Дерусификация образования: Украина пользуется латвийским опытом

Сделав ставку на ультранационализм в качестве государственной идеологии, официальный Киев погряз в конфликтах с соседними государствами. Последними союзниками нынешних украинских властей остаются разве что Прибалтийские страны, проводящие схожую политику в гуманитарной сфере. На повестке дня украинских и латвийских правящих стоит перевод сферы образования исключительно на государственный язык.

Прошлогодняя «осень реформ», как выразился Петр Порошенко в ходе последнего Давосского форума, началась с принятия закона «Об образовании», вызвавшего кризис в отношениях Киева с Будапештом и, в меньшей степени, с Бухарестом. Венгрия стала наиболее последовательным критиком принятого закона, в первоначальной редакции предполагающего отказ от обучения на языках нацменьшинств с 2020 года, задействовав механизм блокирования работы Комиссии Украина — НАТО наряду с угрозой блокировать все шаги по сближению Украины и ЕС в рамках программы «Восточного партнерства». 

В набиравший обороты скандал вмешалась Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ).

12 октября 2017 года в стенах ПАСЕ была принята резолюция, где указано, что закон «Об образовании» не обеспечивает право нацменьшинств обучаться на родном языке и существенно сокращает их права, а в ходе подготовки данного нормативно-правового акта не были проведены соответствующие консультации с представителями нацменьшинств.

Также ПАСЕ просит обеспечить выполнение последующих выводов Венецианской комиссии (консультативный орган по конституционному праву при Совете Европы — прим. RuBaltic.Ru) в полной мере.

По-хорошему, в Венецианскую комиссию следовало отправлять законопроект «Об образовании» до его вынесения на голосование в зал Верховной рады, как это зачастую делалось в эпоху Януковича, если готовящиеся нормативно-правовые акты вызывали вопросы оппозиции либо зарубежных институций. Но эта процедура украинскими верхами была проигнорирована.

Скандальный образовательный закон был отдан на экспертизу постфактум. В первой декаде декабря Венецианская комиссия обнародовала свои выводы.

Среди ключевых предложений «Венецианки» такие: не урезать образование на языках нацменьшинств (русском и языках стран ЕС), конкретизировать «языковую» 7‑ю статью закона путем принятия закона «О среднем образовании», освободить частные школы от новых языковых требований, обеспечить более долгий переходный период для постепенной реализации образовательной реформы.

Сперва киевские власти в лице спикера парламента Андрея Парубия и министра образования Лилии Гриневич заявили, что ничего не собираются менять в законе «Об образовании», сославшись на фразу «содействие усилению государственного языка и его обязательность для всех граждан является законной и похвальной целью государства» в выводах «Венецианки».

Здесь необходимо заметить, что из внешнеполитических практик послемайданной украинской дипломатии исключены такие фундаментальные элементы, как умение пойти на компромисс и выстроить диалог. В данном случае подтверждается тот факт, что внешняя политика является продолжением внутренней. Ведь этическая система украинской политики такова, что любой компромисс воспринимается как слабость, что является лишь поводом для усиления давления на оппонента.

Однако, убедившись в том, что Венгрия не намерена отступать от своих первоначальных требований, более того — Будапешт потребовал от Киева юридических гарантий соблюдения прав нацменьшинств, украинские власти вынуждены были пойти на попятную. 14 февраля Кабмин предложил Верховной раде продлить переходный период при имплементации языковых норм закона «Об образовании» с 2020 до 2023 года. Впрочем, до развязки истории еще далеко и проект изменений может быть банальным политтехнологическим приемом с целью замять конфликт с Венгрией до грядущих президентских и парламентских выборов на Украине.

Примечательно, что единственной страной в Европе, которая поддержала украинский закон «Об образовании» сразу после его принятия, стала Латвия. Так, в ходе встречи с главой МИД Украины Павлом Климкиным в сентябре прошлого года министр образования Латвии Карлис Шадурскис прокомментировал данный закон и отметил, что «шаги Украины по обеспечению условий для изучения государственного языка в системе образования понятны».

А сайт МИД Украины сообщил, что «на примере Латвии он [Шадурскис] подчеркнул важность создания предпосылок для получения учащейся молодежью знания государственного языка».

Сразу после получения Киевом рекомендаций Венецианской комиссии министр образования Украины Лилия Гриневич заявила, что Украина может позаимствовать латвийскую модель обучения для представителей национальных меньшинств. На данный момент в старших классах ряда латвийских школ 60% учебного времени отводится на изучение предметов на государственном латышском языке, а 40% — на родном, преимущественно на русском.

В принципе, отсылка к опыту Латвии и активная коммуникация между министерствами образования Украины и Латвии весьма показательна. Латвийские власти проводят схожую с украинскими визави языковую политику: в начале февраля Сейм одобрил в предварительном чтении реформу, согласно которой в школах нацменьшинств c 2020–2021 учебного года в младшей и средней школе увеличивается количество часов преподавания на латышском языке, а старшие классы ожидает полный переход на латышский. Безусловно, помимо идеологических мотивов, партия «Единство», чьим представителем является министр Шадурскис, борется за голоса националистически настроенного электората, балансируя, согласно данным социологии, на грани прохождения в Сейм по итогам осенних выборов.

Несмотря на то что периодически в Латвии проходят акции протестов, шансы правящей верхушки реализовать свои планы по дерусификации системы образования выглядят весьма убедительно. На дворе уже не начало 2000‑х — русская община Латвии постепенно уменьшается, разъезжается и не проявляет былой политической активности. В то же время возможность для квазирусофильского «Согласия» по результатам ближайших выборов попасть в правящую коалицию и воспрепятствовать образовательной реформе по-прежнему невысока.

В структурах Евросоюза у русской общины Латвии лоббистов практически нет, а влияние официальной Москвы на внутриполитические процессы прибалтийской республики крайне ограниченно.

Свое слово по поводу реформы образования могла сказать Венецианская комиссия. Однако Венецианская комиссия может выдать заключение, только если с соответствующей просьбой к ней обратится само государство или же крупные международные организации. Латвийский Сейм без аргументов отклонил эту инициативу.

Как показал украинский опыт, решение «Венецианки» едва ли было бы в пользу латвийских правящих. Поэтому сторонники полного перевода образования на латышский язык просто решили «спрятать» от Европы свой антидемократичный закон.