«Мои будущие дети должны учиться на русском языке». История ученицы из латышской школы

Сегодня 1 сентября — День знаний, начало нового учебного года во многих странах мира. В Латвии за парты должны усесться чуть более 200 тысяч школьников. Примерно три четверти из них будут учиться в латышских школах, где преподавание проходит на латышском языке и большинство учеников — представители титульной нации, а четверть школьников — нацменьшинства, пока еще имеющие возможность учиться более или менее билингвально. Однако, как в любом правиле, существуют и исключения, когда русскоязычные школьники добровольно выбирают учиться на латышском языке полностью в латышском коллективе, и нынешний материал RuBaltic.Ru как раз об этом.

Героиня статьи — русская студентка Татьяна Андриец, учившаяся в 12-ом классе в чисто латышской школе и успешно закончившая ее. Она рассказала порталу RuBaltic.Ru, почему сделала такой выбор и как сложились ее отношения с учениками. Поделиться своим опытом учебы ее даже приглашали на комиссию Сейма по образованию, но рассказ ученицы совершенно не понравился депутатам, желающим перевести школьное образование в Латвии на латышский язык. После этого Татьяна вступила в Штаб защиты русских школ, и в интервью она не упустила случая поделиться своим взглядом на проблему вышеупомянутой реформы.

«После окончания 9-го класса я пошла учиться в рижскую частную школу, так как там у меня была возможность закончить за один год два класса. Потом я поступила в 12-й класс латышской школы, чтобы проверить, насколько мои знания соответствуют двенадцатому классу», — пояснила она причину своего выбора.

Интересно, что с шестого по девятый класс Татьяна училась в школе в Зилупе — городе, где живет ее бабушка. Этот город находится на востоке Латвии неподалеку от российской границы, и в нем абсолютное большинство населения составляют русские. Вследствие этого с латышскими ребятами в то время она практически не общалась.

Кроме этого, как отметила Татьяна, на выбор в пользу латышской школы также повлияла и ее близкая подруга — латышка, с которой она познакомилась во время жизни в столице.

«Мы с ней настолько сильно сдружились, что мне захотелось узнать латышский народ поглубже и посмотреть на все изнутри», — заметила она.

Поступив, Таня сразу принялась за углубленное изучение латышского языка. До перехода в новую школу она достаточно неплохо знала латышский, чтобы учиться на нем, хотя, конечно, знания были хуже, чем у большинства одноклассников, для которых этот язык был родным. Однако, несмотря на это, как подчеркнула девушка, учиться было довольно легко, может быть, благодаря поддержке подруги.

В то же время, несмотря на знание латышского языка, достаточное, чтобы понимать учебный материал и общаться на нем, у Татьяны появились проблемы с коммуникацией с некоторыми одноклассниками.

«Когда речь не шла о политике, все было очень хорошо. Но когда мы обсуждали некоторые исторические вопросы или нынешнюю школьную реформу, оказывалось, что у нас очень разные взгляды на эти темы», — сказала она.

Негативную реакцию вызывало и то, что с некоторыми русскими одноклассниками на переменах Татьяна разговаривала на русском языке. Из-за этого она периодически слышала замечания, что государственный язык в Латвии — латышский. Задавались и вопросы: зачем она пришла в латышскую школу, если говорит на русском? И если поначалу девушка пыталась доказывать, что она действительно понимает, что живет в Латвии и является ее патриоткой, то вскоре ей это надоело.

«Раньше я все время говорила, что я патриотка Латвии, но потом поняла, какая все же узкая грань между патриотизмом и национализмом. В моем понимании патриот — это тот, кто старается сделать так, чтобы хорошо было всем жителям страны, а не только титульной нации.

При этом когда меня обзывали «послом Кремля» или негативно относились к тому, что я на переменах говорю на русском, это был уже не патриотизм, а национализм», — подчеркнула Татьяна.

По словам Тани, на уроках истории она часто участвовала в дискуссиях с другими учениками, особенно это касалось темы латышских легионеров. Однажды она увидела текст, где было сказано, что легионеров просто ввели в заблуждение: они никого не хотели убивать, а просто боролись за независимость Латвии, и сами они — очень храбрые люди.

«Нам надо было аргументированно доказать это утверждение, но я не могла согласиться с ним и озвучила противоположное мнение. Интересно, неужели других героев в Латвии нет и надо делать героев именно из них?» — задалась вопросом Татьяна.

Однако более сильные трения с одноклассниками начались у девушки после того, как ее позвали на комиссию Сейма рассказать об опыте перехода из русской школы в латышскую.

«После моего выступления, когда я сказала, что против реформы, напряжение стало нарастать, и однажды я поняла, что где-то половина класса смотрит на меня настороженно, хотя никаких явных оскорблений в мою сторону никогда не было и в целом мы хорошо общались», — заметила Таня, рассказав, что перед выступлением ее попросили не говорить о том, что она против реформы, а лишь сказать, что в школе она чувствует себя хорошо. Но был задан вопрос именно об ее отношении к реформе, и девушка не смогла пойти против своей совести, честно ответив, что думает.

— Татьяна, скажите, а в чем, на Ваш взгляд, заключается вред этой реформы, почему Вы против нее?

— Когда директор школы предложила мне рассказать о том, как я чувствую себя в латышской школе, я сначала согласилась, но потом захотела отказаться. Ведь если я скажу, что у меня особых трудностей нет, то, может быть, своими словами «подставлю» тех русских ребят, которым учиться на латышском языке будет тяжело. Ведь тогда получится, что раз я смогла, то и все остальные смогут, хотя это далеко не так.

Я считаю, что должен быть выбор. Если кто-то хочет учиться на латышском языке, хорошо, тогда как если есть желание учиться на родном языке, то такое право у школьников тоже обязательно должно быть. Продавливание латышского обучения, по-моему, приведет к насильственной ассимиляции русских, что совершенно неприемлемо.

Кроме этого, я вижу проблемы и у учителей. Я сама училась в билингвальной школе и видела, как русские учителя извращаются, пытаясь на латышском языке объяснить предмет русским школьникам. Думаю, это не только неестественно, но и унизительно. Да и вообще, преподавание — это творческий процесс, и когда учителей загоняют в какие-то рамки, то так, мне кажется, быть не должно.

Ведь обучение на латышском хотят ввести уже с первого класса, переведя на этот язык 50% предметов. Но как можно преподавать на неродном языке ученикам начальной школы? Они же еще совсем маленькие. И если господин [министр образования и науки Карлис] Шадурскис этого не понимает, то какой тогда из него тогда министр образования? Я пошла учиться на латышском языке добровольно и занималась этим с радостью, но когда ребят заставляют насильно, то отношение совсем другое — протестное и негативное.

— Получается, что именно из чувства протеста, чтобы защитить право на обучение на родном языке, Вы пришли в Штаб защиты русских школ?

— Я не пришла, меня пригласили. После моего выступления на комиссии Сейма мне предложили посетить собрание Штаба. Я пришла и поняла, как я соскучилась по русской речи, ведь в школе я большую часть дня общалась только на латышском языке. А там все на русском, да и говорят умные слова. Поэтому я стала туда ходить, да и втянулась, поняв важность сопротивления реформе. Недавно я была одной из заявительниц митинга против реформы в Зилупе.

В общем, в моей жизни много чего произошло за этот год, но я ни о чем не жалею. Я познакомилась со многими интересными людьми и твердо решила, что мои будущие дети должны стопроцентно учиться на русском языке.