Население Латвии стремительно сокращается. После возобновления независимости в стране насчитывалось 2,7 миллиона человек, тогда как сейчас их уже меньше двух миллионов. Прогнозы демографов также дают неутешительную картину – к 2050 году в Латвии будет проживать менее полутора миллионов человек. О том, что нужно делать, чтобы исправить ситуацию, и о том, что может ожидать страну, если не делать ничего, порталу RuBaltic.Ru рассказал профессор Латвийского университета, академик, демограф Петерис ЗВИДРИНЬШ:
– Профессор Звидриньш, ранее Вы утверждали, что к 2050 году население Латвии составит 1,7-1,8 миллиона человек, но несколько недель назад заявили, что количество жителей к этому времени будет уже менее полутора миллионов. Скажите, пожалуйста, почему произошло такое изменение прогноза?
– Да, действительно, эти прогнозы изменяются ежегодно. Евростат или департамент по народонаселению ООН ежегодно эти данные корректируют. К сожалению, мы в Латвии совместно со статистиками уже давно такие прогнозы не делаем и поэтому ссылаемся на международные учреждения. Данные, которые вы имели в виду, что к 2050 году жителей Латвии останется 1,45 миллиона, являлись прогнозом Евростата, который в последние годы смотрит на нас довольно пессимистически. Должен сказать, что в какой-то мере не без основания, ведь те прогнозы, которые готовились десять лет назад, не сбылись.
Поэтому сейчас получается, что прогнозы для Латвии стали хуже – на перспективу численность населения страны будет ниже, чем это прогнозировалось ранее.
Вообще, если сравнивать данные ООН и Евростата, то прогнозы ООН несколько более оптимистичны, чем Евростата, поэтому я использую в основном их. Евростат же смотрит на нас более пессимистично.
За последние годы в Латвии увеличилась рождаемость и средняя продолжительность жизни, так что, на мой взгляд, статистика Евросоюза немного находится в противоречии. Если же посмотреть на показатель рождаемости, то за 2014 год он составил 1,65. По прогнозам того же Евростата он в дальнейшем ещё будет увеличиваться. То же и по средней продолжительности жизни, особенно для мужчин: к 2050 году она увеличится на 9 лет. Так что как это соотносится с таким резким уменьшением численности населения, мне непонятно.
Правда, для Латвии всё ещё прогнозируется отрицательное сальдо миграции, но оно будет значительно меньше, чем сейчас.
С 1991 года в среднем за год убыль населения составляла 17,2 тысячи человек. Прогнозы на будущее не столь велики, а после 2030 года даже ожидается некоторый прирост. Так что здесь, на месте, мы несколько более оптимистично смотрим на вещи. Но мы должны ссылаться на источники, потому что демографические прогнозы – это очень серьёзные научно обоснованные расчёты. Конечно, хочется надеяться, что через десять лет, а может быть и раньше, руководители страны будут активнее проводить демографическую политику и не допустят таких пессимистичных цифр, и тогда не будет основания базироваться на таких печальных прогнозах.
– Однако других прогнозов у нас нет, поэтому если брать то, что имеем, можете ли Вы сказать, каким территориям или городам Латвии сильнее угрожает депопуляция?
– Если мы рассмотрим нашу внутреннюю ситуацию, то хуже обстоят дела в Латгалии, в восточной части страны. Значительно лучше ситуация в регионе вокруг Риги, где даже уже в последние годы виден прирост населения. Насчёт конкретных населённых пунктов: не думаю, что в ближайшее время найдутся такие, где совсем не останется жителей, однако сокращение населения, конечно, будет. Население уменьшается практически во всех городах и краях.
Самая опасная ситуация – в малых населённых пунктах, где сейчас насчитывается 500-800 человек. Это Дурбе, Зилайскалнс, Айнажи, Субате и так далее.
Где сокращение населения на треть – уже очень тревожная ситуация. К сожалению, как раз именно такие прогнозы нам дают международные организации.
– А есть ли данные по этническому составу, какие этносы убывают быстрее?
– Сокращение населения будет по всем этносам, по всем без исключения. Если раньше была несколько более благополучная ситуация у цыган – число родившихся было выше, чем число умерших, то после их значительной эмиграции несколько лет назад и ухудшившейся возрастной структуры они тоже сейчас имеют минусы.
Для титульной нации – латышей – ситуация несколько лучше.
Во-первых, у них лучше возрастной состав. В отличие от того, что было в советский период, сейчас латыши намного моложе, чем представители всех славянских групп. Число родившихся, как и интенсивность рождаемости в целом – эти показатели у латышей тоже лучше. Но это в основном из-за того, что латыши больше представлены в сельской местности, где рождаемость выше. Однако если же брать отдельно только города, то и там у латышей рождаемость тоже несколько выше по сравнению с русским и другими славянскими этносами.
В то же время если говорить о средней продолжительности жизни, то там различия незначительные. Правда, могу сказать, что эти показатели довольно трудно рассчитывать. За последние годы всё больше и больше становится людей, которые не указывают свою этническую принадлежность, и в статистических выкладках уже до 3% жителей Латвии с неопределённым этническим происхождением. Однако удельный вес латышей явно увеличивается, тогда как доля национальных меньшинств – сокращается. Так что этническая дифференциация у нас всё же существует.
У славянских групп более сильное постарение населения, так что более неблагоприятная ситуация в области естественного прироста сейчас именно у этой группы.
Существенен и миграционный фактор. В 90-х годах у славянских групп была высокой доля уезжавших из Латвии, как и в начале этого столетия, – эмиграция у меньшинств выше, чем у латышей. Правда, у латышей эмиграция также довольно высока.
– Если сравнивать эмиграцию и превышение смертности над рождаемостью, какой фактор сильнее оказывает влияние на сокращение населения Латвии?
– Если мы посмотрим данные за 1991-2014 годы, то увидим, что показатели очень сильно различаются по определённым периодам. Например, на рубеже столетий и в начале 2000-х годов показатели эмиграции были значительно ниже, главный фактор – это сокращение естественного прироста. В то же время если посмотреть на начало 90-х годов или годы кризиса, 2008-2011 годы, то здесь, конечно, преобладает миграция, а естественная убыль населения не так заметна. Если же смотреть весь период независимости, то в целом преобладают миграционные потери, да и в последние три года миграционный фактор также пусть незначительно, но выше.
– Вы упоминали, что в будущем правительство, возможно, изменит демографическую политику и население может увеличиться. На Ваш взгляд, как дела обстоят сейчас? Есть ли у правительства какое-нибудь видение решения этой проблемы?
– В наших политических документах, например в Национальном плане развития до 2020 года, записаны красивые слова о необходимости избежать глубокой депопуляции, в которой мы находимся. Под эгидой премьер-министра даже существует Демографический совет, что начал ещё Валдис Домбровскис. С момента начала его работы уже прошло почти пять лет, но сдвигов мало. В этом смысле проводимая правительством политика довольно пассивна, за исключением, может, последних лет, когда была начата поддержка семей.
Это, как я уже говорил, даёт некоторые положительные результаты, что отражается на показателях рождаемости.
Мы видим, что в 2008-2011 годы суммарный коэффициент рождаемости сокращался, тогда как начиная с 2012 года он ежегодно возрастает. Так что, должен сказать, в значительной мере это результат проводимой политики.
Вообще, ситуация становится довольно опасной: нас было 2,7 миллиона в 1990 году, а сейчас лишь 1,98 миллиона. И это уже другая ситуация. Поэтому я думаю, что нужно более тщательно анализировать проблему и принимать для её решения серьёзные меры. Особенно в области эмиграции и реэмиграции. Сейчас отступать, как говорится, некуда. Вот, на днях видел телевизионную передачу, где выступали Марис Кучинский, председатель Комиссии Сейма по долгосрочному развитию, и Имантс Парадниекс – председатель Подкомиссии по демографии. Все понимают эту тревожную ситуацию и говорят, что попытаются в документах прописать демографию как приоритетную сферу. Кроме того, утверждают, что есть какие-то резервы и они должны быть направлены туда. Посмотрим, надеюсь, что так и будет. Опыт многих стран показывает, что положительного эффекта можно добиться, если к этому вопросу подходить серьёзно.
– Как Вы считаете, какие меры могут быть приняты?
– Моё мнение – должна быть разработана оздоровительная программа, и она должна быть комплексной и долгосрочной. Нет одной меры, которая дала бы эффект, нужно идти по крупицам и в области рождаемости, и в области жизнеспособности – качества населения. Например, какое здоровье у новорождённых. Мы значительно сократили детскую смертность, но всё равно у нас только примерно две трети полностью здоровых новорождённых детей, тогда как одна треть рождается с определёнными заболеваниями или дефектами – физическими и умственными. Эта программа должна быть широкой в области народонаселения в целом. В 80-х годах мы доказали, что это возможно. Опыт Эстонии, где ситуация несколько лучше, подтвердил, что и в капиталистических условиях можно добиться достаточно хороших эффектов. Поэтому если наше правительство серьёзно возьмётся за дело, то, на мой взгляд, в течение пяти лет можно много чего исправить, и эти прогнозы, о которых мы говорим, останутся только на бумаге.
– Какой прогноз Вы можете дать относительно того, как долго население Латвии ещё будет сокращаться?
– Если говорить о реальном прогнозе, ясно, что он будет условно реальным. Я считаю, что в ближайшие пять лет депопуляции нам избежать не удастся. Поэтому то, что написано в Национальном плане – преодоление депопуляции до 2020 года… этого не будет. Минусы у нас будут, но они будут на более низком уровне, чем сейчас. На мой взгляд, приостановка снижения населения может быть не раньше, чем лет через десять.