Украинское мифотворчество: как «киевские» князья Москву основали

Опять неспокойно в Киевском королевстве. Президент конфессионально расколотой Украины Петр Порошенко внезапно достал из закромов истории идею создания единой поместной православной церкви, которую пестовал лет десять назад Виктор Ющенко. У последнего, правда, ничего не получилось: Константинополь четко дал понять, что на обострение отношений с Москвой из-за сомнительного политического проекта не пойдет. Не рассчитывает ли Петр Алексеевич на то, что сегодня вселенский патриарх стал «свидомее»?

В любом случае проект запущен, президент начинает его пиарить и для обоснования целесообразности создания новой церкви использует «сильные» аргументы. К примеру, во время выступления в Верховной раде он пожаловался

В заявлении Петра Алексеевича прекрасно всё: и раболепство перед Константинополем, и указание на передовую роль Киева в Древнерусском государстве, и стремление отмежеваться от варваров-московитов, которых, дескать, сами украинцы и породили. Да не просто породили — еще и светом христианской веры с ними поделились! Буквально оторвали от сердца. А варвары этого не оценили: из века в век терзают «неньку».

Порошенковским ноу-хау это не назовешь. Такова сегодня едва ли не официальная модель понимания истории в украинском обществе (которую, впрочем, значительная часть этого общества отвергает). При этом принципиальную важность для мифотворчества имеет киевский вопрос.

Украинские историки и поддакивающие им сограждане буквально рогом упираются в то, что Русь была «Киевской», то есть фактически украинской. Оппоненты зачастую отвечают: «Да, но это всё-таки была Русь!»

И продолжаются споры вокруг простого, комичного даже вопроса: какое слово («Русь» или «Киевская») в названии государства имеет первостепенную важность?

Для начала неплохо бы уяснить, что термин «Киевская Русь» в оборот ввели уже через много веков после того, как само Древнерусское государство сошло с исторической арены. Изначально вся государственная территория называлась просто Русью, что подтверждают памятники того времени: «Слово о законе и благодати», Лаврентьевская и Ипатьевская летописи. А в середине XIX века термин «Киевская Русь» был введен в узкогеографическом смысле, чтобы отделить ее от Руси Черниговской, Ростовской и Суздальской. В начале ХХ века в историографии под Киевской Русью стал пониматься первый (киевский) период истории России (с Х по XII век). Осталось разобраться, насколько «Киевской» была Русь.

Немало фактов из истории Древней Руси киевоцентристы либо просто игнорируют, либо не придают им значения. К примеру, тот простой и неоспоримый факт, что истоки русской государственности стоит искать не в Киеве, а в Новгороде. Именно сюда ориентировочно в 862 году прибыл Рюрик с братьями Синеусом и Трувором. Первый князь, который поначалу воспринимался только как военный предводитель дружины, а не как государь, осел то ли в черте города, то ли в паре километров от него, на так называемом Рюриковом городище. Есть и другая версия, согласно которой Рюрик княжил в Ладоге.

А что происходило в Киеве? Там Аскольд и Дир (тоже, кстати, пришлые) развивали альтернативную версию государства. И по меркам своего времени неплохо справлялись, даже походы на Византию снаряжали (вспомним, что «княжить» в те времена означало «воевать»). Но всему пришел конец, когда в 882 году преемник Рюрика Олег начал собирать русские земли и хладнокровно расправился с правителями Киева.

Пожалуй, Аскольда и Дира украинские историки могли бы назвать первыми жертвами «кровавого русского князя»: пришел с севера, уничтожил местную власть и установил свои порядки. В лучших, как говорится, традициях «русского империализма». Но вот незадача: «матерью городов русских» Киев назвал именно Олег. Чем приглянулась князю вотчина убитых им Аскольда и Дира? Должно быть, ланами широкополыми, ревучим Днепром и кручами — украинские пейзажи наверняка были такими же, какими их в «Завещании» позже опишет Тарас Шевченко. Думал ли Олег, как будут трактовать его слова потомки?

Как бы то ни было, столицей русского государства действительно стал Киев. Но государства весьма непрочного, даже эфемерного, разные земли которого продолжали жить по своим законам. Древнерусскую «солянку» Олег и Святослав готовили исключительно по рецепту военной силы: подчиненные племена просто платили им дань и содержали дружину, сохраняя при этом собственный уклад жизни.

В качестве государственника, а не только военного предводителя впервые зарекомендовал себя Владимир Святой, креститель Руси. «Киевский князь, на минуточку», — подчеркивают украинские историки. Киевский, разумеется. Только в Киев, опять-таки, он пришел с севера.

Пожалуй, самый интересный момент в выступлении Порошенко — это отсылка к неким «киевским князьям», которые и свет христианства на Русь принесли, и Москву позже основали. Насколько они киевские? Владимир Святой начинал княжить в Новгороде (вспомним, что после смерти Святослава русские земли были поделены между его сыновьями). 

Киевом он овладел в результате так называемой первой княжеской междоусобицы. На новгородский стол Владимир посадил своего сына Ярослава, который, опять-таки опираясь на поддержку Новгорода, позже вошел в столицу. Да, того самого Ярослава Мудрого, украинская принадлежность которого «не должна вызывать сомнений». А после смерти Ярослава в 1054 году (год начала периода так называемой феодальной раздробленности) на киевский стол сел Изяслав Ярославич, князь новгородский и туровский.

Неужто своих князей в славном граде не находилось? В том-то и дело: собственной княжеской династии, княжеской традиции у Киева не было. Не было прочной связи между населением во главе с боярами (главенствующим социальным слоем) и каждым новым правителем, который приходил в Киев «из-за бугра». Бояр это вполне устраивало, ведь на новом месте князь старался заручиться их поддержкой и был вынужден учитывать их интересы. Киев к тому же получал в придачу поддержку той земли, из которой пришел его новый князь. Такую же тактику, кстати, использовал Новгород, когда приглашал занять новгородский стол кого-то из древнерусских князей. Как говорится, ничего личного, только бизнес.

Так какими же были князья, об опрометчивости которых заявляет Порошенко? Новгородскими, переяславскими, полоцкими, черниговскими… Киевскими — в последнюю очередь, зачастую на закате своей политической «карьеры». Киев был эдакой «вишенкой» на княжеском торте. Им необходимо было овладеть, чтобы получить номинальную власть над государством.

Конец этой системе положил Андрей Боголюбский, когда в 1169 году взял Киев «копьем» (то есть приступом), но править в нём не захотел. Город был разорен, на княжеский стол Боголюбский усадил младшего брата Глеба, а сам вернулся в Ростово-Суздальское княжество. Бояре, видимо, были ошарашены и даже пытались сопротивляться новым правилам, но за строптивость получали по шапке.

Почему так произошло? Специалисты в этом контексте расскажут о перипетиях эпохи феодальной раздробленности и падении роли Киева в политических процессах. А с позиции самого Боголюбского ситуация была куда проще: вероятно, ему опротивело киевское боярское кодло, которое отравило (по самой распространенной версии) его отца и лишило его самого законного права занять киевский стол. Кстати, именно отец Боголюбского, Юрий Долгорукий, считается основателем Москвы. В Киеве он правил недолго и, мягко говоря, расположением местного населения не пользовался: в день его похорон киевляне разграбили княжеские дворы Долгорукого и его сына Василька. Это к вопросу о том, насколько «киевскими» были князья, основавшие Москву.