Поле идеологических баталий: чем различается преподавание истории в Беларуси и на Украине

После распада СССР в бывших союзных республиках началось форсированное конструирование национальных нарративов, задачей которых было обосновать появление новых независимых стран и найти свои исторические корни. При этом факты совместного проживания в общем государстве, будь то Российская империя или Советский Союз, стали интерпретироваться сугубо негативно, сквозь призму угнетения «свободолюбивых народов великодержавным империализмом». Именно такого рода трактовки оказались одной из причин конфликта на Украине. Не избежала подобных соблазнов и Беларусь, где также идет своя «война за историю», пусть и в более скрытой форме.

Украина: прочь от Москвы любой ценой

В Российской империи белорусы, великороссы и малороссы рассматривались в качестве триединого русского народа, который появился во времена Древней Руси. Задачей украинской историографии с самого начала было опровергнуть эту точку зрения.

Еще в XIX веке появилась так называемая украинофильская школа, которая еще не говорила о малороссах и великороссах как о разных народах, но подчеркивала своеобразие украинской истории. Ярким представителем этого течения был Николай Костомаров, сформулировавший тезис о «двух русских народностях», которые, несмотря на свое родство, довольно сильно отличаются друг от друга по культуре и менталитету.

Отцом собственно украинской историографии по праву считается Михаил Грушевский. Он предложил идею «Украины-Руси» и доказывал, что Киевская Русь — это исключительно Украина, а великороссы никакого отношения к ней не имеют.

В этих построениях он не был оригинален, позаимствовав их у поляков, которые начали противопоставлять «Русь» и «Московию» еще в XVII веке, обосновывая свои права на западнорусские земли.

Во времена СССР украинцы были признаны отдельным народом, однако теория Грушевского была отложена в сторону. Советская историография исходила из доктрины «трех братских восточнославянских народов», имеющих общего предка — древнерусскую народность, а их объединение в одном государстве рассматривалось как позитивное явление.

В 1954 году широко отмечалось 300-летие воссоединения Украины и России — именно так тогда трактовали события Переяславской рады, которые привели к вхождению земель на левом берегу Днепра в состав Российского государства. Соответствующим образом преподавалась и история в школах.

Русофобский нарратив, восходящий к Грушевскому, продолжал развиваться в украинской эмиграции.

После распада СССР эти наработки перекочевали в школьный курс истории уже независимой Украины, в основу которого лег учебник канадского историка Ореста Субтельного. Акцент стал делаться не только на отличиях русских и украинцев, но и на якобы страданиях последних в составе Российской империи и СССР, их угнетении и русификации.

Важным элементом создания украинского исторического мифа стал культ Голодомора, который особенно пышным цветом расцвел в президентство Виктора Ющенко. Началась ползучая реабилитация пособников нацистов, которая после 2014 года приняла вполне открытый характер.

Понятно, что подобные трактовки истории настраивали подрастающие поколения в стране против России и русских.

После Евромайдана националистическая русофобская пропаганда в украинских учебниках стала особенно агрессивной и разнузданной. Новая волна переписывания истории началась в 2017 году при Петре Порошенко, когда был принят Закон об образовании, определяющий своей основной целью «обеспечение устойчивого развития Украины и ее европейского выбора». Очевидно, что с началом СВО этот тренд на подконтрольных киевскому режиму территориях будет только усиливаться.

Беларусь: поле битвы — история

В Беларуси происходили во многом схожие процессы, что и на Украине. «Отцы-основатели» белорусского национализма с самого начала своей деятельности были вынуждены противостоять западнорусизму — исторической и этнографической школе, основанной на убеждении, что белорусы — неотъемлемая часть Древней Руси и большого русского народа.

Формирование собственного взгляда на прошлое здесь началось в начале ХХ века. Например, поэт Максим Богданович был не чужд исторических штудий. В духе Костомарова он рассуждал о «трех русских народах», однако при этом подчеркивал глубокие культурно-исторические отличия белорусов от великороссов.

Ему в противовес Вацлав Ластовский — еще один деятель раннего белорусского национализма — хотел полностью порвать любые связи с Россией. В этой связи он пытался заменить этноним «белорусы» на «кривичи», доказывая прямую преемственность жителей Беларуси от этого древнего славянского племени. Однако его идея так и осталась маргинальной, не снискав большого числа поклонников.

Целостный исторический нарратив создал историк Митрофан Довнар-Запольский, которого можно считать «местным Грушевским».

Центральной темой белорусской историографии стал поиск прямой преемственности современной Беларуси от Великого княжества Литовского (ВКЛ).

Именно с ним некоторые историки в республике связывают становление белорусов как отдельного народа. Более того, достаточно популярны представления о ВКЛ как о белорусском национальном государстве, что периодически приводит к трениям с Литвой. Дошло до того, что официальный Вильнюс озаботился борьбой с распространением «литвинских» идей среди белорусской политической эмиграции.

Первые школьные учебники независимой Беларуси были крайне низкого качества — клееные, в мягкой обложке, без иллюстраций, быстро приходившие в негодность, но зато в «патриотических» цветах бело-красно-белого флага. Помимо возвеличивания ВКЛ, они были обильно сдобрены обидами и претензиями к России и русским, мало чем в этом смысле отличаясь от украинских.

После прихода к власти Александра Лукашенко основной акцент в изучении истории был смещен на БССР.

Именно она стала рассматриваться как основная форма государственности, в рамках которой происходило становление белорусской нации. В этом отношении современные учебники истории в республике резко отличаются не только от украинских, но и от учебников других стран бывшего СССР, где советский период принято изображать исключительно черной краской.

В то же время сохраняются представления о Великом княжестве Литовском и даже древнерусском Полоцком княжестве как о предшественниках современной Беларуси, важных этапах в ее становлении и развитии.

В отличие от украинских, белорусские учебники истории отличают спокойный тон, отсутствие националистической экзальтации и культивирования фобий в отношении соседей.

В то же время это не значит, что Беларусь избавилась от конфликтов на почве исторической памяти.

Белорусская история не самодостаточна и тесно переплетена с историями Польши и России. В разные эпохи культурные и политические влияния с Запада и Востока сменяли друг друга, сталкивались и противоборствовали. Это создает почву для крайне противоречивых и прямо противоположных интерпретаций прошлого, которые выплескиваются в день сегодняшний.

Кто-то романтизирует польско-литовскую эпоху и бредит о «новой Речи Посполитой», кто-то ностальгирует по СССР, Российской империи или Древней Руси, а кто-то вздыхает над картами Белорусской народной республики с Вильной и Смоленском в составе. Любое политическое обострение в республике неизбежно выливается в споры о прошлом, как это было и во время недавнего кризиса 2020 года. История в Беларуси по-прежнему остается полем информационных и идеологических баталий.

Всеволод Шимов, советник президента Российской ассоциации прибалтийских исследований, старший научный сотрудник Центра белорусских исследований Института Европы РАН