В Латвии принято решение возобновить работу комиссии по подсчету ущерба от, так называемой, советской оккупации. Кроме того, сопредседатель российско-латвийской комиссии историков Антоний Зунда призвал на конференции в Риге 31 мая к второму Нюрнбергскому процессу, на этот раз над Россией. Однако подобные заявления – скорее, игра на публику, потому что латвийские специалисты сами не верят в возможность навязать оккупационную повестку России, считает член той же комиссии историков, доктор исторических наук Александр СЫТИН:
- Александр Николаевич, как Вы считаете, Комиссия по подсчету ущерба от «советской оккупации» возобновлена для внутреннего потребления или все же для попыток какого-то влияния на Россию?
- Это бесконечная игра, которая, по-видимому, как и в ряде других случаев, направлена на избирателя. Я считаю, что это к России, ровно как и в Литве, не имеет никакого отношения. В обоих случаях это фактор внутренней политики.
С одной стороны, подобная риторика рассчитана на определенный сегмент избирателей, которые должны получать от этого определенные удовлетворение, а с другой – это надежда на некие материальные блага.
Здравомыслящие люди должны понимать, что никто никому никогда не заплатит. Но есть определенный политический заказ, есть экспертное сообщество, которое, строго говоря, за зарплату этот заказ выполняет. И в обществе есть определенная прослойка, которая все это читает, слушает, интересуется, а есть прослойка, которая к этому абсолютно безразлична. Ради первых все и делается.
- Вы говорили в своих интервью ранее, что российско-латвийская комиссия историков была создана, чтобы вывести историю из политики. Свидетельствует ли решение возобновить работу комиссии по подсчету ущерба о том, что Латвия фактически отказывается от подобных попыток, что Латвии это не нужно?
- А история из политики так и не была выведена. В комиссии как раз собрались профессионалы, которые все прекрасно понимают. В кулуарах спрашиваешь у них: «Вы понимаете, что существует реальность - невозможно, чтобы мы согласились с наличием, так называемой, советской оккупации. Этого не может быть». Они говорят: «Ну, да, понимаем». Но им за это зарплату платят, и это я тоже понимаю - у них работа в этой комиссии платная… В общем есть политический заказ, вот и все.
Я с самого начала говорил, что встречаться раз в год – это сугубо протокольное мероприятие, это ни о чем. Когда основной целью комиссии провозглашено издание сборника документов – да, это замечательно. Они хотели, чтобы их допустили в архивы – пожалуйста, ходите в архив, собирайте материалы. Ну, они соберут материалы, сделают сборник, но опять таки ничего не докажут – нечего доказывать.
Проблема в принципе не решаема – ни на уровне дипломатии, ни в комиссии. Базы слишком разные. Думаю, что разговоров об ущербе и оккупации вообще не нужно замечать.
- Сложно не заметить, когда латвийский историк Антоний Зунда, сопредседатель комиссии историков, призывает провести второй Нюрнбергский процесс для того, чтобы «оценить последствия коммунистического режима»…
- Опять же, когда с ним лично общаешься – он абсолютно разумный человек.
И я не верю, что он лично считает, что возможен какой-то второй Нюрнбергский процесс.
Если его не было в начале 1990-х, когда компартию запрещали, то сейчас этого тем более быть не может. Ситуация, которая предшествовала Нюрнбергскому процессу коренным образом отличалась от сегодняшнего дня. Сейчас даже в международных отношениях проблемы другие. Сирия, Иран – весь мир туда смотрит, какой Нюрнбергский процесс?
Это никому не интересно, а потом - над кем? Хотите заявить, что сталинский режим был преступным – ваше право, но это уже в прошлом.
Людей, которые с этим связаны, либо нет, либо они в том возрасте, когда бессмысленно что-либо говорить. Какое юридическое основание можно подвести под этот процесс?
- Может возобновление комиссии отразиться на российско-латвийских отношениях?
- Это практически никак не скажется на наших двусторонних отношениях – их и так не много. Мы поговорим, они поговорят, на этом все и закончится, и все будет по-прежнему. У нас есть важные задачи, которые лежат в стороне от этой проблемы – например, интеграция евразийского пространства. У них главная задача внешней политики – дальнейшая интеграция в Европу и получение выгоды от того, что они являются членами Евросоюза. Мы в разных сторонах, поэтому и улучшения я бы не ждал, но и ухудшения серьезного не будет.
- Вы отметили, что главная цель Латвии, да и других постсоветских балтийских республик – дальнейшая интеграция в Европу. По-вашему, подобные «оккупационные инициативы» помогают в реализации этой цели?
- У меня ощущение, что на них смотрит остальная Европа… не хочу сказать, как на детей, но как на что-то со своими недостатками. То есть существует определенный сегмент международных отношений, в рамках которого такие страны могут себе что-то позволять: могут, например, высказываться, что на евразийском пространстве Россия пытается восстановить имперское могущество, могут высказываться, что после 2008 г. Россия представляет военную угрозу для своих соседей. Их оккупационная риторика стоит в том же ряду.
Я всегда говорил, что Евросоюз не вертикально интегрированная структура, а в значительной степени горизонтально интегрированная, поэтому у них есть определенная свобода действий и высказываний. Отсюда все те особенности политики, о которых я только что сказал.
Но вся эта политика какая-то игрушечная – она не определяющая.
- То есть вся эта риторика об оккупации балтийских республик лишь позволяется Брюсселем в качестве какого-то снисхождения, но для самого ЕС она неинтересна?
- Думаю, что нет, иначе эти вопросы поднимались бы совершенно на другом уровне. Обратите внимание, какие вопросы поднимаются на переговорах ЕС и России – про «оккупацию Прибалтики» никто не вспоминает. То есть их определенная провинциальность, которая, кстати, мне эстетически симпатична, и в этом сказывается:
те проблемы, которые их волнуют, больше не волнуют никого.