Школьная реформа в Латвии — не забота о детях, а проявление враждебности к русским

Русскоязычные жители Латвии продолжают сопротивляться скандальной реформе образования. Накануне в Риге прошло второе вселатвийское родительское собрание, на 1 мая запланирован митинг в защиту русских школ. Организаторы мероприятий надеются, что количество активистов возрастет, когда люди вкусят первые плоды нововведений в образовательной сфере. Об этом аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал латвийский правозащитник, член правления Латвийского комитета по правам человека Александр КУЗЬМИН.

— Г-н Кузьмин, чем Вам запомнилось второе вселатвийское родительское собрание? Были ли озвучены какие-то свежие идеи?

— Первое подобное мероприятие прошло ровно год назад. С тех пор действительно появилось много новых тем. Я отчитался о работе, которую за это время проделали правозащитники: мы добились того, что международное сообщество выразило свою позицию по поводу реформы образования в Латвии.

За год опубликованы мнения экспертов из ООН и Совета Европы, и все они выступили с критикой в адрес латвийского законодателя. Многие призвали пересмотреть закон, который ограничивает использование русского языка.

Кроме того, латвийские власти раскритиковал комитет Европарламента по вопросам культуры и образования, который напомнил, что детям лучше учиться на родном языке.

Еще более жесткую позицию заняли 115 евродепутатов.

Конечно, много полезной информации прозвучало в выступлениях других докладчиков. В этот раз мы говорили не только о проблеме языка, но и о проблеме качества учебников. Особенно тех учебников, которые используются в русских школах: в них много технических ошибок. Не хватает понимания того, как приблизить их содержание к русскоязычным ученикам.

Есть и более глобальные проблемы. В Латвии сегодня вводится так называемая компетентностная система: сокращается значение проверки знаний по отдельным предметам. На одном уроке пресекаются сразу несколько дисциплин, делается упор на коллективную работу.

Подробнее об этом могут рассказать педагоги. Могу лишь добавить, что они спорят между собой, насколько полезна эта система. В любом случае, у нас ее вводят в срочном порядке, из-за чего и возникают проблемы. Это эксперимент, который проводят сразу над всеми школами страны.

— Конституционный суд уже давно рассматривает обращения граждан, связанные с реформой образования. Не пытаются ли судьи намеренно затянуть процесс?

— Срок рассмотрения — примерно десять месяцев. Для нашего Конституционного суда это нормально. Первое решение по вопросу, который мы обсуждаем, будет 23 апреля. По высказываниям судей и приглашенных ими экспертов, прозвучавшим в ходе публичного заседания, мы можем сделать довольно пессимистичные прогнозы.

Возможно, удастся отстоять частные школы. Но суд явно настроен против русского языка в муниципальных образовательных учреждениях.

После вынесения вердикта у родителей будет возможность обращаться в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), но это еще более длительный процесс. В лучшем случае придется ждать 5–6 лет.

— Дети за это время уже вырастут.

— Да, поэтому параллельно с юридическими процессами люди должны выходить на улицу. 1 мая у нас состоится митинг в защиту русских школ.

— В одном из интервью Вы говорили, что повлиять на ситуацию с реформой образования мог бы новый Сейм Латвии. Выборы прошли, парламент работает уже несколько месяцев…

— В новом Сейме почти все партии говорят как минимум о продолжении нынешнего курса, а некоторые из правящих партий требуют полностью перевести на латышский язык уже и начальные школы.

Поэтому, к сожалению, одним только парламентским путем добиться изменения закона невозможно. Нужны акции протеста, акции ненасильственного сопротивления.

— Перевести русские школы на латышский язык пытались еще в 2003–2004 годах, но как раз тогда и прошли массовые митинги. Полагаете, именно уличные акции тогда заставили латвийские власти пойти на уступки?

— Да, в 2004 году правительство планировало перевести среднюю школу только на латышский язык, но перед лицом десятков тысяч протестующих ему пришлось смягчить законопроект и ограничиться 60% уроков.

Сейчас мы видим очередное наступление. Связано оно, прежде всего, с тем, что в Латвии уменьшается количество русского населения. Поэтому пока что акции протеста не столь многочисленны, как хотелось бы.

Но я прогнозирую, что они будут становиться все более массовыми по мере имплементации этой так называемой реформы.

Ученики столкнутся с совершенно ненужными сложностями.

— И тогда родители поймут, что надо что-то предпринимать?

— Верно. Пока что наш самый массовый митинг собрал примерно 10 тысяч человек. Мы видим, что этого недостаточно. Судя по опыту 2003–2004 годов, государство идет на уступки, когда на улицы выходят 40–50 тысяч.

— Словом, ваше «домашнее задание» — подтянуть массовость?

— Да, и на решение этого вопроса отчасти было направлено второе вселатвийское родительское собрание.

— Можете вкратце рассказать, как обстоят дела с обучением на языке нацменьшинств в передовых европейских странах? Латвия ведь стремится походить на них…

— У нас почему-то часто говорят, что образование должно быть только на государственном языке. Но в Латвии проживает 37% русскоязычного населения. В Европе в таких случаях язык получает статус государственного (как, например, французский язык в Бельгии — на нем обучаются не только в школах, но и в вузах).

Есть примеры, когда государственным становится язык, носителей которого в стране значительно меньше, чем русскоязычных в Латвии. Скажем, шведов в Финляндии меньше и по абсолютной численности, и в процентном соотношении, но их язык имеет статус государственного.

Но дело даже не в этом. В Европе для традиционных национальных меньшинств (таких, как русские в Латвии, у которых школы были и сто лет назад) считается нормой обучаться на родном языке: венгерские школы в Словакии, немецкие школы в Италии и так далее. Более того, сейчас таких учебных заведений становится больше. Появляются, к примеру, валлийские школы в Уэльсе, баскские школы в Испании и во Франции.

В Европе наблюдается тенденция расширения свободы выбора и равноправия в сфере образования. Латвия и Эстония идут против этой тенденции.

— Поэтому ЕСПЧ должен найти аргументы, чтобы встать на сторону защитников русских школ?

— Да, есть хорошие шансы выиграть. Уже есть пример того, как в Северном Кипре закрывали греческие школы, и ЕСПЧ признал это нарушением права на образование. Но здесь, повторюсь, на первый план выходит вопрос времени. Раньше, чем через пять лет, ЕСПЧ этот вопрос не рассмотрит.

— Если Конституционный суд Латвии сохранит преподавание на русском языке в частных школах, это может стать неким компромиссом?

— Это может разве что немного успокоить жителей Риги. В других городах практически нет частных школ, тем более русскоязычных. Подавляющее большинство детей учится именно в муниципальных школах, поэтому даже для столицы этого решения будет недостаточно. Общество не успокоится.

— И при этом частные русскоязычные школы все равно оказываются «вне закона»?

— Да, причем запрещают их именно с упором на русский язык. На официальных языках Евросоюза учиться можно.

— Интересный подход. Как власти его обосновывают?

— Аргументы противоречивые. Дескать, надо заботиться о том, чтобы все ученики хорошо владели латышским языком.

Но когда речь заходит, к примеру, об англоязычной школе, латвийский законодатель вдруг вспоминает, что хорошо выучить латышский можно и на уроках латышского языка, а все остальные предметы изучать на английском. Однако изучать их на русском почему-то считается опасным.