в Центральной и Восточной Европе, где европейский выбор был естественен. Украина была другой страной, и Брюссель этого не понял.
Что делать дальше? Есть два пути: либо Украина раздирается между Россией и ЕС, и возникает новая разделительная линия в Европе с соответствующими последствиями для европейской безопасности, либо находится компромисс. Сложность компромисса, на мой взгляд, состоит в том, что ни одна страна не может уступить друг другу.
Было бы хорошо, если бы ЕС не форсировал подписание экономической части ассоциации, а использовал это время для новой инициативы и перезагрузки политики соседства, а также для переформатирования Восточного партнёрства в сторону горизонтальной интеграции и предметных функциональных проектов.
Эта новая программа могла бы быть гораздо шире, чем сегодняшнее Восточное партнёрство.