Юлия Кантор: легионеры СС не имеют ничего общего с независимостью Латвии

День латышских легионеров СС, отмечаемый в Латвии 16 марта, стал продуктом исторических иллюзий о том, будто борьба на стороне Третьего рейха могла привести к независимости Латвии. О том, за что на самом деле боролись коллаборационисты Прибалтики, порталу RuBaltic.Ru рассказала специалист по истории советско-германских отношений первой половины ХХ века, доктор исторических наук, профессор кафедры всеобщей истории РГПУ им. А.И.Грецена (Санкт-Петербург) Юлия КАНТОР. Предлагаем Вашему вниманию вторую часть беседы (начало здесь):

- Юлия Зораховна, до сих пор 16 марта пусть и неофициально, но отмечается в Латвии. Это следствие тех заблуждений о независимости Латвии при победе Третьего рейха?

- В Латвии, действительно, это не является государственным праздником, хотя был период, когда государственным праздником там был День легионера. Тем не менее, шествие это проводится до сих пор.

Формально это всё проходит под предлогом того, что легионеры якобы боролись за независимость. Это является откровенным искажением исторических фактов, потому что борьба под знаменами оккупантов не имеет ничего общего с борьбой за независимость.

В Литве этот день не отмечается, потому что там не было легиона СС.

В Эстонии есть другая ситуация, может быть, чуть менее известная, но ничуть не менее неприятная. Они не отмечают официально День легионера, но каждое лето у них проводится т.н. «игра Эрна», на которую съезжаются не только граждане Эстонии, но и жители других прибалтийских стран и некоторых государств Северной и Западной Европы. Группа Эрна – это диверсионно-разведывательная группа, которая была заброшена на территорию Эстонии летом 1941 г. из Финляндии. Она была сформирована Абвером (немецкая разведка и контрразведка) на территории Финляндии и состояла из эстонцев, которые бежали туда после советизации в 1940 г. Если я не ошибаюсь, то последние годы эта игра проводилась под неофициальным патронатом министра обороны Эстонии – во всяком случае, глава эстонского оборонного ведомства, судя по эстонским СМИ, в день открытия приветствует участников этой «военно-исторической игры».

- Вы отмечаете, что, по сути, «надежду жителей Прибалтики на обретение государственной независимости нацисты сделали инструментом для манипуляции». То есть надежды коллаборационистов на обретение независимости от немцев были иллюзией. Не кажется ли Вам, что националистическое, право крыло балтийских политиков до сих пор ретранслируют эту иллюзию латвийскому обществу? Вспомнить хотя бы, что осенью прошлого года тогдашний министр обороны Латвии Артис Пабрикс на международной конференции в Риге заявил следующее: «We are welcoming German boots on the ground here in Latvia ever since 1940» («Мы с 1940 года рады немецкому сапогу на латвийской земле»).

- Мне кажется, такие высказывания, от кого бы они ни исходили, оскорбительны для молодого латвийского государства и дискредитируют его на международной арене. О том, что готовил «немецкий сапог» для жителей Прибалтики, ясно говорят документы. У нацистов не было понятий «Латвия», «Литва» и «Эстония», у них был термин «Остланд». 21 июля 1941 г. рейхсминистр А. Розенберг направил рейхскомиссару Остланда Х. Лозе инструкцию об обращении с населением оккупированных областей Прибалтики. В ней говорилось: «Рейхскомиссариат Остланда должен препятствовать любым поползновениям на создание эстонского, латышского и литовского государств, независимых от Германии. Необходимо также постоянно давать понять, что все эти области подчиняются немецкой администрации, которая имеет дело с народами, а не с государствами…»

Ни о какой независимости Прибалтики, как мы уже говорили, руководители рейха разговора не вели. Гитлер – повторюсь - утверждал, что «любое движение к самоуправлению всегда, в конце концов, приводит к самостоятельности».

Даже в 1943 г., когда формировались отряды СС, было принято решение для «пушечного мяса» всех активно мобилизовывать (поскольку после решающего Сталинградского сражения уже было понятно, что нацисты проигрывают войну). Судя по архивным документам и публичным речам, понятия «независимости», «свободы» и «государственности» были запрещены.

Есть официальный циркуляр, который это запрещает. Он, кстати, находится в архиве в Латвии.

Весь архив Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга находится в Риге (штаб Розенберга во время войны там находился, и, отступая в 1944-м, оккупанты его не успели вывезти), и архив открыт. Это интереснейшая огромная коллекция документов, не оставляющая ни малейших иллюзий в отношении оккупационной политики в «Остланде» и планов нацистов в отношении прибалтийских народов.

- Какие ещё меры были приняты нацистами в отношении Прибалтики? Эстонцы рассматривались немцами, как более пригодные для ассимиляции, нежели латвийцы или литовцы. Откуда же брались эти различия?

- Вы имеете в виду, как они манипулировали сознанием? Постоянно в течение оккупации были формы обещаний о системе вроде протектората. Протектората Рейха, соответственно. К 1942 г. они улетучились. Ни о каком протекторате речи уже не шло.

В соответствии с расовыми теориями нацистов, литовцы, латыши и эстонцы относились к «неперспективным народам», лишь незначительный процент представителей которых признавался «годным для «онемечивания»: остальных надлежало либо переселить в отдаленные регионы, либо уничтожить. Наиболее «подходящими для онемечивания» гитлеровские этнологи считали эстонцев. Поскольку литовцы ближе всего к полякам – славянам, то они были самыми «неперспективными». Латыши были примерно посередине, за исключением латгальцев, которые тоже были близки к славянам и, соответственно, были неперспективны.

Когда же нацистам понадобились новые рекруты на оккупированной территории, в отношении латышей и эстонцев были сделаны некоторые «послабления» - их в 1943г. объявили «германскими народами», дабы обосновать призыв в легионы, а в 1944г., когда крах рейха уже стал очевиден, их даже назвали «родственными немцам», а к началу 1945г. в последнем пароксизме мобилизации латышей и эстонцев и вовсе объявили «фольксдойче». К вопросу об «ариизированных» народах: чем хуже у немцев шли дела на фронте, тем больше комплиментов слышали прибалты в отношении ариизации.

- Проявлялось ли пассивное сопротивление в чем-либо, кроме стремления сохранить родной язык?

- Что значит «пассивное»? Если оно пассивное, то какое же оно сопротивление? Можно сказать, что со стороны Литвы, Латвии и Эстонии интеллигенцией предпринимались некоторые попытки минимизировать нацистское влияние на разные стороны жизни. То есть не слишком активно подчиняться приказам, помогать гонимым и так далее. Но это, на самом деле, активное сопротивление. Если люди спасают советского военнопленного, то это активное сопротивление. Если они укрывают сбежавших из еврейского гетто или лагеря для военнопленных, то это тоже активное сопротивление. Помогают партизанам – тоже.

- Не могли бы Вы поподробнее рассказать о судьбе тех, кто принимал участие в коллаборационизме?

- Те, кто не ушли с немцами, а таких было много, сформировали движение «лесных братьев». Наиболее активные были в Литве, а самые маленькие и недолго действующие в Эстонии. К 1950-м гг. была борьба с «Лесным братством» - его уже нельзя назвать коллаборационизмом, потому что уже коллаборировать было не с кем. Это было повстанческое движение, согласно советской терминологии, бандитское - не самый корректный термин, поскольку они занимались не только и не столько бандитизмом; это в буквальном смысле было антсоветское движение, чьи представители действовали очень жестоко. Они воевали с оружием против советской власти и ставили своей целью борьбу за независимость.

В 1950-е гг. было принято решение о том, что те члены братства, которые добровольно сдадут оружие, будут амнистированы. И огромное количество таких людей, тысячи, сложили оружие.

В общем-то на этом история антисоветского повстанческого движения закончилась. Репрессировано было 10-15% от общего числа коллаборационистов, оставшихся на территории Прибалтики, остальные были амнистированы.

Эта мера милосердия была связана с тем, что иначе прекратить повстанческие движения было просто невозможно, потому что каждый виток репрессий возбуждал новый приток сил в «Лесное братство». Это было грамотно сделано, нужно было «замолчать» и «замирить» эту тему. Так и получилось.