Организаторы «Бессмертного полка» победили эстонскую полицию

На прошлой неделе эстонский суд оправдал пять организаторов акции «Бессмертный полк», которую пытались провести в прошлом году. О подробностях случившегося и ходе процесса RuBaltic.Ru рассказал один из оправданных — правозащитник Сергей СЕРЕДЕНКО.

— Сергей Николаевич, как родилась идея устроить акцию «Бессмертный полк» в Эстонии?

— Идею привез [гражданский активист] Дима Линтер. Он в середине апреля приехал и предложил провести «Бессмертный полк». Естественно, к тому моменту мы слышали про то, как эта акция проходила в России. У нас складывался свой формат мероприятий на 9 мая, но мы решили — почему нет? Сразу нашлась команда, которая начала это делать.

— Перед акцией вы обратились в компетентные органы?

— Подчеркну: 22 апреля мы подавали уведомление. Речь идет об универсальной свободе собраний. Она реализуется не в заявительном, а в уведомительном порядке. Стоит отметить, что у нас раньше был довольно хороший старый закон «О публичных собраниях». Потом с ним полностью разделались: закон ликвидировали. 

Положения, касающиеся свободы собраний, перекочевали в закон «Об охране порядка», что категорически поменяло контекст. Если раньше свобода собраний была гордым правом человека, то в новом законе свобода собраний — угроза общественному порядку. Кроме того, поменялся обязанный субъект. Раньше собраниями занимался муниципалитет, а сейчас занимается полиция. 

Таким образом, свобода собраний фактически полностью замкнулась на полиции. Полиция регистрирует собрание, запрещает его и затем наказывает нас за то, что мы не провели запрещенное полицией же собрание.

— Каков законный порядок проведения собраний?

— Закон признаёт три вида собраний. Первое — собрание, которое надо регистрировать, то есть уведомлять о его проведении. Второе — собрание, о проведении которого уведомлять не надо. Третий тип — так называемые спонтанные собрания. Уведомлять необходимо о собраниях, требующих каких-либо усилий со стороны властей. Например, перекрытия движения, что и имело место в нашем случае.

— Где вы собирались проводить акцию?

— По этому поводу были дебаты. В итоге решили, что, раз мероприятие проводится впервые, никаких многокилометровых шествий придумывать не будем. Поэтому выбрали маршрут, по которому народ и так ходит к Воинскому кладбищу. Все желающие могли к нам примкнуть, а кто не хочет — пойти самостоятельно. Идти планировали, соответственно, от Таллинского автовокзала до Воинского кладбища. Маршрут длиной всего полтора километра.

— Сколько участников ожидалось?

— В уведомлении мы указали 500 человек.

— Как среагировали городские власти?

— Предлагаю начать с конца. Как я на суде сформулировал, произошел конфликт между двумя государствами — национальным и правовым. Мы представляли сторону правового государства. Перед властями стоит простая задача: не дать сложиться новому обычаю. Ежегодные собрания у «Бронзового солдата» на Тоомпеа были качественным, десятилетиями складывавшимся, совершенно очевидным обычаем русскоязычных жителей Эстонии. 

Власти стремились не допустить появления нового обычая в лице «Бессмертного полка», оттого и вставляли палки в колёса организаторам.

Делали это как напрямую, так и косвенно, развернув абсолютно жуткую кампанию преследования, включая порезанные покрышки на автомобилях.

По закону полиция сама направляет соответствующую просьбу в муниципалитет, и муниципалитет обязан расчистить нам дорогу, составить схему перекрытия движения. Муниципалитет при этом имеет право задать нам вопросы, но всё равно не мы должны бегать и согласовывать, а власти должны звонить нам и интересоваться, если им надо. В тексте жалобы мы потребовали у полиции действовать по закону, а также привлечь писавшего нам чиновника-фантазера к дисциплинарной ответственности. 

В итоге мы, естественно, никакого сообщения о его наказании не получили. Зато буквально через два дня получили регистрационное свидетельство на наше собрание. Мы начали готовиться к проведению «Бессмертного полка».

— Как дальше развивалась ситуация?

— 7 мая префект принял решение о запрете шествия «Бессмертный полк» и переносе его в другое место. Конечная точка оставалась той же, но к ней мы должны были прийти окольными путями. Важно: 9 мая был понедельник, а решение было направлено Линтеру по электронной почте только в субботу вечером. 

Причём самого Линтера не было в Таллине — он проходил досмотр в Нарве.

Дмитрий Линтер

— На каком основании акцию обязали перенести?

— Ни одного законного основания указано не было. В решении был написан полный бред. Префект сослался на письмо Транспортного департамента о том, что акция будет проходить в рабочий день в час пик и, по многолетним наблюдениям, придет много народу, поэтому перекрыть дорогу для шествия колонны нет никакой возможности. От первой до последней буквы это всё совершенно незаконно.

— Бывали прецеденты, чтобы префекты вели себя подобным образом?

— В 2008 году префект Райво Кюйт трижды противился проведению памятных мероприятий по случаю первой годовщины «Бронзовой ночи». Причём договорился он до откровенно расистских мотивов. Когда мы хотели провести акцию в парке Хирве, примерно в 300–400 метрах от места, где раньше стоял «Бронзовый солдат», префект начал писать, что парк Хирве — священное для эстонцев место, поэтому там нельзя подобную акцию проводить. Судебный процесс дошел до Государственного суда. 

Государственный суд признал действия префекта противоправными. Через месяц таллинский префект стал главой Департамента полиции.

— Когда эстонцы проводят свои акции, они ту же процедуру проходят?

— Нет. По закону собрания отличаются от мероприятий. Собрания защищены свободой собраний — это право человека. А мероприятия — частная история. Ведь в чём заключается содержание права на собрание? Это бесплатное пользование общественными пространствами: площадями, улицами, парками и так далее. Если собрание проходит бесплатно и под бесплатной охраной полиции, то мероприятия проводятся за свой счет. 

К примеру, банк SEB год за годом проводит Таллинский осенний марафон. Перекрывается половина города, чтобы марафонцы смогли пробежать. Только к свободе собраний это отношения не имеет.

— А когда, скажем, националисты факельные шествия устраивают?

— Подобные мероприятия вообще не регистрируются. По закону даже уведомление подавать не надо. Они по пешеходной зоне ходят, им не надо ничего перекрывать.

— Что вы стали делать после извещения о запрете акции?

— Я узнал об этом 8 мая днем, когда ко мне приехал Линтер. Закон хоть плохо сформулирован, но он обязывал нас провести шествие в другом месте. С точки зрения свободы собраний никто не может нас обязать сделать это. Ведь решать нам и только нам. Опять же, закон, во-первых, предусматривает действия префекта в случае нашего отказа. 

Во-вторых, если мы с этим не согласны, то должны подавать новое уведомление. Новое уведомление подается за четыре дня, тогда как у нас был всего один. К тому же в старом законе была совершенно особенная процедура обжалования: в случае запрета собрания суд был обязан выносить решение за сутки. Это универсальный принцип проведения собраний, утвержденный Венецианской комиссией Совета Европы. 

То есть по старым законам мы теоретически могли обжаловать решение префекта в понедельник, а суд бы его отменил, как идиотское. Поскольку сейчас действует новый закон, и нам было очевидно, что имела место полицейская провокация, мы решили, что собрание не проводим. Мы приходим на место и стараемся сделать всё, чтобы избежать полицейских провокаций. Ведь проведение запрещенного собрания у нас уголовная статья.

— Почему тогда просто не отменили собрание?

— Во-первых, закон не предусматривает такой процедуры, как отмена собрания. Во-вторых, оно было уже отменено префектом. Он его запретил. В-третьих, мы были дежурными, обслуживающим персоналом, в то время как единственным организатором был Линтер. 

9 мая в 11 часов Линтера на улице «свинтила» «охранка» и продержала у себя до полвторого ночи.

— Полиция утверждала, что Вы не исполняли обязанности дежурного на мероприятии…

— Представьте себя на моём месте. Где ваш организатор, вы знаете только по слухам. Вы точно знаете, что «Бессмертный полк» запрещен. Однако организатор, который должен прийти и всем сказать расходиться, физически отсутствует. Только через день вы узнаёте, что его попросту закрыла «охранка». 

Вы люди ответственные, поэтому перед вами стоит четкая задача — не дать побить людей. Потому что мы знаем, как бьет людей эстонская полиция.

Полиция Эстонии

Конкретно я пришел на место, подошел к уже собравшимся людям и сказал: «Ребят, собрание запрещено полицией. Линтер, по всей видимости, похищен Охранной полицией. Поэтому сами двигайтесь отсюда в другую сторону». Затем я встал у автовокзала с плакатом «Бессмертный полк. Информация». Собственно, идущей мимо меня толпе я повторял как мантру одно и то же. Простоял полтора часа, после чего сел в автобус и поехал домой. Меня не «не было», я не игнорировал собрание. Я, наоборот, сделал всё, чтобы оно не состоялось. Главным было уберечь людей.

Второй проблемой было то, что многие заказали портреты. Когда их привезли, вокруг них стали собираться. Полиция тут же выгнала людей в другое место. Пара сотен человек перешли дорогу. Меня там уже не было, но был Сергей Чаулин и другие ребята. Они раздали портреры и тоже предупредили, что собрания не будет. Просили полицию хотя бы временно перекрыть улицу, чтобы 300 человек смогли уйти по домам. Полиция отказалась, и народ решил уходить самостоятельно. Одним махом перешли улицу — так и сложилась «колонна “Бессмертного полка”». Триста человек переходят улицу на узенький тротуар — получается колонна. Эту колонну суд впоследствии оценил как «спонтанное собрание».

— За что в итоге вас оштрафовали?

— Обвинений было два. 

Первое: не пришел на собрание и, соответственно, не провел его. Второе: проводил собрание, но не носил повязку дежурного.

— Но ведь понятно, что даже чисто логически обвинения противоречат друг другу.

— В этом и анекдот!

— Тем не менее давайте попытаемся понять логику полиции…

— Не было у нее логики. Как юрист и правозащитник с 20‑летним стажем, я просчитал действия полиции на два хода вперед. Если бы Чаулин сказал: «Товарищи, идемте за мной», — его бы тотчас замели за проведение запрещенного мероприятия. Но полиция посчитала, что собрание было. Раз было собрание, значит, должны быть дежурные. А их не было! Вот и к ногтю их за это.

— На сколько евро вас оштрафовали?

— Самый большой штраф, в 180 евро, получил Сергей Меньков. Меня обязали выплатить 120 евро. Остальных — по 60.

— Почему Вам дали больше других?

— Так меня и Менькова как бы «не было». Я стоял у автовокзала, в шествии участия не принимал. Поэтому мой грех тяжелее — «прогулял» запрещенный митинг. Менькова вообще не было в Таллине, он только под вечер собирался приехать. Ему утром Линтер успел позвонить и сказать, что всё запретили. Меньков никуда не поехал и получил за это 180 евро штрафа.

— Вы сразу же обжаловали штрафы?

— На нас составили протоколы об административном правонарушении. Мы подали возражение, в котором на 15 страницах изложили историю преследований. Ни на кого эти возражения впечатления не произвели. Было вынесено решение оштрафовать нас. Мы обжаловали его в суде первой инстанции. Полиции вообще было нечего предъявить. Поэтому около 15 минут мы смотрели полицейские видео, причем вверх ногами, так как технику не смогли наладить. Камера из полицейской машины засняла скопление 30 совершенно спокойных людей. Что это должно было доказывать, непонятно. 

Далее полиция вызвала свидетеля. Им оказался старший наряда, который отказался перекрыть дорогу и дать людям уйти. Он прямым текстом сказал, что подошел к людям, сообщил о запрете собрания и попросил разойтись. Полиция вела себя крайне вяло. Все понимали, что дело политическое. Полиция привыкла проигрывать политические дела. 

Но она выиграла в том, что мы получили трехмесячную нервотрепку с вызовами на допросы и всем вытекающим. А полицейские получили за это зарплату.

— Как реагировала на вашу победу эстонская пресса?

— Сработали отлаженные механизмы и приемы. Когда эстонцы не хотят о чём-то писать, они, как правило, и не пишут. Если не писать невозможно, текст тупо заменяют фотографиями в стиле «смотрите, как проходило событие». Вроде бы освещают, а по сути ничего нет. Эстоноязычная версия Delfi, образно говоря, по делу дала три абзаца, по нашей подноготной — шесть абзацев. Мол, смотрите, какие мерзавцы пришли в суд. Ключевая информация о том, что собрание было запрещено, на Delfi вообще не была обнародована. 

Понятно, почему народ возмущался: заявили собрание, сами не пришли, а потом их еще и оправдали?! И это в лучшем случае. Эстонское телевидение совсем никак не отреагировало. Задача была замолчать. Генеральная задача — не дать сложиться новому обычаю. Это совершенно четко.

— В этом году «Бессмертный полк» будете организовывать?

— Конечно, будем.

— Ваши шаги на этот раз будут отличаться? Какие выводы были вами сделаны?

— Главная наша ошибка: у нас был один организатор, а не три. На будущее мы это учтем. Далее: в суде, помимо жалобы на решение по нашему делу, мы подавали еще четыре конституционных жалобы, три из которых были призваны изменить закон «Об охране порядка». Жалобы остались без удовлетворения, суд их просто отказался рассматривать, хотя был обязан передать их в Конституционный суд. Сейчас мы собираемся добиться признания запрета «Бессмертного полка» противоправным. Также очень возможно, что будем добиваться для полицейских уголовного дела по преследованию.

— Вам кажется, какие выводы извлекли из ситуации власти и полиция?

— Прошлый «Бессмертный полк» проходил в «дотрамповскую» эпоху. На прошлой неделе Трамп заявил, что он президент США, а не всего мира. Сигнал «начинайте жить своей головой» должен быть услышан в Прибалтике. Куда теперь это вывернет? Власти либо решат, что им вообще всё дозволено, либо, наоборот, поймут, что остались «без крыши». Так что прогнозов делать не буду. Судя по волне репрессий, которая пошла в соседних Латвии и Литве (вспомним хотя бы уголовные дела против Гедрюса Грабаускиса и Александра Гапоненко), у эстонских властей вместо ощущения груза ответственности начался праздник непослушания.