Армен Гаспарян: исторический ревизионизм — катастрофа национального сознания

22 июня — годовщина нападения гитлеровской Германии и ее союзников на Советский Союз. Практически любые даты, связанные с событиями Второй мировой войны, сегодня вызывают споры в ряде стран постсоветского пространства. Множатся попытки ревизионизма, «переписывания» истории. Истоки и значение этого явления аналитический портал RuBaltic.Ru обсудил с журналистом, публицистом, автором исторических книг Арменом ГАСПАРЯНОМ.

— Г‑н Гаспарян, наши западные соседи активно проводят ревизионистскую историческую политику, и в России заявляют об опасности этой тенденции. Насколько, на Ваш взгляд, реально опасна такая политика и возможно ли таким способом изменить историческую память народов?

— Попытки балтийских стран переписать историю Второй мировой войны означают ревизионизм, фактически, в значительной степени, даже перечеркивание вердиктов Нюрнбергского военного трибунала. Выставляя себя жертвами советской оккупации, они автоматически глорифицируют людей, которые пошли служить Третьему рейху. Некоторые — в составе шуцманшафт-батальонов, которые были в каждой из стран Балтии. 

В Латвии и Эстонии — в составе легионов СС. Их хотят представить настоящими борцами за демократию против тоталитаризма. Хотел бы напомнить, что всеми этими людьми совершено великое множество военных преступлений, самых разнообразных: от охраны концентрационных лагерей на территории стран Балтии до кровавых рейдов на территорию современных России и Беларуси.

Это очень пагубный путь, потому что рано или поздно властям придется признать, что они тогда воевали на стороне проигравших, ведь никакие шуцманшафт-батальоны и легионы СС не были на стороне участников антигитлеровской коалиции.

К сожалению, достучаться до балтийских историков, политологов, экспертов, на мой взгляд, невозможно в принципе. Они повторяют эти взгляды, как мантры. Причем любые попытки оперировать документами воспринимаются ими как плевок в самое святое. Я ездил с выступлениями в Ригу и Таллин, имел там опыт общения с правыми радикалами. Они демонстрируют исключительное невежество. 

В той же Латвии [авиатор и военный деятель] Герберт Цукурс — национальный герой. Выпущен специальный конверт — я привез его на память, — на котором по-латышски написано: «Помни, если тебе тяжело, был еще Герберт Цукурс».

Напоминаю, что этот человек был палачом Рижского гетто. Документов, свидетельствующих об этом, сохранилось очень много. После войны израильский «Моссад» провел операцию по ликвидации Цукурса. То же самое с [коллаборационистом] Виктором Арайсом. В рижском Музее оккупации висит портрет зондеркоманды Арайса и написано, что, да, были совершены «некоторые преступления» против евреев. Это очень тактичная формулировка. 4 июля 1941 года Большую хоральную синагогу в Риге сожгли не немцы, а как раз члены зондеркоманды Арайса. Аналогичная ситуация наблюдается в Эстонии.

Когда новые поколения юных латышей, литовцев и эстонцев растут на абсолютной лжи, это подрывает само государственное образование.

В Литве не так давно была грандиозная истерика по поводу книги журналистки Руты Ванагайте, которая просто описала, кто именно убивал евреев летом 1941 года, — Фронт литовских активистов. Какой шок и ненависть постигли общество! Ведь за последние 20 с лишним лет никто об этом не говорил. 

Власти, по сути, занимаются самоизоляцией: почти все российские историки — специалисты по коллаборационизму в годы Великой Отечественной войны давным-давно «невъездные» в страны Балтии. И журналистам, насколько я знаю, категорически не рекомендуется с нами общаться. Это катастрофа национального сознания. На лжи ничего путного не построишь. Даже такие элементарные вещи объяснять прибалтийским коллегам зачастую невероятно сложно.

— Что можете сказать об их коллегах, работающих в постмайданной Украине? Они отличаются чем-нибудь?

— Украина взяла на вооружение технологии, которые были применены в Прибалтике в начале 90‑х годов, с той лишь разницей, что после Майдана это стало проводиться в еще более жесткой форме. Всё-таки в Латвии и Эстонии хоть иногда, но оглядывались на потенциально возможную реакцию Евросоюза. 

Например, в Латвии поставили памятник шуцманшафт-батальонам, но при его открытии сказали, что это были силы местной самообороны, которые должны были останавливать продвижение «азиатских орд большевиков». Если кто-нибудь решит установить подобный мемориал в Германии, немецкое общество, мягко говоря, будет возмущено и шокировано. Оттого в странах Балтии применяют такие хитрые манипуляции.

На Украине же давно действуют влобовую. У них уже очень хорошо, что Роман Шухевич был заместителем командира батальона «Нахтигаль». Уже договорились о том, что в Бабьем Яру члены ОУН были чуть ли не главными жертвами, а вовсе не они согнали туда несчастных киевских евреев, и так далее.

Украина увидела, что никакой гневной реакции Евросоюза на исторический ревизионизм не было.

Израиль тоже, по сути, серьезно не прореагировал в свое время на возмутительные факты, имевшие место в Латвии и Эстонии. Киев поэтому решил, что можно действовать в том же фарватере. Причем они консультировались с прибалтийскими экспертами, например Владимир Вятрович (директор Украинского института национальной памяти — прим. RuBaltic.Ru) с ними активнейшим образом взаимодействовал.

— Ревизионисты преследуют общую магистральную цель или везде своя специфика?

— Цель для всех едина, она очень простая, называется «русофобия»: как можно чаще, как можно сильнее лягать Россию, потому что для нас память о Великой Отечественной войне свята. Она является одним из стержней национальной идентичности. Поэтому наши соседи занимаются ревизионизмом в максимально жесткой форме, с грязными манипуляциями, используют абсолютно любые памятные даты, связанные с Великой Отечественной войной. 

Обратите внимание: события, скажем, Гражданской войны такого интереса ни на Украине, ни в Прибалтике не вызывают. Всё заточено именно под Великую Отечественную войну. Ради этого и действуют многочисленные организации и фонды. 

Наивно полагать, что это началось в начале 90‑х, — это всё было раньше, в недрах политической эмиграции, которая на западные гранты издавала тонны макулатуры. Именно после распада СССР пропаганда сильным потоком хлынула на Украину и в Прибалтику и вокруг нее стали строить национальные идеи.

— Вам могут возразить, что это не русофобия, а просто попытка выстроить собственный исторический нарратив, на который имеет право каждое независимое государство.

— Это ложь. Они не создают собственный исторический нарратив.

Они занимаются русофобией, подгоняя под это собственное историческое прошлое.

Например, довоенная диктатура Карлиса Улманиса в Латвии после государственного переворота [в 1934 году] подается некоторыми латышскими политиками как нормальная демократическая конструкция. Мы же знаем, что это не так, и знаем, чем занимались «угунскрустсы» (активисты националистического движения — прим. RuBaltic.Ru). Об этом ведь латыши вспоминают неохотно. Для них гораздо важнее всё время показывать абсолютную непримиримость по отношению к России.

Оттого и национальные герои не латышские стрелки, которые куда больше сделали для создания независимой Латвии, а каратели вроде Цукурса и Арайса.

Или кавалеры ордена Железного креста в Эстонии, такие как Харальд Нугисекс.

Видели бы вы шикарный фотоальбом, посвященный этому человеку, — когда я его привез и показывал, у многих было просто шок. Знаете, в Великобритании про Черчилля скромнее издают фотоальбомы. О том, что подобные акции проходят в очевидном русле русофобии, свидетельствуют и празднества, устраиваемые каждый год в честь легионеров. 

Если бы власти реально хотели просто сконструировать государствообразующий миф, они бы нашли более привлекательные эпизоды в своей истории для создания государственного фундамента. Но используются же только события Великой Отечественной войны.

— Как Вы оцениваете роль Институтов национальной памяти в историческом дискурсе на Украине и в Польше?

— Они неоднородны. Структура Вятровича — в чистом виде ревизионизм и фальсификация истории, и об этом не только российские эксперты говорят. В Польше посложнее конструкция. Притом что поляки, конечно, стараются выпячивать себя как жертв двух диктатур, в польском Институте национальной памяти хотя бы признают факт существования проекта «Прометей» (довоенный план Юзефа Пилсудского по расчленению СССР — прим. RuBaltic.Ru) — это гигантское достижение. А то, когда разговариваешь с некоторыми польскими журналистами о «Прометее», они на тебя смотрят, будто ты с Луны упал. 

Поляки также не отрицают факт переговоров своих властей с руководством Третьего рейха. Зато они не знают о массовой гибели пленных красноармейцев в Польше после так называемого Чуда на Висле (поражения большевиков в Советско-польской войне 1920 года — прим. RuBaltic.Ru), категорически не желают обсуждать историю гибели белогвардейцев из отряда генерала Николая Бредова (тоже в польских лагерях в 1920 году — прим. RuBaltic.Ru).

На Украине же вообще никаких табу нет — украинцы переписывают что угодно.

Даже Нестора Махно, как бы поразительно это ни звучало, уже записали в националисты — человека, воевавшего с самостийной Украиной и громившего войска Директории Симона Петлюры.

— Какой эффект производит продвигаемый ревизионистами курс на уравнивание национал-социализма и коммунизма, режимов Гитлера и Сталина?

— Так пытаются нивелировать решения Нюрнбергского трибунала, послужившие в том числе основой для создания ООН. Кроме того, рассказывая про то, что они являются жертвами «чудовищной спайки двух тоталитарных режимов», власти соседних стран забывают некоторые «мелочи». Скажем, договоры о ненападении с нацистской Германией прекрасным образом существовали у всех этих государств. Некоторые имели еще и секретные протоколы, как в договоре между Германией и Эстонией.

Именно восточноевропейские государства были катализаторами многих процессов в Евросоюзе за последние 10 лет.

Они пытались сделать это мейнстримом, доказывая существование равнозначных диктатур и пытаясь нивелировать подвиг Красной армии при освобождении той же Польши.

Этот эпизод отходит на второй план в свете огромных претензий по поводу того, что Красная армия не пришла на помощь Варшавскому восстанию [в 1944 году]. Это тоже тупиковый путь, документами он не «бьется», так что об этом хорошо разглагольствовать где-нибудь в ОБСЕ или ПАСЕ, для которых Вторая мировая война как для меня татаро-монгольское иго. Я знаю, что оно было, но без подробностей. Так же и европейский обыватель: он знает, что Гитлер был злом и это зло было сокрушено при участии советской армии. Сейчас ему пытаются навязать идею, что это была схватка двух диктатур.

— Пётр Порошенко говорит, что, поскольку на Западной Украине сложился культ УПА, а на Юго-Востоке — культ Красной армии, во имя единения нации необходимо примирить ветеранов с обеих сторон. Вы не видите в этом определенной логики?

— Нет, конечно. Это очередная дикость господина Порошенко, очередная политическая малограмотность.

В Германии, когда проходила политика денацификации, никому в голову не пришло взять и примирить узников концлагерей и солдат войск СС.

Если разбираться, вооружившись логикой Порошенко, и те, и другие любили свою родину, просто в Восточной Германии был культ коммунистического сопротивления имени Эрнста Тельмана, а в Западной Германии отличным образом существовала организация ХИАГ, объединявшая бывших солдат и офицеров войск СС. Если вы будете выступать в Германии с подобными примирительными пассажами, гарантирую: за вами быстро приедет полиция и вы будете в суде давать показания.

— Как оцениваете политику российских властей по борьбе с ревизионизмом?

— Делается достаточно много. Но, на мой взгляд, на общественном уровне мы иной раз отвечаем недостаточно жестко. На серьезные вызовы — да, есть реакция. Например, когда карикатурист Андрей Бильжо делал высказывания о Зое Космодемьянской, был серьезный ответ. 

Но фактов-то таких очень много, они раз в неделю происходят. Зачастую гражданское общество реагирует далеко не на всё. Мне кажется, это неправильно. Отвечать надо на каждый вызов. Ревизионисты должны понимать, что ответ рано или поздно последует. Надо уметь защищать свои национальные святыни, и ничего постыдного в этом нет.

— Есть ли в странах Балтии или на Украине общественный запрос на объективное изучение Второй мировой войны?

— Есть, конечно. Просто существует и процент политических радикалов, которые находятся во власти, педалируя ревизионизм. Это касается не только Украины и стран Балтии, но и, кстати, Молдавии.

В молдавских книжных магазинах вообще не найти книг по Великой Отечественной войне.

Вся литература о войне посвящена «Железной гвардии» Иона Антонеску. Я регулярно встречаю читателей и слушателей из этих стран, которые искренне хотят разобраться в прошлом.

— Всё же Вы видите сегодня возможности для обстоятельных дискуссий с историками-ревизионистами на межгосударственном или научном уровне?

— Они на них не идут ни на академическом уровне, ни на экспертном. Они категорически отказываются от диалога. Я и сам лично много раз предлагал им публичные дебаты. Сейчас эпоха «Скайпа» — даже ехать никуда не надо. Но получаю постоянно отказы. Нас всех сделали персонами нон грата: и меня, и Александра Дюкова, и Владимира Симиндея, и Николая Старикова, и Владимира Мединского.

— Какое будущее ждет новые национальные мифы? Они продолжат существовать, укореняясь в массовом сознании?

— Если им не будут противостоять историки, политики и общественные деятели, если не будут давать ответы на их аргументы, то мифы будут укореняться, поглощать сознание всё большего и большего количества людей. Многое зависит от нас. Будем отвечать — будет надежда, что нас будут читать, смотреть и слушать.