Стреляли советским солдатам в спину: как националисты Украины и Прибалтики встретили войну
Игорь Шишко
Советские войска 22 июня 1941 года не только лицом к лицу столкнулись с немецкой армадой, без объявления войны напавшей на Советский Союз. Начало войны для Красной Армии было осложнено тем, что нож в спину ей воткнули представители националистического подполья на Западной Украине и в Советской Прибалтике. Многие лидеры националистических организаций знали о нападении Германии и ждали его. Они полагали, что приход Третьего рейха принесет свободу. На деле вместо свободы пришли оккупация, разрушение и смерть.
Украина
Уже в 1940 году организация украинских националистов (далее — ОУН, запрещена в России) начала подготовку к восстанию на Западной Украине. В ответ советские органы государственной безопасности, получавшие сведения об активизации националистического подполья, предприняли массовые аресты.
В течение 1940–1941 годов благодаря оперативной деятельности было арестовано более 3 тысяч боевиков.
Но, несмотря на массовые задержания, движение ОУН оставалось хорошо организованной и вооруженной силой.
В это же время заместитель Степана Бандеры Микола Лебедь вел переговоры с немецкой разведкой о совместных действиях ОУН и нацистов против Красной Армии.
Разведчик Георгий Георгиевич Кожевников, служивший в то время во Львове, вспоминал:
«Как только идем на учение, то сразу же на улице появляется высокий молодой человек с тросточкой в руках. При этом он постоянно держит одну руку в кармане. Я сообщил эту информацию политруку, после чего было принято решение его досмотреть.
Вновь идем на учение, и снова он. Мы его окружили, но он быстро прыгнул в расположенный рядом туалет и попытался выкинуть то, что у него было в кармане. Мы его скрутили, а у него под верхней одеждой — маленький фотоаппарат. Оказывается, он нас в течение долгого времени фотографировал.
Или вот случай. Нам поступила просьба о разрешении похорон. Тогда у военных разрешение надо было получить. Конечно же, дали добро. Две могилы было вырыты. Привезли гробы. Попы их начали кадилом кадить. Потом говорят наши: "Надо открыть!" Те не разрешают. Говорят: мол, мертвых людей зачем тревожить? Ничего, все равно приказали открыть. Один гроб открыли: там полно оружия. Автоматы, гранаты... Второй открыли — там то же самое. Вот что там на Львовщине делалось».
В это же время на территории оккупированной Польши по указанию немецкой разведки для украинцев были организованы две школы, которые якобы готовили высший командный состав для будущей украинской армии. На самом деле немцы обучали там разведчиков и диверсантов, которые забрасывались на территорию Советского Союза и вели разведывательную деятельность в пользу Германии.
Украинские националисты встретили начало Великой Отечественной войны во всеоружии.
Так, например, 22 июня 1941 года начались восстания в Радеховском районе Львовской области. Бандиты нападали на пограничные заставы, перерезали телефонные линии. 200 бойцов, вооруженные винтовками, пулеметами и ручными гранатами, захватили поселок Лопатин, выбив оттуда небольшой отряд внутренних войск и милиции.
23 июня в Перемышльском районе Львовской области хорошо подготовленный отряд оуновцев начал нападать на небольшие отступающие части красноармейцев. Только за один день они убили 35 советских солдат.
Неспокойно было и во Львове. Начальник штаба 6-й армии Киевского особого военного округа Николай Петрович Иванов:
«В городе началась стрельба из некоторых домов и с колоколен по улицам города. Пойманные с оружием оказывались украинскими националистами».
По словам генерала, в штаб постоянно поступали звонки о том, что немецкий десант замечен то в одной, то в другой части города. В итоге эта информация не подтверждалась. Так при помощи дезинформации националисты пытались распылить силы Красной Армии.
Литва
Во второй половине 1940 года при участии немецкой разведки в Литве был основан Литовский фронт активистов, который намеривался восстановить независимость Литвы при содействии нацистской Германии. С этой целью по всей Литве создавались ячейки подпольной организации. Данный процесс не представлял никакой сложности в условиях, когда советская власть только начинала утверждаться на местах.
Народный комиссариат государственной безопасности Литовской СССР в своих донесениях обращал внимание как на активность националистических организаций, так и на их поддержку со стороны Третьего рейха.
Из сообщения НКГБ Литовской ССР № 1/1077 в НКГБ СССР, 27 мая 1941 года:
«В декабре 1940 года из Германии в город Кретинга нелегально прибыл бывший капитан литовской армии Михелькявичюс, который на подпольном собрании, состоявшемся 20 декабря 1940 года в м. Якубово Кретингского уезда, сделал доклад следующего содержания: "Поддержка литовским повстанцам полностью обеспечена со стороны Германии, где уже создано литовское национальное правительство во главе со Шкирпой… Нападение на СССР Германия произведет весной 1941 года. Мы, литовцы, должны поднять восстание в тылу Красной Армии и развернуть большую диверсионно-подрывную работу по взрыву мостов, разрушению железнодорожных магистралей, нарушению коммуникаций"».
Именно по этой причине в июне 1941 года были организованы массовые депортации литовского населения. Советское руководство пыталось обезопасить территории Литвы в связи с надвигавшейся угрозой войны.
Помимо ненависти к СССР, движение литовских националистов насквозь было пропитано антисемитизмом.
Листовка «Агитационного штаба освобождения в Литве», 8 июня 1941 года:
«Братья и сестры литовцы и все другие граждане! Все как один на борьбу против паразитов-евреев! Будем готовы в нужный момент помочь парашютистам и другим частям войти как можно легче. Будьте готовы, в ближайшее время нас точно освободят от еврейских оков, грянет гром по еврейской конституции, рассыпятся паразиты. Обмоет дождичек, и вновь зацветет прекрасная Литва… Так воскликнем все как один — пусть здравствует АДОЛЬФ ГИТЛЕР. Пусть здравствует гитлеризм. Пусть здравствует наша родина — Литва».
В первые дни войны литовский национализм обернулся массовым террором как по отношению к представителям советской власти, так и по отношению к еврейскому населению. Особенно трагичные события происходили в Каунасе, где еще до прихода немцев началась настоящая резня.
Захарию Грузину, прошедшему через все ужасы Каунасского гетто и концлагеря Дахау, после войны удалось пообщаться с литовцем из «фронта-активистов».
«Нам все время доказывали, что все евреи — большевики и что только они и виноваты в том, что так много патриотов выслали в Сибирь. Потом нас распределили по отрядам. Нашим отрядом руководил виршила (старшина) бывшей Литовской армии. Он нам постоянно повторял, что скоро всем жидам и особенно комиссарам придет конец...
...Вечером 21 июня виршила дал нам боевое задание. Мы должны были находиться на башне костела, рядом с Неманом, следить за мостом и постоянно докладывать, что там происходит».
22 июня 1941 года отряды литовских националистов начали брать под свой контроль важные транспортные узлы, мосты, центры связи, а также захватывали склады продовольствия и снаряжения. В литовском национальном стрелковом корпусе Красной Армии был убит высший командный состав нелитовского происхождения, а литовские солдаты массово дезертировали. Неспокойно было и в литовской столице.
Ольга Полежаева, жительница Вильнюса, вспоминала:
«Помню, когда наши войска отступали, в Литве по ним стреляли из подвалов. Мы сидели на вокзале, к нам, беженцам, подходили литовцы и говорили: "Что вы тут сидите? Там соль и конфеты дают!" Те, кто выходил из вокзала, больше не возвращались: по-видимому, их убивали».
В других Прибалтийских советских республиках положение дел было аналогичным.
Латвия
Виталий Игнатьевич Бабак, будучи курсантом Рижского пехотного училища, в первые дни войны оказался в Лиепае.
«Едва мы вошли в город, как по нам открыли беспорядочную стрельбу из окон. Это были латыши, которые в скором времени встали под фашистские знамена и стали служить Гитлеру. Для нас этот огонь стал полной неожиданностью и нанес нам первые потери. Были убиты и ранены несколько человек. Я быстро перевел пулемет в боевое положение и открыл огонь по окнам, из которых по нам стреляли. Но из стоящего рядом двухэтажного деревянного дома мы так и не смогли выкурить противника. Тогда начальник училища полковник Чистов приказал подкатить сорокапятку. Несколькими зажигательными снарядами дом подожгли. На этом наша стычка с предателями закончилась. Но не закончились выстрелы в спину. На всем протяжении пути до Лиепаи нас обстреливали с латышских хуторов. Мы сначала бегали туда, искали стрелков, а потом махнули на них рукой».
Эстония
Иван Яковлевич Лисецкий вместе с остальными курсантами Таллинского военно-пехотного училища в начале войны эвакуировался в Тюмень.
«Когда мы проезжали мимо станции Сонда, из леса вышли местные бандиты и обстреляли нас. И спасла нас такая вещь: когда мы отправлялись в путь, то знали, что бандиты могут напасть, поэтому набили наволочки песком и обложили ими все в наших телячьих вагонах, за исключением одних дверей. В общем, лежало где-то друг на друге четыре или пять рядов песка. Когда начался этот обстрел, поезд остановили. Нам было приказано залечь. И сделано это было отнюдь не напрасно: наш вагон как раз попал в зону этого обстрела. Когда стрельба утихла, нас отправили на прочесывание лесистой местности. Мы прошли около трех-четырех километров, но бандитов так и не нашли».
Протокол допроса обвиняемого Александра Куузика, 5 января 1949 года:
«С 1940 по 1941 год служил в Советской Армии и в первые дни войны между Германией и СССР добровольно перешел на сторону немцев, после чего вступил в банду "лесные братья" на территории Эстонской ССР, в составе которой участвовал в задержании и ликвидации отдельных групп бойцов Советской Армии, отставших от своих частей в период отхода с территории Эстонии… Тогда в плен бойцов Советской Армии не брали, а расстреливали на месте…»
Деятельность украинских и прибалтийских националистов серьезно осложнила положение советских войск, которым приходилось не только обороняться против хорошо подготовленного врага в лице сил вермахта, но и держать удар со стороны предателей. Националисты отлично знали слабые места советских сил и развернули широкую диверсионную деятельность в тылу Красной Армии.
Тем не менее многие украинцы и прибалты не пошли по кривой дорожке национализма, а с оружием в руках ценою собственной жизни защищали родную землю от вторгнувшегося в пределы Советского Союза нацистского супостата.